О Тамаре Карсавиной
В 1931 году в лондонском издательстве British Continental вышла монография Тамары Карсавиной, написанная извстным британским танцевальным критиком Арнольдом Хаскеллом.
Тамара Карсавина
Именно ему принадлежит идея написания знаменитой книги "Театральная улица" - мемуаров Т.Карсавиной.
Предлагаю вашему вниманию вступление к этой монографии.
* * * * *
Вступление.
Написание этой монографии доставило мне огромное удовольствие. Я почти не пропустил ни одного из замечательных выступлений Карсавиной в Западной Европе, и мое восхищение возрастало с каждым творением. Карсавина научила меня, как она учила тысячи людей, любить и понимать русское искусство в его чистом виде. Бакст, Сомов, Бенуа, Добужинский, Ларионов и Гончарова - все эти бесчисленные мечты о сияющих красках пришли ко мне через Карсавину. Она была настоящим послом артистической России, и ее имя будет жить не только в истории танцев, но и в истории декоративно-прикладного искусства, и музыки.
Она одна из немногих среди великих артисток танца, чья виртуозность не обсуждается. Это принимается за истину, несмотря на ее огромный артистизм, ее техника стоит почти особняком по своей силе и чистоте. Там, где многие другие танцовщицы сделали особенностью свою технику, ее мастерство полностью подчинено ее гению драматической интерпретации. Я видел, как она принимала позу в повседневной одежде, без каких-либо благотворительных иллюзий сцены. Никакими словами нельзя описать красоту этих движений. Они представляют собой настоящую коллекцию фигурок из танагры.
Зная Карсавину, нелегко сохранять личную непредвзятость этого исследования. Я пытался это сделать, но в данном введении в этом нет необходимости. Карсавина вне сцены - это то же самое, что Карсавина на сцене. Этим я не хочу сказать, что она такая же жестокая, как Тамар, озорная, как танцовщица Кан-Кан, или сентиментальная, как молодая девушка в "Призраке розы", но что она сохраняет ту гибкость ума, которая позволяет ей интерпретировать эти роли. Карсавина - не чисто инстинктивный художник. В то время как инстинкт может подсказать ей определенную интерпретацию, именно разум подсказывает ее окончательную форму.
Карсавина разбирается в своем искусстве и смежных искусствах. В ней есть качества, которые делают ее продюсером, а также художником-интерпретатором. Она хорошо разбирается в своей собственной работе и в тоже время она добрый, но искренний критик работ других. Хотя по характеру она не дидактична, именно эти качества делают ее идеальным учителем. Она обладает редким пониманием проблем других людей; тем же пониманием, которое позволяет ей чувствовать себя в данный момент так, как чувствовала бы Тамар.
На недавней Мемориальной выставке, которую Карсавина открыла в галерее Claridge Galleries, было интересно посмотреть, сколько самых вдохновляющих дизайнов обязаны своим появлением Карсавиной.
Я могу только закончить это вступление, повторив то, что я сказал во время церемонии открытия.
"Для многих из нас балет Дягилева - это Карсавина, без нее не было бы такой выставки".
Арнольд Хаскелл
Арнольд Л. Хаскелл.
Лондон, март 1930 года.
Тамара Карсавина
Именно ему принадлежит идея написания знаменитой книги "Театральная улица" - мемуаров Т.Карсавиной.
Предлагаю вашему вниманию вступление к этой монографии.
* * * * *
Вступление.
Написание этой монографии доставило мне огромное удовольствие. Я почти не пропустил ни одного из замечательных выступлений Карсавиной в Западной Европе, и мое восхищение возрастало с каждым творением. Карсавина научила меня, как она учила тысячи людей, любить и понимать русское искусство в его чистом виде. Бакст, Сомов, Бенуа, Добужинский, Ларионов и Гончарова - все эти бесчисленные мечты о сияющих красках пришли ко мне через Карсавину. Она была настоящим послом артистической России, и ее имя будет жить не только в истории танцев, но и в истории декоративно-прикладного искусства, и музыки.
Она одна из немногих среди великих артисток танца, чья виртуозность не обсуждается. Это принимается за истину, несмотря на ее огромный артистизм, ее техника стоит почти особняком по своей силе и чистоте. Там, где многие другие танцовщицы сделали особенностью свою технику, ее мастерство полностью подчинено ее гению драматической интерпретации. Я видел, как она принимала позу в повседневной одежде, без каких-либо благотворительных иллюзий сцены. Никакими словами нельзя описать красоту этих движений. Они представляют собой настоящую коллекцию фигурок из танагры.
Зная Карсавину, нелегко сохранять личную непредвзятость этого исследования. Я пытался это сделать, но в данном введении в этом нет необходимости. Карсавина вне сцены - это то же самое, что Карсавина на сцене. Этим я не хочу сказать, что она такая же жестокая, как Тамар, озорная, как танцовщица Кан-Кан, или сентиментальная, как молодая девушка в "Призраке розы", но что она сохраняет ту гибкость ума, которая позволяет ей интерпретировать эти роли. Карсавина - не чисто инстинктивный художник. В то время как инстинкт может подсказать ей определенную интерпретацию, именно разум подсказывает ее окончательную форму.
Карсавина разбирается в своем искусстве и смежных искусствах. В ней есть качества, которые делают ее продюсером, а также художником-интерпретатором. Она хорошо разбирается в своей собственной работе и в тоже время она добрый, но искренний критик работ других. Хотя по характеру она не дидактична, именно эти качества делают ее идеальным учителем. Она обладает редким пониманием проблем других людей; тем же пониманием, которое позволяет ей чувствовать себя в данный момент так, как чувствовала бы Тамар.
На недавней Мемориальной выставке, которую Карсавина открыла в галерее Claridge Galleries, было интересно посмотреть, сколько самых вдохновляющих дизайнов обязаны своим появлением Карсавиной.
Я могу только закончить это вступление, повторив то, что я сказал во время церемонии открытия.
"Для многих из нас балет Дягилева - это Карсавина, без нее не было бы такой выставки".
Арнольд Хаскелл
Арнольд Л. Хаскелл.
Лондон, март 1930 года.