Жил, чтобы рассказывать о жизни
Сегодня, 6 марта 2015 года, Габриэлю Гарсиа Маркесу исполнилось бы 88 лет.
В своей автобиографической книге "Жить, чтобы рассказывать о жизни" он говорил: "La vida no es la que uno vivió, sino la que uno recuerda, y cómo la recuerda para contarla" - «Жизнь - не только то, что человек прожил, но и то, что он помнит, и то, что об этом рассказывает»
“No sabe ninguna persona que no le gusta a Marquez” - “не знаю никого, кому не нравится Маркес» - говорила моя преподавательница испанского. Хотя, как ни странно, среди моих знакомых таких людей довольно много.
Хотя лично для меня это обстоятельство загадкой не является. Габриэль Гарсиа Маркес - писатель сложный, писатель великий. Читать Маркеса нелегко по себе - манера письма у него довольно своеобразная, слог тяжелый. Обратите внимание - в книгах Маркеса почти нет ни монологов, ни диалогов: обычно герои лишь изредка бросают короткие фразы. Я самонадеянно пробовал читать в оригинале - но это та ещё задача, даже для хорошо знающих испанский язык (я знаю средненько, но меня учили те, кто знает отлично - и они со мной в этом согласны). К тому же многие жалуются, дескать, очень мрачно да непонятно. Хотя наш родной Федор Михайлович Достоевский - тоже великий писатель с тяжелой манерой письма, и мрачность во многих его произведениях тоже можно найти, нам, что называется, не привыкать. Так что всё это - отговорки, я считаю.
Габриэль Гарсиа Маркес - один из моих любимых писателей. То, что можно назвать "современной литературой" - я, если честно, как-то не очень. Но Маркес - это великий писатель, которого мне посчастливилось застать, я могу называть его писателем-современником. Писателей такого калибра, работавших во второй половине ХХ века, немного - пальцев рук точно хватит. Его вклад в мировую культуру можно считать огромным по нескольким причинам. Во-первых, знаменитых во всем мире испаноязычных писателей - очень мало, большинство, думаю, кроме Сервантеса да Кортасара никого и не вспомнит. А ведь испанский язык - один из главных мировых языков, на нем говорит целый континент. Вторая причина: Маркес приоткрывает для мира Южную Америку, её беды, её страдания, её людей, её характер. Я не уверен, есть ли более известный латиноамериканский писатель. И третья - просто сложное великолепие самих произведений. Прежде чем стать писателем, Маркес работал журналистом, объехал всю Южную Америку, многие зарубежные страны, побывал и в СССР. Он многок повидал, поэтому во всём, что он пишет, заключена и доля правды - можно скать, что это где-то могло быть на самом деле. Сказка ложь, да в ней...
Маркес, кстати, был высокого мнения о Фиделе Кастро, они были хорошими друзьями:
Габриэль Гарсиа Маркес и Фидель Кастро
Из статьи Анхеля Эстебана и Стефани Паничелли «Габо и Фидель: пейзаж одной дружбы»:
«Габо был убежден, что кубинский лидер отличается от каудильо (военачальников, зачастую по совместительству политиков - см. Франсиско Франко - прим. моё), героев, диктаторов или изгоев, которые роились по истории Латинской Америки с девятнадцатого века, и почувствовал, что только через него эта революция, тогда ещё молодая, может быть успешной (cosechar frutos - «пожать плоды») в остальных странах Америки»
Габриэль Гарсиа Маркес - лауреат Нобелевской премии 1982 года с формулировкой: "За романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента". Стиль Маркеса относят к так называемому магическому (или мистическому) реализму. В произведениях Маркеса всё выглядит так, что вполне обычные люди живут во вполне реальных местах. Городок Макондо, в котором происходит действие почти во всех книгах Маркеса, вполне может сойти за обычный городок в Южной Америке. Но Маркес в эти реальные декорации добавляет элементы мистики, магии, удивительно раскрывая с помощью этого приёма незаметные обычному глазу (но тонко ощущаемые Маркесом) грани реальности. Например, Томас Манн, в своих произведениях растягивает время искусственно, в сознании, в восприятии: минуты у Манна могут казаться часами, и наоборот, часы - минутами. Маркес делает по-другому: он растягивает время буквально, у Маркеса человек вполне может прожить 100 лет или даже больше, как Хосе Аркадио из «100 лет одиночества» или Патриарх. Это и есть реализм магический: магия играет роль гиперболы, использующейся для описания реальности.
Габриэль Гарсиа Маркес на вручении Нобелевской премии
Иррациональность человеческих поступков - один из важных моментов, раскрывающихся в маркесовском «магическом реализме». Творчество Маркеса истнинно гуманистично по своей сути. Всё произведения Маркеса - о людях и ни о чем больше. Всё остальное - городки, природа, история - лишь окружение, обрамляющее людей и их действия. Герои Маркеса выглядят как вполне обычные люди, со своими недостатками и достоинствами. Но люди у Маркеса - это именно люди, а не машины, ограниченные аппаратурой, «железом». Почти всегда характер героя (и характер человеческий) у Маркеса раскрывается через иррациональные, странные, необъяснимые, невозможные поступки. Прочитайте, например, последние строки повести "Полковнику никто не пишет":
Женщина снова встала с постели и заговорила. Полковник почувствовал её дыхание, пропитанное запахом лекарственных трав.
- Её [картину] не купят.
- Посмотрим, - сказал полковник мягким, спокойным голосом. - Сейчас спи. Если завтра ничего не продадим, тогда и подумаем, что ещё можно сделать.
Он пытался не закрывать глаз, но сон сломил его. Полковник провалился в забытье, где нет ни времени, ни пространства и где слова его жены приобретали иной смысл. Но через минуту почувствовал, что она трясёт его за плечи.
- Ответь же мне!
Полковник не знал, услышал он эти слова во сне или наяву. Светало. В окне ясно обозначилась светлая зелень воскресного утра. У полковника начинался жар, веки горели, лишь с большим трудом он собрался с мыслями.
- Что мы станем делать, если не сможем продать ничего? - не унималась женщина.
- Тогда уже будет двадцатое января, - сказал полковник, окончательно проснувшись. - Двадцать процентов выплачивают в тот же день.
- Если петух победит, - сказала женщина. - А если нет? Тебе не приходило в голову, что его могут побить?
- Нашего петуха не могут побить.
- А вдруг побьют?
- Остаётся ещё сорок пять дней, - сказал полковник. - Зачем думать об этом сейчас?
Женщина пришла в отчаяние.
- А что мы будем есть всё это время? - Она схватила его за ворот рубашки и с силой тряхнула. - Скажи, что мы будем есть?
Полковнику понадобилось прожить семьдесят пять лет - ровно семьдесят пять лет, минута в минуту, - чтобы дожить до этого мгновения. И он почувствовал себя непобедимым, когда чётко и ясно ответил:
- Дерьмо.
Маркес безусловно обладал тем, что я называл в своей статье про Шарли «отношением иконописца» - то есть отношением к творчеству как к чем-то сакральному, чему-то возвышающему и творца, и его слушателей. Этого отношения, на мой взгляд, так не хватает многим современным деятелем искусства. Маркес относится к творчеству именно как к чему-то высшему:
Творчество писателя - гипнотический акт. Писатель пытается загипнотизировать читателя, чтобы он не думал ни о чем кроме истории, которую ему рассказывают, и это требует огромного количество гвоздей, винтов и шарниров, чтобы читатель «не проснулся». Вот что я называю столярным делом (Маркес говорил “Literatura es como carpinteria” - «Литература - всё равно что столярное дело»), т.е. искусство рассказа, техника письма или искусство создания фильма. Одна вещь - вдохновение, другое дело - аргумент, но то, как рассказать эту историю и превратить её в литературную истину, чтобы действительно «поймать» читателя, не может быть сделано без этого [столярного дела]".
Я с удовольствием прочитал множество произведений Маркеса, как из ранних, так и из поздних (между ними чувствуется разница и Маркес сам это отмечал). На мой взгляд, обязательны к прочтению три: «Сто лет одиночества», «Генерал в своем лабиринте» и «Осень Патриарха»:
«Сто лет одиночества» - наиболее известное произведение Маркеса. Именно с него я в свое время и начал знакомство с творчеством великого писателя. Скажу честно: да, первая половина шла очень тяжело, но вторая уже читалась «взахлеб». Произведения Маркеса - они такие и есть, кажущиеся тяжелыми, непонятными. Это не легкое чтение, но такие произведения и не должны раскрываться сразу.
Cien años de soledad - Сто лет одиночества, обложка первого издания
«Сто лет одиночества» - это история ста лет одиночества семьи Буэндия. Глава семьи, привязавший себя к дереву и просидевший в одиночестве эти самые сто лет (маркесовское течение времи) - лишь самое явное «одиночество». Одиноки все герои романа, хотя они и связаны кровно, хотя они и одна семья. Но вырваться из одиночества никто из них не может - даже друг для друга они словно чужие.
Загадки названий - одна из моих самых любимых вещей у Маркеса. Я помню, когда ,читая заключительные страницы этого великолепного романа, во мне вдруг проснулось какое-то удивительное чувство единения с автором, ощущение полного понимания, почему книгу автор назвал именно так и не как иначе. «Сто лет одиночества» - это же, как я говорю, про одиночество всех членов одной семьи, хотя, как я понял из бесед с теми, кто читал это произведение, не все это видят (ну или это я ошибаюсь). Удивительное чувство единения с автором, удивительная радость раскрытия его замысла, решение "загадки названия" произведения - именно ради этого я и читаю Маркеса, получая ни с чем не сравнимое удовольствие.
«Генерал в своем лабиринте» - это историко-мистический роман о последних днях жизни великого борца за независимость Южной Америки, генерала Симона Боливара (кстати, правильно говорить БолИвар, а не БоливАр, отсюда - БолИвия). Для всей Южной Америки Боливар - человек легендарный, для южноамериканцев по масштабу гораздо более крупный, чем для нас Петр Великий или Владимир Ильич Ленин. Почти все государства Южной Америки (фактически - все, кроме Бразилии и Аргентины с Чили) появились в результате освободительной борьбы с испанской деспотией, возглавляемой генералом Боливаром. Книга же - описание последних, трагических для больного, измученного генерала дней жизни. Однако масштаб этой великой исторической личности Маркес передает прекрасно.
Портрет Симона Боливара вынесен на обложку российского издания книги
"Загадка названия" - всегда раскрывается в последних строках:
- Я и представить себе не мог, что можно всерьез думать о такой белиберде - о святых, - сказал он. - Я не имею счастья верить в загробную жизнь.
- Не в этом дело, - ответил Реверенд. - Исповедь приводит сознание больного в соответствие с состоянием души, и это значительно облегчает задачу врача.
Генерал не оценил виртуозность ответа, но вздрогнул от озарения, открывшегося ему: весь его безумный путь через лишения и мечты пришел в настоящий момент к своему концу. Дальше - тьма.
- Черт возьми, - вздохнул он. - Как же я выйду из этого лабиринта?!
Он обвел комнату ясным взором умирающего и впервые осознал всю правду: последняя взятая внаймы кровать, жалкий ночной столик, терпеливое мутное зеркало, которое больше никогда не покажет его отражения, оббитый фарфоровый кувшин с водой для умывания, полотенце и мыло, которым будут мыться другие люди, бесстрастные восьмиугольные часы, неудержимо спешащие к неотвратимому свиданию с последним вечером его жизни - 17 декабря, семь минут второго Тогда он скрестил руки на груди и стал слушать голоса рабов сахарного завода, звонко поющих молитву Святой Деве, увидел в окно сверкающий алмаз Венеры на небе, уходящем от него навсегда, вечные снега гор, стебли вьюнка-в следующую субботу на них появились желтые колокольчики, но никто не увидел их из-за траура в запертом доме, - последний свет жизни, который никогда уже, во веки веков, он не увидит снова.
«Осень Патриарха» - книга об абсолютной власти, о её влиянии на человека и человечество (что, возможно, особенно актуально в глобальном мире, мире мутирующего капитализма). Здесь я даже ничего говорить не стану, просто процитирую самого автора:
Мне всегда хотелось написать книгу об абсолютной власти. Я бы сказал, власть представляется людям в качестве наивысшего, чего они могут достичь, наивысшего, чего может достичь индивидуум в своей деятельности, в своей карьере. Выше нет ничего. Это как пробка на воде: поднимается и поднимается вверх, а потом доходит до поверхности, и выше подниматься некуда. Это предел, и абсолютная власть - тоже абсолютный предел. И вот меня этот объект всегда инте¬ресовал как кульминация в писательских поисках.
Я начал писать «Осень патриарха» - тогда у нее не было названия - очень давно, еще до «Ста лет одиночества», но не получалось, что-то мне как бы мешало, я думаю, просто не хватало опыта «Ста лет одиночества». Но я уже давно обдумывал эту книгу. Предполагалось, что это будет жизнь диктатора, рассказанная им самим в тот момент, когда его судят. Эту мысль подал мне суд над Сосой Бланко в Гаване. Я думаю, что сегодня такой суд уже не мог бы повториться, такого кубин¬ская революция уже не сделала бы. Но тогда они это сделали - сделали, и все. Это произошло сразу же после револю¬ции, когда были созданы народные революционные суды. Надо было вершить революционное правосудие. Кубинская революция, наверное, единственная в истории человечества, в ходе которой народ никого не казнил, когда толпа не высыпала на улицу собственноручно вершить правосудие. Но ведь были военные преступники, и их надо было казнить по приговору народного суда, чтобы не говорили, что устраивают кровавую баню.
Суд над тремя военными режима Батисты: Рикардо Луисом Геррой, Педро Мартинесом Морехоном и Хесусом Соса Бланко. Гавана, 1959
У Маркеса ещё много замечательных произведений, но эти три, я считаю, должен прочитать каждый. Не надо пытаться взять их «нахрапом». Как и все настоящие произведения искусства, неважно - живопись ли, литература или музыка, чтение этих книг требует от читающего приложения определенных усилий. Но получаешь в итоге гораздо больше, чем вкладываешь. Это и есть великая сила искусства.
Габриэль Гарсиа Маркес, великий писатель ХХ века, ушел из этого мира 17 апреля 2014 года.
Хотя я не знаю, можно ли так говорить, потому задолго до этого его навсегда оставили в нём его произведения.
