Рассказики. "Плоскость Планка". Часть 1.
- Получилось, - Сергеев ворвался в кабинет Главного без стука. Они не спали уже почти трое суток и давно уже забыли о мелких условностях.
- Получилось? - Главный, немного грузный человек под шестьдесят, с припухшими веками, не смотрел на своего старшего инженера Проекта. - Что показывают датчики N-разреза?
- В пределах нормы. Немного завышены показатели Лю-плотности, но на биологию это не влияет. Главное чтобы на теле не было серебра, - Сергеев глупо хихикнул. "Это нервное, все устали" - подумал Главный.
- Хорошо. Очень хорошо..., - он никак не решался на последующие слова. Сергеев терпеливо ждал. Он знал чего стоит Главному запустить финальный этап Проекта. О трагедии Главного знали все. Знали, но не говорили. Знали, как десять лет назад его сын уехал с друзьями в горы и внезапный сель снес весь лагерь. Знали, что Главный, гениальный ученый-практик, восходящая звезда с двумя Нобелевками, чуть не спился и когда предложили Проект, то ушел в него с головой. Работал с маниакальным упорством, игнорируя все законы физики и логики. В его команду шли только добровольно - терпеть переработки, не верить в результат, часто не понимать что они делают могли только такие же сумасшедшие, как и он.
- Хорошо, - повторил Главный, - запускаем фазу четыре. Готовьте пилота.
Пилотом называли добровольца, который должен был пройти Рамку. Проект настолько выбивался из привычной реальности, что было довольно сложно подобрать какие то понятные термины для тех, кто был не в курсе. Пилот, Рамка, Рычаг, Прыжок - эти все слова даже близко не описывали выполняемые функции. Например, Рамка скорее напоминала огромный бублик, опутанный массой проводов, трубок покрытых инеем и небольшими огоньками датчиков, которые никто и не собирался прятать за красивых кожухом. Бублик светился отраженным золотистым цветом, в зале стоял запах озона и было очень холодно - где то подтекали проводники жидкого аргона.
"Пилот" - веселый, высокий мужик с плотным ежиком рыжих волос и конопатой рожицей, вальяжно развалился около пульта вторичного контроля давления в Пи-камере. Именно там работали девушки из института аномалий металлов, а всем известно, что симпатичней их нет никого на Проекте. Когда в зал вошел Главный с поспешающим за ним Сергеевым, Пилот резко наклонился вперед, стал серьезным и встал во весь свой почти двухметровый рост. Его прислали недавно, пару недель назад. Никто не знал в каком он звании, да и военный ли он. Просто звали его Василий за густо-рыжий цвет волос и простецкий нрав. Василий не обижался.
- Готовы?, - то ли спросил, то ли подчеркнул Главный.
- Конечно, Григорий Матвеевич, - строго ответил Пилот "Василий", - ничего не ел с утра, уже прошел МРТ. Металлов нет, искажения в пределах ноль ноль восемь.
Главный кивнул. Он все еще смотрел пустым взглядом куда то вниз и в сторону. Только он и Пилот знали, что первой миссией будет именно тот роковой вечер, когда Рома попросит разрешение на поездку... Пилот не возражал, его кураторы тоже. Давить, требовать, угрожать было бесполезно - Главный просто послал бы их всех и тихо спился не сделав Прыжка. Единственное чего не знали ни Пилот, ни его руководство, так это о небольшом приборе, сделанном полностью из углеволокна и с органическими полупроводниками, который мог выбрасывать поток мелких кристаллов по своей природе напоминающих алмазы. Грубо говоря, это был пистолет на пять "выстрелов". Главный сделал его в самом начале Проекта.
Выглядел этот "пистолет" как обычный, темный прямоугольник, чуть больше пачки сигарет. Ни кнопок, ни отверстий. Талисман - так его называл Главный. В каком то смысле он им и был.
- Первый прыжок будет в ...., - Главный замолчал и сам набрал цифры на экране небольшого пульта, - Все свободны. Просьба пройти за бронещиты. Василий, приготовиться.
Все понимали, что нахождение в зале или за пятью метрами бетона не имеет какой либо разницы - если разнесет Рамку, то Мю-поле пройдет сквозь бетон, как вода сквозь песок и развеет на глюонную плазму любую сложную материю в радиусе пары километров. Но Василию надо было полностью оголиться и по этому все безропотно вышли в коридор, массивные шторки шлюза закрылись. Условности, условности...
Главный встал у Рычага. Наверное, единственная вещь в Проекте, которая выглядела так же, как называлась. Рядом с пультом располагалась обычная тумба с огромным, черным рычагом из стали и углепластика. Включался он вверх, чтобы в случае чего он мог выключиться под весом падающего тела. Для тех же целей на рычаг был приделам нейлоновый хомут.
Все было готово: Василий, полностью голый, стоял около слегка наклоненной Рамки и его силуэт все сильнее выделялся от мерцающего света, льющегося из проема. Главный бросил последний взгляд на экраны - все показатели были в норме, реакторы работали штатно, Рамка начала набирать мощность. Подойдя к Рычагу, он просунул кисть в хомут и взялся за Рычаг. Все огоньки финального контроля на Рамке стали зелеными, Главный потянул Рычаг вверх. Тот пошел удивительно легко и глухо щелкнув встал в верхнем положении. Наступил момент истины - либо Василий испугается, либо вступит в ставшем молочным свет. На этот случай Григорий и мастерил свой "талисман". Он не мог рисковать, Василий должен был войти в Рамку. Но волнения были напрасны. Как по инструкции, как только кольцо заволокло молочной пеленой, Василий спокойно сделал шаг вперед. Главный знал, что свет это всего лишь видимы глазу эффект взаимодействия поля с инертными газами в атмосфере, но все же поразился, как красиво выглядел уход Пилота. Его тело на пару секунд вспыхнуло всеми цветами, побежало разводами, потом будто бы фотовспышка мигнуло и тут же наступила темнота - Рамка разрядилась на биомассу.
Если сильно упростить теорию, то примерно 20 лет назад удалось поймать странный эффект поведения бозонов в кварк-глюонной плазме. Находясь в одной поляразационной плоскости с глюоннами, те будто бы облетали их стороной, но потом оказывались в начальной точке. Никто особо не придал значения этому эффекту, пока относительно молодой физик Григорий Матвеевич Турдэ не высказал революционную теорию о том, что бозоны расщепляются на своих клонов в прошлом, настоящем и будущем, а потом собираются снова в исходной точке. Так материя хитро обходила загадки Черных Дыр и иные парадоксы, наблюдаемые, но так и не объясненные физиками. Время стало объектом, материя получила шанс на осуществление фантазий Герберта Уэлса.
Пилот, которого на самом деле звали Шепорд, не ощутил ровным счетом ничего. Закрыв глаза, максимально контролируя дыхание, он просто сделал шаг вперед. Грань переноса была столь тонкой, что квантование прошло мимо нервов и даже яркой вспышки для него просто не существовало. Вот он чувствует голыми ногами холодок подиума, а вот уже стоит на некоей шершавой поверхности. Ему не было холодно (его тренировали терпеть морозы даже голым), ему не было жарко (вживленными биологические трансплантанты позволяли выживать неделю даже в самой жаркой пустыне и на палящем солнце, по принципу осьминога меняя окраску кожи), воздух был свежим, хотя и каким то безвкусным. Выждав ровно двести секунд он открыл глаза. Вокруг простиралось прошлое. Теперь, как ему пытались объяснить яйцеголовые, он существовал в трех видах: прошлом, настоящем и будущем. Время никуда не делось, оно все так же неумолимо двигалось от Большого Взрыва к Холодному Концу, к остыванию Вселенной. И сейчас он, расщепленный на три части за счет вливания колоссальной энергии, мог увидеть мир таким, каким он был десять лет назад. Но он не видел. Перед ним простирался весьма унылый пейзаж: слегка коричневая почва, бетонные дома с кое где горящими окнами. Ни травы, ни растений, ни людей. Не было даже пыли и ветерок гулявший среди этого уныния не поднимал ни облачка. Странно, что не было даже автомобилей. Что ж, у него есть три часа, после чего заряд Рамки вытащит его назад и он снова станет единым и неделимым.
Шепорд медленно двинулся к ближайшему дому, где был заметен свет в окнах.
- Получилось? - Главный, немного грузный человек под шестьдесят, с припухшими веками, не смотрел на своего старшего инженера Проекта. - Что показывают датчики N-разреза?
- В пределах нормы. Немного завышены показатели Лю-плотности, но на биологию это не влияет. Главное чтобы на теле не было серебра, - Сергеев глупо хихикнул. "Это нервное, все устали" - подумал Главный.
- Хорошо. Очень хорошо..., - он никак не решался на последующие слова. Сергеев терпеливо ждал. Он знал чего стоит Главному запустить финальный этап Проекта. О трагедии Главного знали все. Знали, но не говорили. Знали, как десять лет назад его сын уехал с друзьями в горы и внезапный сель снес весь лагерь. Знали, что Главный, гениальный ученый-практик, восходящая звезда с двумя Нобелевками, чуть не спился и когда предложили Проект, то ушел в него с головой. Работал с маниакальным упорством, игнорируя все законы физики и логики. В его команду шли только добровольно - терпеть переработки, не верить в результат, часто не понимать что они делают могли только такие же сумасшедшие, как и он.
- Хорошо, - повторил Главный, - запускаем фазу четыре. Готовьте пилота.
Пилотом называли добровольца, который должен был пройти Рамку. Проект настолько выбивался из привычной реальности, что было довольно сложно подобрать какие то понятные термины для тех, кто был не в курсе. Пилот, Рамка, Рычаг, Прыжок - эти все слова даже близко не описывали выполняемые функции. Например, Рамка скорее напоминала огромный бублик, опутанный массой проводов, трубок покрытых инеем и небольшими огоньками датчиков, которые никто и не собирался прятать за красивых кожухом. Бублик светился отраженным золотистым цветом, в зале стоял запах озона и было очень холодно - где то подтекали проводники жидкого аргона.
"Пилот" - веселый, высокий мужик с плотным ежиком рыжих волос и конопатой рожицей, вальяжно развалился около пульта вторичного контроля давления в Пи-камере. Именно там работали девушки из института аномалий металлов, а всем известно, что симпатичней их нет никого на Проекте. Когда в зал вошел Главный с поспешающим за ним Сергеевым, Пилот резко наклонился вперед, стал серьезным и встал во весь свой почти двухметровый рост. Его прислали недавно, пару недель назад. Никто не знал в каком он звании, да и военный ли он. Просто звали его Василий за густо-рыжий цвет волос и простецкий нрав. Василий не обижался.
- Готовы?, - то ли спросил, то ли подчеркнул Главный.
- Конечно, Григорий Матвеевич, - строго ответил Пилот "Василий", - ничего не ел с утра, уже прошел МРТ. Металлов нет, искажения в пределах ноль ноль восемь.
Главный кивнул. Он все еще смотрел пустым взглядом куда то вниз и в сторону. Только он и Пилот знали, что первой миссией будет именно тот роковой вечер, когда Рома попросит разрешение на поездку... Пилот не возражал, его кураторы тоже. Давить, требовать, угрожать было бесполезно - Главный просто послал бы их всех и тихо спился не сделав Прыжка. Единственное чего не знали ни Пилот, ни его руководство, так это о небольшом приборе, сделанном полностью из углеволокна и с органическими полупроводниками, который мог выбрасывать поток мелких кристаллов по своей природе напоминающих алмазы. Грубо говоря, это был пистолет на пять "выстрелов". Главный сделал его в самом начале Проекта.
Выглядел этот "пистолет" как обычный, темный прямоугольник, чуть больше пачки сигарет. Ни кнопок, ни отверстий. Талисман - так его называл Главный. В каком то смысле он им и был.
- Первый прыжок будет в ...., - Главный замолчал и сам набрал цифры на экране небольшого пульта, - Все свободны. Просьба пройти за бронещиты. Василий, приготовиться.
Все понимали, что нахождение в зале или за пятью метрами бетона не имеет какой либо разницы - если разнесет Рамку, то Мю-поле пройдет сквозь бетон, как вода сквозь песок и развеет на глюонную плазму любую сложную материю в радиусе пары километров. Но Василию надо было полностью оголиться и по этому все безропотно вышли в коридор, массивные шторки шлюза закрылись. Условности, условности...
Главный встал у Рычага. Наверное, единственная вещь в Проекте, которая выглядела так же, как называлась. Рядом с пультом располагалась обычная тумба с огромным, черным рычагом из стали и углепластика. Включался он вверх, чтобы в случае чего он мог выключиться под весом падающего тела. Для тех же целей на рычаг был приделам нейлоновый хомут.
Все было готово: Василий, полностью голый, стоял около слегка наклоненной Рамки и его силуэт все сильнее выделялся от мерцающего света, льющегося из проема. Главный бросил последний взгляд на экраны - все показатели были в норме, реакторы работали штатно, Рамка начала набирать мощность. Подойдя к Рычагу, он просунул кисть в хомут и взялся за Рычаг. Все огоньки финального контроля на Рамке стали зелеными, Главный потянул Рычаг вверх. Тот пошел удивительно легко и глухо щелкнув встал в верхнем положении. Наступил момент истины - либо Василий испугается, либо вступит в ставшем молочным свет. На этот случай Григорий и мастерил свой "талисман". Он не мог рисковать, Василий должен был войти в Рамку. Но волнения были напрасны. Как по инструкции, как только кольцо заволокло молочной пеленой, Василий спокойно сделал шаг вперед. Главный знал, что свет это всего лишь видимы глазу эффект взаимодействия поля с инертными газами в атмосфере, но все же поразился, как красиво выглядел уход Пилота. Его тело на пару секунд вспыхнуло всеми цветами, побежало разводами, потом будто бы фотовспышка мигнуло и тут же наступила темнота - Рамка разрядилась на биомассу.
Если сильно упростить теорию, то примерно 20 лет назад удалось поймать странный эффект поведения бозонов в кварк-глюонной плазме. Находясь в одной поляразационной плоскости с глюоннами, те будто бы облетали их стороной, но потом оказывались в начальной точке. Никто особо не придал значения этому эффекту, пока относительно молодой физик Григорий Матвеевич Турдэ не высказал революционную теорию о том, что бозоны расщепляются на своих клонов в прошлом, настоящем и будущем, а потом собираются снова в исходной точке. Так материя хитро обходила загадки Черных Дыр и иные парадоксы, наблюдаемые, но так и не объясненные физиками. Время стало объектом, материя получила шанс на осуществление фантазий Герберта Уэлса.
Пилот, которого на самом деле звали Шепорд, не ощутил ровным счетом ничего. Закрыв глаза, максимально контролируя дыхание, он просто сделал шаг вперед. Грань переноса была столь тонкой, что квантование прошло мимо нервов и даже яркой вспышки для него просто не существовало. Вот он чувствует голыми ногами холодок подиума, а вот уже стоит на некоей шершавой поверхности. Ему не было холодно (его тренировали терпеть морозы даже голым), ему не было жарко (вживленными биологические трансплантанты позволяли выживать неделю даже в самой жаркой пустыне и на палящем солнце, по принципу осьминога меняя окраску кожи), воздух был свежим, хотя и каким то безвкусным. Выждав ровно двести секунд он открыл глаза. Вокруг простиралось прошлое. Теперь, как ему пытались объяснить яйцеголовые, он существовал в трех видах: прошлом, настоящем и будущем. Время никуда не делось, оно все так же неумолимо двигалось от Большого Взрыва к Холодному Концу, к остыванию Вселенной. И сейчас он, расщепленный на три части за счет вливания колоссальной энергии, мог увидеть мир таким, каким он был десять лет назад. Но он не видел. Перед ним простирался весьма унылый пейзаж: слегка коричневая почва, бетонные дома с кое где горящими окнами. Ни травы, ни растений, ни людей. Не было даже пыли и ветерок гулявший среди этого уныния не поднимал ни облачка. Странно, что не было даже автомобилей. Что ж, у него есть три часа, после чего заряд Рамки вытащит его назад и он снова станет единым и неделимым.
Шепорд медленно двинулся к ближайшему дому, где был заметен свет в окнах.