(no subject)
И ах, во мне подтаивает все взрослое, сосредоточенное, правильно-упорядоченное застывшее, как забытое на столике кафе мороженное, когда мне так надо собраться и рвануть и помочь ребенку с зачетной неделей на курсах и впихнуть в расписание еще математику, и найти выход из запутанного клубка змей в виде наших одичавших и подурневших педагогов.
А мне так нестерпимо хочется все отпустить, забыться сном, проснуться с безумием и просто начать писать. Писать... так как слова уже давно вливаются в гортань прогорклым соком то ли граната то ли сливы, оставляя после себе шершавое послевкусие бесполезности попыток достучаться до тех, кто мне не безразличен. Слова, которые я отпускаю не на бумагу, а годами в никуда, прекрасные картины, которые забываются быстрее, чем моя голова коснется подушки, и сны, которые осколками сидят в памяти и не хотят оставлять разум, заставляя его вязать шаль из совпадений и соответствий.
А самое странное, легкое, как осенний прозрачный пейзаж почти облетевшего леса, и щемящее чувство, что я могу снова быть собой, но почему-то не решаюсь. Мне просто надо влюбится, что бы вспомнить былую легкость. Надо как-то перечеркнуть на бумаге пасмурность, некоторых ситуаций.
Где-то из недавних разговоров резанула картинка злости от беспомощности. Такой хрустальной злости как у Иари, когда знаешь, что бесполезен - и вот в след вроде бы близким и родным существам летит заковывающая сухая характеристика. Ударить первым пока тебя совсем не растоптали. А еще ... Больше всего на стоны скрипки похоже то молчание, когда ты наблюдаешь и понимаешь, что молчание это большее добро, которые ты можешь себе позволить в сложившейся ситуации. Так же смычком водят по сердцу, когда нету той самой счастливой концовки... по крайней мере для тебя. Один окажется прав, второй тоже не сдержится и полезет за словом в карман, а ты будешь стоять поодаль и молчать.
Или молчать, когда тебя спросят, хочешь ли ты фотографий. Да хочешь, но смолчишь, потому что это не тот вопрос на который ты сможешь ответить и на этом все закончится. На этом обычно все в тех самых странных сказках только начинается. Но тебе здесь уютно, и ты не знаешь, как за все эти годы изменился мир там за стенами. Молчишь... Ты знаешь, и тебе это не нравится. Не нравится, потому что ты уже давно призналась себе, что и сил у тебя смотреть на это не отрывая глаз не затыкая ушей не всегда достаточно. А каждый раз проводить смычком по сердцу, ты просто устала.
И как раз с личным у меня все нормально, просто до тошнотиков нормально. Для меня это не нормально. До меня добрался осенний сплин и кусает за душу, и что-то в ней хочет откопать.
Тропка
А мне так нестерпимо хочется все отпустить, забыться сном, проснуться с безумием и просто начать писать. Писать... так как слова уже давно вливаются в гортань прогорклым соком то ли граната то ли сливы, оставляя после себе шершавое послевкусие бесполезности попыток достучаться до тех, кто мне не безразличен. Слова, которые я отпускаю не на бумагу, а годами в никуда, прекрасные картины, которые забываются быстрее, чем моя голова коснется подушки, и сны, которые осколками сидят в памяти и не хотят оставлять разум, заставляя его вязать шаль из совпадений и соответствий.
А самое странное, легкое, как осенний прозрачный пейзаж почти облетевшего леса, и щемящее чувство, что я могу снова быть собой, но почему-то не решаюсь. Мне просто надо влюбится, что бы вспомнить былую легкость. Надо как-то перечеркнуть на бумаге пасмурность, некоторых ситуаций.
Где-то из недавних разговоров резанула картинка злости от беспомощности. Такой хрустальной злости как у Иари, когда знаешь, что бесполезен - и вот в след вроде бы близким и родным существам летит заковывающая сухая характеристика. Ударить первым пока тебя совсем не растоптали. А еще ... Больше всего на стоны скрипки похоже то молчание, когда ты наблюдаешь и понимаешь, что молчание это большее добро, которые ты можешь себе позволить в сложившейся ситуации. Так же смычком водят по сердцу, когда нету той самой счастливой концовки... по крайней мере для тебя. Один окажется прав, второй тоже не сдержится и полезет за словом в карман, а ты будешь стоять поодаль и молчать.
Или молчать, когда тебя спросят, хочешь ли ты фотографий. Да хочешь, но смолчишь, потому что это не тот вопрос на который ты сможешь ответить и на этом все закончится. На этом обычно все в тех самых странных сказках только начинается. Но тебе здесь уютно, и ты не знаешь, как за все эти годы изменился мир там за стенами. Молчишь... Ты знаешь, и тебе это не нравится. Не нравится, потому что ты уже давно призналась себе, что и сил у тебя смотреть на это не отрывая глаз не затыкая ушей не всегда достаточно. А каждый раз проводить смычком по сердцу, ты просто устала.
И как раз с личным у меня все нормально, просто до тошнотиков нормально. Для меня это не нормально. До меня добрался осенний сплин и кусает за душу, и что-то в ней хочет откопать.
Тропка