Анна-Лена Лаурен У НИХ ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ, У ЭТИХ РУССКИХ. Глава 13. Русская практичность
Глава 13. РУССКАЯ ПРАКТИЧНОСТЬ
У моей хорошей подруги Кати есть дача. Дача находится в Зеленогорске, бывших Териоках, на Карельском перешейке. Она стоит на заросшем холме, утопая в яблонях и сливовых деревьях, смородиновых кустах, цветах, которые никто не сажал, и высокой нестриженой траве. Домик выкрашен зеленым, окна с резными рамами, а неровный пол не внушает доверия - как на большинстве русских дач. Вокруг разбросано около пятидесяти других дач, все деревянные, с замысловатыми пристройками, без единого прямого угла, окруженные зелеными садами и маленькими четырехугольными делянками с картошкой и кабачками.
То есть все дачки, кроме новых, возведенных за последние пятнадцать лет. Эти дачи высотой в несколько этажей построены из камня или кирпича и окружены крепкими заборами с колючей проволокой, вместо выросшей сама по себе живой изгороди. За забором вы не найдете ни аккуратных деляночек, засаженных картошкой, кабачками и крыжовником, ни грядок с клубникой или луком. Здесь надлежит находиться бассейну и лужайкам с коротко подстриженной травой.
Катя не имеет ничего против того, чтобы устроить свою дачу так. Но этому не бывать, пока решения принимает ее папа Игорь. Дача - его царство, и здесь он занимается любимым делом - возится с машиной, починяет и ремонтирует.
В сарае, в гараже, в саду, на участке возле дома лежат они. Сокровища Игоря. Два-три десятка оконных стекол, из которых можно соорудить теплицы. Металлические прутья. Жестяные трубы. Обрезки досок. Раковины. Старые двери. Раскладушки. Пластмассовые тазы. Холодильники.
Эти предметы - гордость Игоря. Он сам собрал их в поте лица своего, в том числе роясь по помойкам и в брошенных домах. Особенно удачная находка - железная лестница, обнаруженная на старой военной базе. Лестница оказалась тяжким испытанием - она не влезла в машину, и Игорю пришлось транспортировать ее домой на двух велосипедах при помощи своего в высшей степени недовольного и сопротивляющегося зятя. Происходило все это ночью, так как Катин папа не был уверен, что забрать лестницу с военной базы действительно можно.
Металлолом Катин папа использует для своих строительных проектов. Их много, большинство - неоконченные. Удовольствие - в процессе, а не в результате. Так проводят на даче свои дни многие русские мужчины, то возясь с машиной, то принимаясь за новую полупостроенную теплицу, то за пристройку. Время от времени они заглядывают друг к другу на чашку чаю или на рюмочку водки.
Дача - мир русских мужчин. Здесь, вдали от назойливых баб, которые устанавливают порядки дома, они могут быть собой. В большинстве знакомых мне русских семей мужа редко можно застать дома в выходные, во всяком случае, не с апреля по октябрь. Он на даче. Жена проводит время с подружками или отправляется на юг - у мужа нет ни малейшей потребности мотаться туда-сюда. Он садится в «Волгу», едет на дачу и принимается мастерить что-нибудь в свое удовольствие - тихий, сосредоточенный и счастливый.
К сожалению, собирательство Игоря вредит миру в семье, ибо Катя - современная русская женщина и не желает собирать и хранить все подряд. Она бы предпочла иметь красивую дачу с аккуратно подстриженной лужайкой. Они с мужем и в самом деле построили рядом с дачей новый дом и провели туда водопровод и электричество, чтобы можно было и на даче жить нормально. Но собранное Игорем осталось на месте. «Папа все время притаскивает новый хлам. Этому конца не будет!» - говорит Катя.
Однажды она пригнала на дачу грузовик, чтобы избавиться от металлолома. Когда папа узнал об этом, он в ту же минуту ринулся на поиски своих сокровищ. Кое-что он спас, в том числе лестницу, которая, по счастью, не влезла в кузов.
Теперь почти вся семья перебралась в новый дом. Это замечательно, потому что старый дом можно использовать в качестве склада для собранного Игорем хлама.
«Дом надо снести, на его месте можно устроить газон!» - говорит Катя папе. Папа не отвечает. Он склонился над своей украинской «Таврией» и копается в ней. Машина бастует уже несколько недель, но Игорь отказывается позвать механика. Подобно большинству русских мужчин, он умеет починить автомобиль самостоятельно - ведь это старая советская машина, которую всякий русский старше сорока знает вдоль и поперек.
Возле «Таврии» припаркован «Лексус» зятя, символ той России, по дорогам которой Игорь с несколько насмешливой физиономией следует за своими детьми. Ему неинтересно ни ездить за границу, ни строить удобные дачи, ни покупать дорогие автомобили. А интересно ему собирать всякие пригодные вещи и делать из них что-нибудь полезное.
Конечно, это искусство начинает исчезать, но русские все еще великие мастера сделать что-то из ничего. Из старых пластиковых бутылок можно изготовить ковшики, жестянки обрезают и сажают в них цветы. Отслужившие свой срок отопительные батареи зарывают в землю и используют в качестве коврика возле входной двери. Старые морозилки отлично подходят для того, чтобы держать в них яблоки. Эта изобретательность отчетливо проявляется на дачах, где русские с особой охотой используют все, что попадется под руку.
На одном из российских телеканалов, Первом канале, даже есть передача, которая называется «Полезные советы». В ней рассказывается, какое употребление можно найти разным вещам. «Полезными советами» можно наслаждаться каждое утро перед новостями. Энтузиасты-ведущие объяснят, среди прочего, как утеплить окна при помощи пластиковых пакетов и выкроить из старого шланга ручки для сумки.
Способность смастерить что угодно из чего угодно, безусловно, осталась от социалистических времен, когда тотальный дефицит сделал русских невероятно находчивым и изобретательным народом. Русские вообще страшно практичны. Они практичны не по-фински, практичны в том, чтобы решать проблемы по мере их возникновения, не прибегая к окончательным, постоянным решениям. Русские дачи - хороший тому пример. Их никогда не достраивают до конца, и это дает возможность оформить их с большой фантазией. Всегда бывает забавно показывать русские дачи финским инженерам, которые с раскрытыми ртами инспектируют эти неправдоподобные, в финских глазах совершенно поразительные постройки - с безумными пропорциями и своеобразными пристройками.
Другой пример как раз автомобили. Лучшее свойство машины «Жигули», предмета всеобщего глумления, - это то, что любой нормальный российский мужик сумеет устранить обычные неполадки самостоятельно. Ведь автомобиль полностью механический, там нет никаких электронных тонкостей. У русских вообще редко опускаются руки, когда что-нибудь ломается, - они привыкли к неработающим вещам. Время от времени все приходится ремонтировать. Очень редко вещи ремонтируют основательно - например, в русской ванной может быть полно временных приспособлений, изобретенных хозяином.
Я часто думаю: в чем причина этого русского нежелания решить что-то окончательно? Оно проявляется во множестве ситуаций. Например, мои русские друзья не склонны назначать встречи заранее. Вместо того чтобы решить «встречаемся завтра в восемь вечера в „Пропаганде"», мы договариваемся «созвониться завтра после обеда и решить, где и когда мы встречаемся». Если о чем-то уже договорились, надо обязательно перезвонить в день встречи и еще раз уточнить, что договор в силе. Иначе может вдруг оказаться, что планы изменились, и тогда пеняй на себя, если явишься на встречу, не удостоверившись, что твой приятель или приятельница действительно свободны.
Это я могу объяснить себе только тем, что русские веками жили в обществе, где ни в чем нельзя быть уверенным и где резкие повороты есть часть повседневной жизни. Зачем основательно ремонтировать дом, если тебя в любой момент могут выкинуть из него? Зачем договариваться о встрече за целые сутки, если я могу завтра умереть?
Русский фатализм делает жизнь гораздо более гибкой и оставляет больше пространства для маневров. В общем и целом это практично: поскольку случиться может что угодно, не стоит ничего планировать заранее.
Русские даже путешествовать любят без какого-либо проработанного плана. Выражение «мы решим на месте» лучше всего описывает, что обычно бывает, когда едешь куда-нибудь с русскими друзьями. Они хотят просто отправиться в путь и посмотреть, как будут развиваться события. Тогда будет проще приспособить собственные планы к создавшимся обстоятельствам.
В профессиональном отношении надо держать ухо востро со всеми этими «мы решим на месте». Когда осенью 2006 года в Санкт-Петербурге хоронили Марию Федоровну - датскую принцессу Дагмар, я обнаружила, что опоздала с аккредитацией: погребение наложилось на другую командировку, которая не состоялась. Когда оказалось, что я все-таки могу попасть на погребение, я связалась с датским Министерством иностранных дел, которое моментально отрезвило меня. «Никаких шансов. Мест для прессы не осталось», - сообщили мне
Однако я добралась до Ирины, ответственной за связи с прессой в администрации Санкт-Петербурга. Она пообещала все устроить. «Приезжайте, и мы решим на месте», - сказала она.
Мы с оператором собрали оборудование и отправились в путь. Когда я явилась в пресс-центр, где, по словам Ирины, нас должна была ждать аккредитация, разверзлись врата ада. Найти Ирину оказалось невозможно. Пресс-центром руководила Ксения из российского Министерства культуры, и ее совершенно не интересовало, что кому наобещали какие-то придурки из Петербурга.
«Здесь я принимаю решения, и меня не волнует, о чем вы договорились с какой-то Ириной!» - орала Ксения. Я попросила ее обращаться ко мне в нормальном тоне, но она так и не убавила децибелы. Тогда я стала орать в ответ. Мы стояли, как два бойцовских петуха, и вопили друг на друга, пока Ксения не решила, что преподала мне хороший урок, и не повернулась ко мне спиной.
На следующее утро я получила нашу аккредитацию - и к тому же на лучших местах, отведенных для прессы.
Все-таки Ирина оказалась права: все решилось на месте. Но на это понадобился целый день звонков, отправки факсов и нижайших просьб. Ситуация, в которую я абсолютно не хотела бы попасть снова при моей профессии, где каждый день обходится работодателю в сотни евро.
Вернусь к тому, с чего я начала. Русские невероятно практичны и ловко используют вещи, которые многие жители Запада просто выбросили бы. Им удается решать проблемы дома, в машине и на даче, не вызывая водопроводчика и не отправляя автомобиль в мастерскую. Конечно, в большинстве случаев это временные решения, но вообще они работают, пока отремонтированная штуковина не сломается снова. Тогда владелец придумывает что-нибудь еще.
В этой способности я вижу целеустремленность и рационализм, в остальном не свойственные русской натуре. Я путешествую с русскими друзьями - они бывают безнадежно нерациональными и непрактичными, когда надо решить, что мы будем делать дальше. Я слежу за российской внешней политикой: российские дипломаты - великие мастера пилить сук, на котором сидят. Я работаю с русскими коллегами и считаю, что они часто тратят на выполнение своих заданий слишком много времени. Этого можно было бы избежать, руководствуйся они логикой.
Но что касается того, чтобы построить дом, отремонтировать автомобиль, посадить картошку и закрепить трубу - тут русские справляются в обстоятельствах, при которых финны опустили бы руки. Не говоря уж о прочих жителях Западной Европы.
Мне кажется, причина в том, что русские гораздо лучше нас умеют сосредоточиться на главном, когда прижмет по-настоящему. К тому же у них лучше развита фантазия и они свободны от предрассудков, если надо испробовать какое-нибудь мелкое изобретение. Пока не попробуешь, не узнаешь, работает оно или нет. Конечно, финны при виде подобных русских изобретений часто качают головой. Но кому это интересно, пока изобретения оправдывают себя.
Не надо зацикливаться на деталях. Вот практический совет по выживанию тем, кто захочет пожить в России - и, кажется, именно так выживают при разнообразнейших режимах сами русские.
У моей хорошей подруги Кати есть дача. Дача находится в Зеленогорске, бывших Териоках, на Карельском перешейке. Она стоит на заросшем холме, утопая в яблонях и сливовых деревьях, смородиновых кустах, цветах, которые никто не сажал, и высокой нестриженой траве. Домик выкрашен зеленым, окна с резными рамами, а неровный пол не внушает доверия - как на большинстве русских дач. Вокруг разбросано около пятидесяти других дач, все деревянные, с замысловатыми пристройками, без единого прямого угла, окруженные зелеными садами и маленькими четырехугольными делянками с картошкой и кабачками.
То есть все дачки, кроме новых, возведенных за последние пятнадцать лет. Эти дачи высотой в несколько этажей построены из камня или кирпича и окружены крепкими заборами с колючей проволокой, вместо выросшей сама по себе живой изгороди. За забором вы не найдете ни аккуратных деляночек, засаженных картошкой, кабачками и крыжовником, ни грядок с клубникой или луком. Здесь надлежит находиться бассейну и лужайкам с коротко подстриженной травой.
Катя не имеет ничего против того, чтобы устроить свою дачу так. Но этому не бывать, пока решения принимает ее папа Игорь. Дача - его царство, и здесь он занимается любимым делом - возится с машиной, починяет и ремонтирует.
В сарае, в гараже, в саду, на участке возле дома лежат они. Сокровища Игоря. Два-три десятка оконных стекол, из которых можно соорудить теплицы. Металлические прутья. Жестяные трубы. Обрезки досок. Раковины. Старые двери. Раскладушки. Пластмассовые тазы. Холодильники.
Эти предметы - гордость Игоря. Он сам собрал их в поте лица своего, в том числе роясь по помойкам и в брошенных домах. Особенно удачная находка - железная лестница, обнаруженная на старой военной базе. Лестница оказалась тяжким испытанием - она не влезла в машину, и Игорю пришлось транспортировать ее домой на двух велосипедах при помощи своего в высшей степени недовольного и сопротивляющегося зятя. Происходило все это ночью, так как Катин папа не был уверен, что забрать лестницу с военной базы действительно можно.
Металлолом Катин папа использует для своих строительных проектов. Их много, большинство - неоконченные. Удовольствие - в процессе, а не в результате. Так проводят на даче свои дни многие русские мужчины, то возясь с машиной, то принимаясь за новую полупостроенную теплицу, то за пристройку. Время от времени они заглядывают друг к другу на чашку чаю или на рюмочку водки.
Дача - мир русских мужчин. Здесь, вдали от назойливых баб, которые устанавливают порядки дома, они могут быть собой. В большинстве знакомых мне русских семей мужа редко можно застать дома в выходные, во всяком случае, не с апреля по октябрь. Он на даче. Жена проводит время с подружками или отправляется на юг - у мужа нет ни малейшей потребности мотаться туда-сюда. Он садится в «Волгу», едет на дачу и принимается мастерить что-нибудь в свое удовольствие - тихий, сосредоточенный и счастливый.
К сожалению, собирательство Игоря вредит миру в семье, ибо Катя - современная русская женщина и не желает собирать и хранить все подряд. Она бы предпочла иметь красивую дачу с аккуратно подстриженной лужайкой. Они с мужем и в самом деле построили рядом с дачей новый дом и провели туда водопровод и электричество, чтобы можно было и на даче жить нормально. Но собранное Игорем осталось на месте. «Папа все время притаскивает новый хлам. Этому конца не будет!» - говорит Катя.
Однажды она пригнала на дачу грузовик, чтобы избавиться от металлолома. Когда папа узнал об этом, он в ту же минуту ринулся на поиски своих сокровищ. Кое-что он спас, в том числе лестницу, которая, по счастью, не влезла в кузов.
Теперь почти вся семья перебралась в новый дом. Это замечательно, потому что старый дом можно использовать в качестве склада для собранного Игорем хлама.
«Дом надо снести, на его месте можно устроить газон!» - говорит Катя папе. Папа не отвечает. Он склонился над своей украинской «Таврией» и копается в ней. Машина бастует уже несколько недель, но Игорь отказывается позвать механика. Подобно большинству русских мужчин, он умеет починить автомобиль самостоятельно - ведь это старая советская машина, которую всякий русский старше сорока знает вдоль и поперек.
Возле «Таврии» припаркован «Лексус» зятя, символ той России, по дорогам которой Игорь с несколько насмешливой физиономией следует за своими детьми. Ему неинтересно ни ездить за границу, ни строить удобные дачи, ни покупать дорогие автомобили. А интересно ему собирать всякие пригодные вещи и делать из них что-нибудь полезное.
Конечно, это искусство начинает исчезать, но русские все еще великие мастера сделать что-то из ничего. Из старых пластиковых бутылок можно изготовить ковшики, жестянки обрезают и сажают в них цветы. Отслужившие свой срок отопительные батареи зарывают в землю и используют в качестве коврика возле входной двери. Старые морозилки отлично подходят для того, чтобы держать в них яблоки. Эта изобретательность отчетливо проявляется на дачах, где русские с особой охотой используют все, что попадется под руку.
На одном из российских телеканалов, Первом канале, даже есть передача, которая называется «Полезные советы». В ней рассказывается, какое употребление можно найти разным вещам. «Полезными советами» можно наслаждаться каждое утро перед новостями. Энтузиасты-ведущие объяснят, среди прочего, как утеплить окна при помощи пластиковых пакетов и выкроить из старого шланга ручки для сумки.
Способность смастерить что угодно из чего угодно, безусловно, осталась от социалистических времен, когда тотальный дефицит сделал русских невероятно находчивым и изобретательным народом. Русские вообще страшно практичны. Они практичны не по-фински, практичны в том, чтобы решать проблемы по мере их возникновения, не прибегая к окончательным, постоянным решениям. Русские дачи - хороший тому пример. Их никогда не достраивают до конца, и это дает возможность оформить их с большой фантазией. Всегда бывает забавно показывать русские дачи финским инженерам, которые с раскрытыми ртами инспектируют эти неправдоподобные, в финских глазах совершенно поразительные постройки - с безумными пропорциями и своеобразными пристройками.
Другой пример как раз автомобили. Лучшее свойство машины «Жигули», предмета всеобщего глумления, - это то, что любой нормальный российский мужик сумеет устранить обычные неполадки самостоятельно. Ведь автомобиль полностью механический, там нет никаких электронных тонкостей. У русских вообще редко опускаются руки, когда что-нибудь ломается, - они привыкли к неработающим вещам. Время от времени все приходится ремонтировать. Очень редко вещи ремонтируют основательно - например, в русской ванной может быть полно временных приспособлений, изобретенных хозяином.
Я часто думаю: в чем причина этого русского нежелания решить что-то окончательно? Оно проявляется во множестве ситуаций. Например, мои русские друзья не склонны назначать встречи заранее. Вместо того чтобы решить «встречаемся завтра в восемь вечера в „Пропаганде"», мы договариваемся «созвониться завтра после обеда и решить, где и когда мы встречаемся». Если о чем-то уже договорились, надо обязательно перезвонить в день встречи и еще раз уточнить, что договор в силе. Иначе может вдруг оказаться, что планы изменились, и тогда пеняй на себя, если явишься на встречу, не удостоверившись, что твой приятель или приятельница действительно свободны.
Это я могу объяснить себе только тем, что русские веками жили в обществе, где ни в чем нельзя быть уверенным и где резкие повороты есть часть повседневной жизни. Зачем основательно ремонтировать дом, если тебя в любой момент могут выкинуть из него? Зачем договариваться о встрече за целые сутки, если я могу завтра умереть?
Русский фатализм делает жизнь гораздо более гибкой и оставляет больше пространства для маневров. В общем и целом это практично: поскольку случиться может что угодно, не стоит ничего планировать заранее.
Русские даже путешествовать любят без какого-либо проработанного плана. Выражение «мы решим на месте» лучше всего описывает, что обычно бывает, когда едешь куда-нибудь с русскими друзьями. Они хотят просто отправиться в путь и посмотреть, как будут развиваться события. Тогда будет проще приспособить собственные планы к создавшимся обстоятельствам.
В профессиональном отношении надо держать ухо востро со всеми этими «мы решим на месте». Когда осенью 2006 года в Санкт-Петербурге хоронили Марию Федоровну - датскую принцессу Дагмар, я обнаружила, что опоздала с аккредитацией: погребение наложилось на другую командировку, которая не состоялась. Когда оказалось, что я все-таки могу попасть на погребение, я связалась с датским Министерством иностранных дел, которое моментально отрезвило меня. «Никаких шансов. Мест для прессы не осталось», - сообщили мне
Однако я добралась до Ирины, ответственной за связи с прессой в администрации Санкт-Петербурга. Она пообещала все устроить. «Приезжайте, и мы решим на месте», - сказала она.
Мы с оператором собрали оборудование и отправились в путь. Когда я явилась в пресс-центр, где, по словам Ирины, нас должна была ждать аккредитация, разверзлись врата ада. Найти Ирину оказалось невозможно. Пресс-центром руководила Ксения из российского Министерства культуры, и ее совершенно не интересовало, что кому наобещали какие-то придурки из Петербурга.
«Здесь я принимаю решения, и меня не волнует, о чем вы договорились с какой-то Ириной!» - орала Ксения. Я попросила ее обращаться ко мне в нормальном тоне, но она так и не убавила децибелы. Тогда я стала орать в ответ. Мы стояли, как два бойцовских петуха, и вопили друг на друга, пока Ксения не решила, что преподала мне хороший урок, и не повернулась ко мне спиной.
На следующее утро я получила нашу аккредитацию - и к тому же на лучших местах, отведенных для прессы.
Все-таки Ирина оказалась права: все решилось на месте. Но на это понадобился целый день звонков, отправки факсов и нижайших просьб. Ситуация, в которую я абсолютно не хотела бы попасть снова при моей профессии, где каждый день обходится работодателю в сотни евро.
Вернусь к тому, с чего я начала. Русские невероятно практичны и ловко используют вещи, которые многие жители Запада просто выбросили бы. Им удается решать проблемы дома, в машине и на даче, не вызывая водопроводчика и не отправляя автомобиль в мастерскую. Конечно, в большинстве случаев это временные решения, но вообще они работают, пока отремонтированная штуковина не сломается снова. Тогда владелец придумывает что-нибудь еще.
В этой способности я вижу целеустремленность и рационализм, в остальном не свойственные русской натуре. Я путешествую с русскими друзьями - они бывают безнадежно нерациональными и непрактичными, когда надо решить, что мы будем делать дальше. Я слежу за российской внешней политикой: российские дипломаты - великие мастера пилить сук, на котором сидят. Я работаю с русскими коллегами и считаю, что они часто тратят на выполнение своих заданий слишком много времени. Этого можно было бы избежать, руководствуйся они логикой.
Но что касается того, чтобы построить дом, отремонтировать автомобиль, посадить картошку и закрепить трубу - тут русские справляются в обстоятельствах, при которых финны опустили бы руки. Не говоря уж о прочих жителях Западной Европы.
Мне кажется, причина в том, что русские гораздо лучше нас умеют сосредоточиться на главном, когда прижмет по-настоящему. К тому же у них лучше развита фантазия и они свободны от предрассудков, если надо испробовать какое-нибудь мелкое изобретение. Пока не попробуешь, не узнаешь, работает оно или нет. Конечно, финны при виде подобных русских изобретений часто качают головой. Но кому это интересно, пока изобретения оправдывают себя.
Не надо зацикливаться на деталях. Вот практический совет по выживанию тем, кто захочет пожить в России - и, кажется, именно так выживают при разнообразнейших режимах сами русские.