Случайная находка
Кто ищет, тот обязательно что-то находит. Не всегда то, что ищещь, но как правило всегда интересное. По крайней мере, у меня довольно часто именно так и происходит.
Вот искала одно, а нашла не то что искала, но не менее интересное. Начала читать и не смогла оторваться...
"Когда я родилась, мой город назывался Санкт-Петербург. Когда я училась в школе, он назывался Петроград. К тому времени, когда я покинула Россию в 1924 году, он уже назывался Ленинград. Мое детство было наполнено волнениями.
Я понятия не имею, чем зарабатывал на жизнь мой отец, знаю только, что он был на охоте и простудился, вот и вся история. Простуда усилилась, и моя мать ухаживала за ним. Потом он умер, моя мать заболела той же болезнью и вскоре тоже умерла.
Должно быть, все это происходило в Петергофе, потому что однажды я увидела свое свидетельство о рождении, и в нем было написано именно это место. Петергоф, который находился недалеко от Санкт-Петербурга, состоял только из царских дворцов, людей, которые в них служили, и расквартированных там полков, так что я подозреваю, что мои родители, должно быть, были каким-то образом связаны со двором.
После смерти моих родителей мы с сестрой Еленой переехали жить к нашей бабушке - мы называли ее "Бабушка". Ее звали Анастасия, но я не знаю ее фамилии. Я даже не знаю, была ли она матерью моей матери или отца, у бабушки была только одна нога, и она ходила на костылях. Мы все жили вместе в очень скромном доме и у нас была одна большая комната. Елена, или Леночка, которая была на два года старше меня, спала на диване. Поскольку я была младше, я спала с бабушкой.
Помню, как однажды, когда мне было четыре года, я пошла поиграть с Леночкой во дворе нашего дома в Петергофе (большинство многоквартирных домов в России построены вокруг квадратного двора. Все комнаты прислуги и двери на кухню выходили в этот двор, и именно там играли дети, потому что это было вполне безопасно, так как здание хорошо защищало их.) Была глубокая зима, и мы с Леночкой катались на санках, визжа от удовольствия. Внезапно нас прервала бабушка, которая строгим голосом приказала нам немедленно возвращаться домой. "Кто из вас двоих разбил мою чашку?" - спросила она.
Ни секунды не колеблясь, я сказала: "Не я, бабушка, это, должно быть, сделала Леночка" - "Ах, - сказала она, - так это была Леночка?"
Бедная Леночка заплакала, и вдруг бабушка потеряла самообладание, подняла меня, посадила к себе на колени и сильно отшлепала. Я тоже заплакала. Откуда она узнала, что это я разбила ее чашку? "Очень просто", - объяснила она. "Я могу читать по твоим глазам, и я сразу поняла, что это ты". После этого я подошла к зеркалу и изучила себя, посмотрела на свои глаза и задумалась: что в них написано? Как так получается, что-то, как я выгляжу, может перевешивать то, что я говорю? Как может чья-то внешность быть такой убедительной?
Однажды утром, вскоре после этого эпизода, я проснулась и, к своему удивлению, увидела, что моя бабушка все еще спит. Я подумала: "Почему бабушка меня не разбудила? Где мой чай?" Я вскочила с кровати и начала трясти ее. - Вставай, дорогая бабушка! Вставай! Вы проспали". Внезапно, я поняла, что случилось что-то ужасное, что она никогда проснется. Следующее, что я помню, - это комната, полная людей, все говорили одновременно, и все они сочувствовали мне и моей сестре. Из их разговора, я поняла, что меня заберут жить к нашему дяде, но бабушка всегда говорила нам, что наш дядя плохой человек, алкоголик. Поэтому я совершенно определенно сказала: "Я не хочу идти к своему дяде!" В течение следующих нескольких дней люди, которых я не знала и никогда не видела, приходили и уходили, приговаривая:: "Бедные маленькие сиротки, у них никого нет - это ужасно!" Да, подумала я, это правда.
Вместо нашего дяди нас забрала наша крестная мать, мадам Молво. Она жила на окраине Санкт-Петербурга, в большом, очень красивом доме. Сначала ее дети показали нам свои комнаты - детские, украшенные животными, куклами, всевозможными игрушками. "- А где мы будем спать? - спросила я. "У тебя тоже будет комната", - сказала мне ее дочь.
"Она там, рядом с кухней". Рядом с кухней? Я подумала, почему я не могу спать в этой красивой детской? Дочь показала нам нашу комнату, которая была темной и узкой. Нам всегда приносили еду в эту комнату - утренний чай, ужин. Мы с Леночкой ели сами, но каждый день после обеда играли вместе с детьми мадам Молво в их саду.
Однажды за мной пришли дети и отвели меня в гостиную , где сидели моя крестная и женщина, которую я никогда раньше не видела. "Посмотрите, какая она крошечная, - сказала моя крестная этой женщине, - и какие у нее красивые большие глаза!" А потом мадам Молво повернулась ко мне и сказала: "Вот твоя новая тетя". Я не поняла, что происходит. Я повернулась и посмотрела на женщину, которая ответила моей крестной: "Да, она мне нравится, я заберу ее завтра". Как чудесно покинуть это место, подумала я. "А Леночка, она поедет со мной?" - спросила я свою крестную. "Нет, Леночку заберет другая женщина." "Тебе, Крошка, очень повезло - твоя новая тетя богата, и ты будешь с ней счастлива". Я была рада узнать, что у меня будет хорошая жизнь, но было жаль расставаться с Леночкой.
На следующий день моя новая "тетя", Лидия Мстиславовна Готовцева, урожденная Нестроева, приехала за мной и отвезла к себе домой. Позже я узнала, что она удочерила меня, чтобы заменить свою собственную дочь, которая только что умерла. Дворецкий взял у входа мое пальто, затем поднял меня и отнес в гостиную, где тетя Лидия разговаривала с джентльменом. "- Смотри, ты видишь, какая она крошечная, точь-в-точь как моя Лидочка". Джентльмен, как оказалось, был моим новым "дядей", а моей комнатой в этом новом доме была бильярдная. Большой стол, покрытый зеленым фетром, кии на стене - все это было для меня в новинку и очень интересно. Я взяла один из киев и стала гонять шары по столу, пока вдруг не услышал голос моего дяди: "Никогда, никогда не прикасайся к этим вещам, бильярд не для маленьких детей!" Еще бы, подумала я, это моя комната, я здесь сплю, но я даже не могу ни к чему в ней притронуться! Я обиделась, но не сказала ни слова. В конце концов, я привыкла к новой жизни, мне все нравилось, особенно пять собак, которые обедали с нами в столовой, и лошади. Вечером мы втроем - я, дядя и тетя - отправлялись на конюшню. Мой дядя носил меня на плечах, что мне очень нравилось, и я научилась давать лошадям сахар прямо с ладони.
Сколько мы так прожили, я не знаю. Но на какое-то время жизнь вошла в привычное русло, стала очень комфортной. И вот однажды утром я проснулась оттого, что моя тетя стояла на коленях у моей кровати и плакала. "Очень скоро мы уедем отсюда, Шурочка", - прошептала она. "Но почему?" - спросила я. "Если хочешь остаться с дядей, оставайся, но я должна идти"- "Нет, нет, я пойду с тобой", - сказал я. - А как же собаки, лошади?" "Извини, но мы не можем взять их с собой".
Кажется, мой дядя много пил и крутил романы с другими женщинами. Поэтому тетя Лидия развелась с ним, и мы с ней переехали в другой квартал Санкт-Петербурга, далеко не такой шикарный, как тот, где мы жили раньше. У нас был уже не дом, а квартира, довольно маленькая. Улица, на которой мы жили, была шумной. Моя тетя решила, что мне нужна гувернантка, и наняла немку, настоящего тирана. Эти перемены казались мне к худшему, но я смирилась с ними. Моя тетя Лидия была вхожа в Санкт-петербургское общество. По четвергам, когда у нее был "приемный день", гостиная всегда была полна людей, которые пили чай и болтали. Она ходила с хромотой, одна нога была короче другой от рождения, но у нее было очень красивое лицо. Ее всегда окружали мужчины, ухаживали за ней, она носила красивую одежду и пользовалась духами - мне нравилось смотреть, как она одевается. Со мной она была великодушна, а иногда и экстравагантна".
Представленный выше фрагмент - начало первой главы книги "Шура. Мемуары Александры Даниловой", вышедшей в Нью-Йорке в 1986 году.
Александра Данилова - русская и американская балерина, балетный педагог.
Продолжение:
Вот искала одно, а нашла не то что искала, но не менее интересное. Начала читать и не смогла оторваться...
"Когда я родилась, мой город назывался Санкт-Петербург. Когда я училась в школе, он назывался Петроград. К тому времени, когда я покинула Россию в 1924 году, он уже назывался Ленинград. Мое детство было наполнено волнениями.
Я понятия не имею, чем зарабатывал на жизнь мой отец, знаю только, что он был на охоте и простудился, вот и вся история. Простуда усилилась, и моя мать ухаживала за ним. Потом он умер, моя мать заболела той же болезнью и вскоре тоже умерла.
Должно быть, все это происходило в Петергофе, потому что однажды я увидела свое свидетельство о рождении, и в нем было написано именно это место. Петергоф, который находился недалеко от Санкт-Петербурга, состоял только из царских дворцов, людей, которые в них служили, и расквартированных там полков, так что я подозреваю, что мои родители, должно быть, были каким-то образом связаны со двором.
После смерти моих родителей мы с сестрой Еленой переехали жить к нашей бабушке - мы называли ее "Бабушка". Ее звали Анастасия, но я не знаю ее фамилии. Я даже не знаю, была ли она матерью моей матери или отца, у бабушки была только одна нога, и она ходила на костылях. Мы все жили вместе в очень скромном доме и у нас была одна большая комната. Елена, или Леночка, которая была на два года старше меня, спала на диване. Поскольку я была младше, я спала с бабушкой.
Помню, как однажды, когда мне было четыре года, я пошла поиграть с Леночкой во дворе нашего дома в Петергофе (большинство многоквартирных домов в России построены вокруг квадратного двора. Все комнаты прислуги и двери на кухню выходили в этот двор, и именно там играли дети, потому что это было вполне безопасно, так как здание хорошо защищало их.) Была глубокая зима, и мы с Леночкой катались на санках, визжа от удовольствия. Внезапно нас прервала бабушка, которая строгим голосом приказала нам немедленно возвращаться домой. "Кто из вас двоих разбил мою чашку?" - спросила она.
Ни секунды не колеблясь, я сказала: "Не я, бабушка, это, должно быть, сделала Леночка" - "Ах, - сказала она, - так это была Леночка?"
Бедная Леночка заплакала, и вдруг бабушка потеряла самообладание, подняла меня, посадила к себе на колени и сильно отшлепала. Я тоже заплакала. Откуда она узнала, что это я разбила ее чашку? "Очень просто", - объяснила она. "Я могу читать по твоим глазам, и я сразу поняла, что это ты". После этого я подошла к зеркалу и изучила себя, посмотрела на свои глаза и задумалась: что в них написано? Как так получается, что-то, как я выгляжу, может перевешивать то, что я говорю? Как может чья-то внешность быть такой убедительной?
Однажды утром, вскоре после этого эпизода, я проснулась и, к своему удивлению, увидела, что моя бабушка все еще спит. Я подумала: "Почему бабушка меня не разбудила? Где мой чай?" Я вскочила с кровати и начала трясти ее. - Вставай, дорогая бабушка! Вставай! Вы проспали". Внезапно, я поняла, что случилось что-то ужасное, что она никогда проснется. Следующее, что я помню, - это комната, полная людей, все говорили одновременно, и все они сочувствовали мне и моей сестре. Из их разговора, я поняла, что меня заберут жить к нашему дяде, но бабушка всегда говорила нам, что наш дядя плохой человек, алкоголик. Поэтому я совершенно определенно сказала: "Я не хочу идти к своему дяде!" В течение следующих нескольких дней люди, которых я не знала и никогда не видела, приходили и уходили, приговаривая:: "Бедные маленькие сиротки, у них никого нет - это ужасно!" Да, подумала я, это правда.
Вместо нашего дяди нас забрала наша крестная мать, мадам Молво. Она жила на окраине Санкт-Петербурга, в большом, очень красивом доме. Сначала ее дети показали нам свои комнаты - детские, украшенные животными, куклами, всевозможными игрушками. "- А где мы будем спать? - спросила я. "У тебя тоже будет комната", - сказала мне ее дочь.
"Она там, рядом с кухней". Рядом с кухней? Я подумала, почему я не могу спать в этой красивой детской? Дочь показала нам нашу комнату, которая была темной и узкой. Нам всегда приносили еду в эту комнату - утренний чай, ужин. Мы с Леночкой ели сами, но каждый день после обеда играли вместе с детьми мадам Молво в их саду.
Однажды за мной пришли дети и отвели меня в гостиную , где сидели моя крестная и женщина, которую я никогда раньше не видела. "Посмотрите, какая она крошечная, - сказала моя крестная этой женщине, - и какие у нее красивые большие глаза!" А потом мадам Молво повернулась ко мне и сказала: "Вот твоя новая тетя". Я не поняла, что происходит. Я повернулась и посмотрела на женщину, которая ответила моей крестной: "Да, она мне нравится, я заберу ее завтра". Как чудесно покинуть это место, подумала я. "А Леночка, она поедет со мной?" - спросила я свою крестную. "Нет, Леночку заберет другая женщина." "Тебе, Крошка, очень повезло - твоя новая тетя богата, и ты будешь с ней счастлива". Я была рада узнать, что у меня будет хорошая жизнь, но было жаль расставаться с Леночкой.
На следующий день моя новая "тетя", Лидия Мстиславовна Готовцева, урожденная Нестроева, приехала за мной и отвезла к себе домой. Позже я узнала, что она удочерила меня, чтобы заменить свою собственную дочь, которая только что умерла. Дворецкий взял у входа мое пальто, затем поднял меня и отнес в гостиную, где тетя Лидия разговаривала с джентльменом. "- Смотри, ты видишь, какая она крошечная, точь-в-точь как моя Лидочка". Джентльмен, как оказалось, был моим новым "дядей", а моей комнатой в этом новом доме была бильярдная. Большой стол, покрытый зеленым фетром, кии на стене - все это было для меня в новинку и очень интересно. Я взяла один из киев и стала гонять шары по столу, пока вдруг не услышал голос моего дяди: "Никогда, никогда не прикасайся к этим вещам, бильярд не для маленьких детей!" Еще бы, подумала я, это моя комната, я здесь сплю, но я даже не могу ни к чему в ней притронуться! Я обиделась, но не сказала ни слова. В конце концов, я привыкла к новой жизни, мне все нравилось, особенно пять собак, которые обедали с нами в столовой, и лошади. Вечером мы втроем - я, дядя и тетя - отправлялись на конюшню. Мой дядя носил меня на плечах, что мне очень нравилось, и я научилась давать лошадям сахар прямо с ладони.
Сколько мы так прожили, я не знаю. Но на какое-то время жизнь вошла в привычное русло, стала очень комфортной. И вот однажды утром я проснулась оттого, что моя тетя стояла на коленях у моей кровати и плакала. "Очень скоро мы уедем отсюда, Шурочка", - прошептала она. "Но почему?" - спросила я. "Если хочешь остаться с дядей, оставайся, но я должна идти"- "Нет, нет, я пойду с тобой", - сказал я. - А как же собаки, лошади?" "Извини, но мы не можем взять их с собой".
Кажется, мой дядя много пил и крутил романы с другими женщинами. Поэтому тетя Лидия развелась с ним, и мы с ней переехали в другой квартал Санкт-Петербурга, далеко не такой шикарный, как тот, где мы жили раньше. У нас был уже не дом, а квартира, довольно маленькая. Улица, на которой мы жили, была шумной. Моя тетя решила, что мне нужна гувернантка, и наняла немку, настоящего тирана. Эти перемены казались мне к худшему, но я смирилась с ними. Моя тетя Лидия была вхожа в Санкт-петербургское общество. По четвергам, когда у нее был "приемный день", гостиная всегда была полна людей, которые пили чай и болтали. Она ходила с хромотой, одна нога была короче другой от рождения, но у нее было очень красивое лицо. Ее всегда окружали мужчины, ухаживали за ней, она носила красивую одежду и пользовалась духами - мне нравилось смотреть, как она одевается. Со мной она была великодушна, а иногда и экстравагантна".
Представленный выше фрагмент - начало первой главы книги "Шура. Мемуары Александры Даниловой", вышедшей в Нью-Йорке в 1986 году.
Александра Данилова - русская и американская балерина, балетный педагог.
Продолжение: