Цветы сложности
Опять же, я не со всем согласен, но текст интересный. Рекомендую его всем френдам. Я лично считаю, что Путин читал чужую речь. Речь, которую ему подготовили и он согласился ее прочесть. Но своей он ее не считает. И запинается он очень характерно. И делает паузы перед словами некоторыми так, как будто видит их в первый раз и поверить не может, что он это читает.
В свете же реформы РАН это все просто пустые слова.
Оригинал взят у rightview в Цветы сложности
Путин интересно выступил на Валдае, местами интригующе. Но противоречиво. Эти противоречия как раз и делают отслеживание смысла его высказываний увлекательным занятием.
Вот что он говорил. Мультикультурализм на Западе провалился. Поэтому да здравствует он же в России. Без ценностей, заложенных в христианстве и других мировых религиях дело плохо, останавливается воспроизводство, но нельзя делать ставку ни на одну из этих религий в многоконфессиональной и многонациональной стране, идеология национального развития должна быть светской и наднациональной. А что, можно безболезненно опереться на несколько мировых религий сразу? Они на то и мировые, не языческие, что не уживаются вместе, каждая в отдельности претендуя на универсализм, сакральный монотеистический централизм, на взаимоисключающее единство (оно же единственность) «навязываемой сверху модели». Надо или отказываться от всех сразу, или выбирать одну, или вообще не рассуждать о «христианских корнях».
Россия - «цветущая сложность», но при описании этой сложности после всех апелляций к светскости, сверхэтничности и гражданственности президент не находит ничего лучше, кроме как снова и снова вдаваться вот в эти самые «мульти», «поли». Люди же в России отличаются не только национальностью или конфессией, но типами и принципами поведения, волевыми и интеллектуальными качествми, много чем еще. Вот в этом направлении пора уже идти дальше, двигаться от анонсов сложности к контенту. Людей в стране интересуют отношения друг с другом больше, чем их общие отношения с американцами или немцами. Если «цветущая сложность» не раскроется в главном человеческом, личностном содержании, она будет цвести и пахнуть традиционной религиозно-этнической фрагментацией: притягательной простотой, сильно осложняющей жизнь. В терминологии Леонтьева это, скорее, вторичное упрощение-смешение. Вот оно-то и заявляет о себе как о проблеме в президентской речи. При наличии желания противопоставить этому негативному процессу «новую сложность», она ищется и обретается в другом месте.
Президент мог бы увидеть, осмыслить, прокомментировать, поддержать и приветствовать новую сложность, новую систему самоидентификаций, которая постепенно разворачивается из зачаточного состояния за стенами валдайского зала. Кстати, если он намерен быть лидером, у него должны быть собственные приоритеты в комплексе мотивов, которые движут этим броуновским морем, и он должен быть способен вывести мотивы, им избранные, на первое место по влиятельности. Заметим, что у него есть сотрудники, готовые помочь ему в этом. То, что говорил Путин на Валдае, надо сопоставлять с тем, что говорит Борис Титов вот в этом интервью. Титов по сути отвечает на запросы, обозначенные президентом, и в очередной раз примеряет ему лавры Столыпина: лидера, который открыл в России новые проявления «цветущей сложности», попытался сделать страну богаче человеческим капиталом. И, кажется, снова тщетно.
Путин твердой рукой слагает этот венок, выражая готовность еще десяток лет порассуждать, что неплохо бы определиться: кто мы, кто вы, кто я. Политологи должны уже наконец об этом подумать, скажет он на следующем юбилейном заседании валдайского клуба… А политологи думают: да одень же ты хоть что-нибудь: сталинскую фуражку, феску Муссолини, императорскую корону, столыпинские лавры или окончательно решись носить штатский костюм либерального политика западного типа с «босой головой». В чём-то лучше, чем ни в чём. Нельзя видеть свою миссию в том, чтобы никем не быть, но постоянно подчеркивать, что неплохо кем-нибудь бы стать. Пауза затянулась.
В свете же реформы РАН это все просто пустые слова.
Оригинал взят у rightview в Цветы сложности
Путин интересно выступил на Валдае, местами интригующе. Но противоречиво. Эти противоречия как раз и делают отслеживание смысла его высказываний увлекательным занятием.
Вот что он говорил. Мультикультурализм на Западе провалился. Поэтому да здравствует он же в России. Без ценностей, заложенных в христианстве и других мировых религиях дело плохо, останавливается воспроизводство, но нельзя делать ставку ни на одну из этих религий в многоконфессиональной и многонациональной стране, идеология национального развития должна быть светской и наднациональной. А что, можно безболезненно опереться на несколько мировых религий сразу? Они на то и мировые, не языческие, что не уживаются вместе, каждая в отдельности претендуя на универсализм, сакральный монотеистический централизм, на взаимоисключающее единство (оно же единственность) «навязываемой сверху модели». Надо или отказываться от всех сразу, или выбирать одну, или вообще не рассуждать о «христианских корнях».
Россия - «цветущая сложность», но при описании этой сложности после всех апелляций к светскости, сверхэтничности и гражданственности президент не находит ничего лучше, кроме как снова и снова вдаваться вот в эти самые «мульти», «поли». Люди же в России отличаются не только национальностью или конфессией, но типами и принципами поведения, волевыми и интеллектуальными качествми, много чем еще. Вот в этом направлении пора уже идти дальше, двигаться от анонсов сложности к контенту. Людей в стране интересуют отношения друг с другом больше, чем их общие отношения с американцами или немцами. Если «цветущая сложность» не раскроется в главном человеческом, личностном содержании, она будет цвести и пахнуть традиционной религиозно-этнической фрагментацией: притягательной простотой, сильно осложняющей жизнь. В терминологии Леонтьева это, скорее, вторичное упрощение-смешение. Вот оно-то и заявляет о себе как о проблеме в президентской речи. При наличии желания противопоставить этому негативному процессу «новую сложность», она ищется и обретается в другом месте.
Президент мог бы увидеть, осмыслить, прокомментировать, поддержать и приветствовать новую сложность, новую систему самоидентификаций, которая постепенно разворачивается из зачаточного состояния за стенами валдайского зала. Кстати, если он намерен быть лидером, у него должны быть собственные приоритеты в комплексе мотивов, которые движут этим броуновским морем, и он должен быть способен вывести мотивы, им избранные, на первое место по влиятельности. Заметим, что у него есть сотрудники, готовые помочь ему в этом. То, что говорил Путин на Валдае, надо сопоставлять с тем, что говорит Борис Титов вот в этом интервью. Титов по сути отвечает на запросы, обозначенные президентом, и в очередной раз примеряет ему лавры Столыпина: лидера, который открыл в России новые проявления «цветущей сложности», попытался сделать страну богаче человеческим капиталом. И, кажется, снова тщетно.
Путин твердой рукой слагает этот венок, выражая готовность еще десяток лет порассуждать, что неплохо бы определиться: кто мы, кто вы, кто я. Политологи должны уже наконец об этом подумать, скажет он на следующем юбилейном заседании валдайского клуба… А политологи думают: да одень же ты хоть что-нибудь: сталинскую фуражку, феску Муссолини, императорскую корону, столыпинские лавры или окончательно решись носить штатский костюм либерального политика западного типа с «босой головой». В чём-то лучше, чем ни в чём. Нельзя видеть свою миссию в том, чтобы никем не быть, но постоянно подчеркивать, что неплохо кем-нибудь бы стать. Пауза затянулась.