ЮКОС - как много в этом слове
для сердца русского слилось, как много в нём отозвалось!
ЮКОС-
Отрасль Сырьевая промышленность / Нефть и нефтепереработка
Руководство компании
Лебедев Платон Невзлин Леонид Ребгун Эдуард Ходорковский Михаил
Разгромленный государством ЮКОС, еще недавно крупнейшая нефтедобывающая компания России, сейчас представляет собой наглядный образец возможностей «вертикали» по установлению удобного для себя режима в отношении практически любого экономического субъекта в стране. Начавшееся в июле 2003 г. с громких арестов дело ЮКОСа к концу 2007 г. подошло к завершению. В начале ноября завершено длившееся более года конкурсное производство. Наиболее ценные активы куплены госкомпаниями (структурами «Роснефти» и «Газпрома»), владельцы ЮКОСа отбывают сроки или находятся в добровольном изгнании за рубежом. Некогда одна из самых рентабельных бизнес-структур России (прибыль в 2003 г. - $2,49 млрд при обороте в $8,9 млрд) - банкрот и уже ничто.
В Хамовнический районный суд города Москвы от Лебедева Платона Леонидовича
21 АПРЕЛЯ 2009 г.
ЕЖЕДНЕВНЫЙ ЖУРНАЛ
newsru.com
ЗАЯВЛЕНИЕ
в порядке ст.273 УПК РФ
I.
Ваша честь!
Уважаемая защита и Михаил Борисович!
Глубоко презираемые члены преступной группы - «подставные прокуроры» Лахтин и Шохин!
Уважаемая «прекрасная» прокурорская половина, незнакомки - Ковалихина и Ибрагимова, еще не до конца понимающие, в какую мерзость и глупость они вляпались, а также «липовые» потерпевшие и гражданские истцы.
Мой краткий и лаконичный ответ «нет» на вопрос председательствующего «понятно ли мне обвинение?», не является какой-либо моей тактикой или уловкой для запутывания кого-либо или чего-либо. Наоборот - это искренний и ясный ответ. Но это вовсе не означает, что я не понимаю, что в действительности это шизофреническое т.н. «обвинение» нагло сфальсифицировано, т.е. совершено преступление, предусмотренное частью 2 статьи 299 УК РФ.
Объяснюсь, почему я говорю «нет» на вопрос председательствующего.
Во-первых, это вовсе не «обвинение», как в уголовно-процессуальном значении этот термин определяет пункт 22 статьи 5 УПК РФ: «обвинение - утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом».
Это шизофреническая, противоречащая не только закону, но и здравому смыслу фальшивка, изобретенная преступной группой Бирюкова-Каримова и их соучастниками, для легализации преступлений и злоупотреблений власти, совершенных по т.н. «делу ЮКОСа», по которому была уничтожена и разворована разной политической и уголовной шпаной лучшая нефтяная компания России, ее акционерам нанесен колоссальный ущерб, исчисляемый десятками миллиардов долларов, а ее основные совладельцы, руководители и даже рядовые сотрудники были репрессированы.
Во-вторых, уголовно-процессуальный закон, ст.73, 171 и 220 УПК РФ, предписывает жесткие требования к обвинению таким образом, чтобы любой обвиняемый мог реально воспользоваться предусмотренным ст.47 УПК РФ правом «знать, в чем он обвиняется», для того, чтобы любой обвиняемый мог понять обвинение и защищаться, т.е. использовать свое конституционное право на защиту.
В праве, тем более в уголовном праве, принцип правовой определенности и принцип предсказуемости закона в первую очередь направлены на то, чтобы любой гражданин мог четко и ясно понимать и осознавать нормы права, для того, чтобы в полной мере реализовывать свои права.
Я этого права лишен.
Вынужден в связи с этим напомнить и объяснить суду более подробно, что я, Лебедев П.Л., на момент своего незаконного ареста в июле 2003 года [i] был единственным директором международной инвестиционной холдинговой компании Group Menatep Limited (позднее - GML), контролирующей инвестиции на сумму более 30 миллиардов долларов США в России, странах Западной и Восточной Европы, США и т.д.
Я возглавлял Международный консультационный комитет холдинга GML, в состав которого входили:
• Стюарт Эйзенстат (Stuart Eizenstst), бывший посол США в ЕС, бывший заместитель министра торговли, бывший заместитель государственного секретаря, бывший заместитель министра финансов;
• Дадли Фишборн (Dudley Fishburn), бывший член Британского парламента, бывший исполнительный редактор журнала The Economist;
• Марджери Краус (Margery Kraus), президент и ответственный руководитель компании APCO Worldwide Inc;
• Др. Отто Граф Ламсдорф (Dr. Otto Graf Lambsdorff), бывший министр экономики Германии, бывший член Германского Бундестага.
Я был членом Европейского Консультационного Совета фонда The Carlyle Group, где председателем Совета был Джон Мэйджор, бывший премьер-министр Великобритании, а в состав Совета входили известные мировые деятели, такие как:
• Джеймс Бэйкер, бывший государственный секретарь и министр финансов США;
• Франк Карлуччи, бывший министр обороны США. И другие.
В России я являлся:
председателем Совета директоров Международного финансового объединения «Менатеп»;
председателем Совета директоров Инвестиционного банка «ТРАСТ»;
председателем Совета директоров Банка «Менатеп - Санкт-Петербург», входил в различные Советы российских организаций «Экспортхлеб» и т.д.
Ранее я в течение 10 лет работал в ВО «Зарубежгеология», где возглавлял планово-экономический отдел, в связи с чем вопросы экономики, нефтедобычи для меня вовсе не чужды.
В то время, когда в России все еще шли споры о необходимости и методах борьбы с отмыванием преступно полученных средств, я уже консультировал экспертов FATF по этим вопросам.
Уверен, столь значительный опыт успешной работы в национальных и международных экономических структурах на руководящих должностях, а также несколько высших образований позволяют мне понять любые здравые и адекватные рассуждения так или иначе связанные с экономикой.
Однако ни одному вменяемому человеку не суждено понять сущность сфабрикованного обвинения в совершении якобы экономических преступлений, в котором в качестве предмета хищения по ст.160 УК РФ и предмета легализации по ст.174 УК РФ указаны «бездокументарные именные акции».
II.
Ваша честь!
Еще 11 марта 2009 года в ходе предварительных слушаний по данному сфабрикованному уголовному делу я обращал внимание гособвинения и суда на то, что:
«Бездокументарные акции, в силу отсутствия вещных признаков, формы и содержания (реквизитов) к имуществу по закону (ГК РФ и УК РФ) не относят, а отношения с бездокументарными акциями регулируются нормами обязательственного права, изложенными в разделе III ГК РФ «общая часть обязательственного права».
Бездокументарные акции удостоверяют обязательственные права их владельцев по отношению к акционерному обществу, в реестре которого особым способом производится фиксация имущественных прав акционеров, о чем знает любой юрист или просто образованный человек, добросовестно изучающий цивилистику.
Таким образом, институт бездокументарных акций существует только в виде права (прав), а не имущества».
Данная моя позиция основана не только на собственном понимании норм права, но и на общеобязательных для всех правоприменителей решениях Конституционного Суда РФ. В частности, в постановлении Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 года №3-П по этому предмету дано официальное конституционно-правовое толкование, согласно которому акционеры акционерных обществ определены как лица, «которые реализуют свои права через владение акциями, удостоверяющими обязательственные права ее владельца по отношению к акционерному обществу».
Неудивительно, что профессор кафедры уголовного права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Б.В. Волженкин, долгое время возглавлявший институт повышения квалификации Генеральной прокуратуры РФ (Санкт-Петербург), считает невозможным признание предметом хищения ценных бумаг в бездокументарной форме выпуска или, как их часто называют, бездокументарных ценных бумаг:
«Не могут быть предметом совершения кражи, присвоения, грабежа и разбоя так называемые бездокументарные ценные бумаги, которые являются особым способом фиксации имущественных прав участников гражданских правоотношений (ст. 149 ГК)… Бездокументарные ценные бумаги не могут быть объектом права собственности; в отношении них возникают не вещные, а сугубо обязательственные отношения» [ii].»
Также неудивительно, что по данному поводу однозначная позиция у Председателя Верховного Суда РФ Лебедева В.Н. и ныне бывшего заместителя Председателя Верховного Суда РФ, председателя Судебной коллегии по уголовным делам Верина В.П., которые в Комментарии к Уголовному кодексу, подготовленном судьями высшего судебного органа, указывают:
«Предмет хищения всегда материален, т.е. должен обладать вещными признаками» [iii].
Именно поэтому я, основываясь как на собственном понимании, так и на указанных выше позициях Конституционного Суда РФ, Председателя Верховного Суда РФ и ученых, утверждаю, что институт бездокументарных именных акций существует только в виде права, обязательственного права, а не вещи (имущества), которая может тайно физически изыматься.
Именно поэтому далее в своих доводах 11 марта 2009 года я пояснил, что:
«Любому профессиональному криминалисту понятно, что произвести тайное физическое изъятие (признак состава ст.160 УК РФ как способа хищения вверенного имущества) бездокументарных акций невозможно, поскольку они, в отличие от имущества, не обладают вовсе вещными материальными признаками и существуют исключительно в виде института имущественного права».
Полагаю, что у т.н. гособвинения как минимум с 11 марта было время для того, чтобы подготовиться к рассмотрению моих заявляемых требований в порядке ст.273 УПК РФ о понятности и пределах предъявленного мне шизофренического обвинения, в т.ч. и по таким вопросам:
1) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств моего нахождения в период с 6 по 12 ноября 1998 года (как утверждает гособвинение) в городе Москве [iv];
2) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств использования мною в период с 6 по 12 ноября 1998 года служебного положения заместителя председателя объединенного правления ЗАО «Роспром [v];
3) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств обращения мною в свою пользу [vi] бездокументарных именных акций ОАО «Томскнефть» и иных эмитентов в период с 6 по 12 ноября 1998 года;
4) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств вверения мне [vii] бездокументарных именных акций ОАО «Томскнефть» и иных эмитентов в период с 6 по 12 ноября 1998 года;
5) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств причинения мною крупного ущерба этим собственникам [viii] (?!!!) Кого гособвинение подразумевает под «этими собственниками», ведь из материалов сфабрикованного дела следует, что указанные бездокументарные именные акции принадлежали только ОАО «ВНК»?
6) Каким волшебным образом я мог причинить крупный ущерб миноритарным акционерам ОАО «Томскнефть» [ix]? Кого под этими миноритарными акционерами ОАО «Томскнефть» подразумевает гособвинение? Какое вообще имеют отношение миноритарные акционеры ОАО «Томскнефть» к договорам мены между ОАО «ВНК» и иностранными компаниями (риторический вопрос: может быть, уже пора позвать психиатра)?
7) С какого «потолка» или на какой волшебной фондовой бирже гособвинение взяло «рыночные цены» 17 112 200 акций ОАО «Томскнефть» стоимостью 3 199 981 400 рублей [x], тогда как согласно официальной финансовой отчетности ОАО «ВНК» их стоимость составляет 2 139 025 рублей (т.е. в 1496 раз меньше!)?
8) Почему на период с 6 по 12 ноября 1998 года гособвинение превратило Голубовича А.Д. в Лебедева П.Л.? Если серьезно, гособвинение обязано разъяснить мне свои недобросовестные «фирменные» приемы, о которых, в частности, идет речь в моем ходатайстве от 13 марта 2009 года и прилагающемся к нему ходатайстве моей защиты от 12 ноября 2008 года:
«Подмена фигурантов» - приписывание реальных действий Голубовича А.Д. (заключившего, как считается, «сделку» со следствием) Лебедеву П.Л., местонахождение которого в период с 6 по 12 ноября 1998 года, а также действительный, а не вымышленный характер его деятельност, следствие даже не удосужилось (или не смогло) установить! В любом случае, какие-либо доказательства по этому эпизоду, подтверждающие фальшивую версию следствия о якобы причастности Лебедева и опровергающие его вышеуказанные показания о непричастности (следовательно - невиновности) в материалах дела отсутствуют! (Ранее, по предыдущему уголовному делу, Каримов использовал этот «фирменный прием» в отношении Лебедева по эпизоду с акциями ОАО «Апатит» - также «поменяв» Голубовича на Лебедева)».
Вышеприведенный перечень вопросов вовсе не является исчерпывающим, но и этого хватает, чтобы убедиться в полной бредовости сфабрикованного обвинения.
И именно потому, что оглашенное в настоящем судебном заседании шизофреническое обвинение состоит из подобного рода многочисленных взаимоисключающих абсурдных фактов, я не имею возможности его понять и от него защищаться.
ЮКОС-
Отрасль Сырьевая промышленность / Нефть и нефтепереработка
Руководство компании
Лебедев Платон Невзлин Леонид Ребгун Эдуард Ходорковский Михаил
Разгромленный государством ЮКОС, еще недавно крупнейшая нефтедобывающая компания России, сейчас представляет собой наглядный образец возможностей «вертикали» по установлению удобного для себя режима в отношении практически любого экономического субъекта в стране. Начавшееся в июле 2003 г. с громких арестов дело ЮКОСа к концу 2007 г. подошло к завершению. В начале ноября завершено длившееся более года конкурсное производство. Наиболее ценные активы куплены госкомпаниями (структурами «Роснефти» и «Газпрома»), владельцы ЮКОСа отбывают сроки или находятся в добровольном изгнании за рубежом. Некогда одна из самых рентабельных бизнес-структур России (прибыль в 2003 г. - $2,49 млрд при обороте в $8,9 млрд) - банкрот и уже ничто.
В Хамовнический районный суд города Москвы от Лебедева Платона Леонидовича
21 АПРЕЛЯ 2009 г.
ЕЖЕДНЕВНЫЙ ЖУРНАЛ
newsru.com
ЗАЯВЛЕНИЕ
в порядке ст.273 УПК РФ
I.
Ваша честь!
Уважаемая защита и Михаил Борисович!
Глубоко презираемые члены преступной группы - «подставные прокуроры» Лахтин и Шохин!
Уважаемая «прекрасная» прокурорская половина, незнакомки - Ковалихина и Ибрагимова, еще не до конца понимающие, в какую мерзость и глупость они вляпались, а также «липовые» потерпевшие и гражданские истцы.
Мой краткий и лаконичный ответ «нет» на вопрос председательствующего «понятно ли мне обвинение?», не является какой-либо моей тактикой или уловкой для запутывания кого-либо или чего-либо. Наоборот - это искренний и ясный ответ. Но это вовсе не означает, что я не понимаю, что в действительности это шизофреническое т.н. «обвинение» нагло сфальсифицировано, т.е. совершено преступление, предусмотренное частью 2 статьи 299 УК РФ.
Объяснюсь, почему я говорю «нет» на вопрос председательствующего.
Во-первых, это вовсе не «обвинение», как в уголовно-процессуальном значении этот термин определяет пункт 22 статьи 5 УПК РФ: «обвинение - утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом».
Это шизофреническая, противоречащая не только закону, но и здравому смыслу фальшивка, изобретенная преступной группой Бирюкова-Каримова и их соучастниками, для легализации преступлений и злоупотреблений власти, совершенных по т.н. «делу ЮКОСа», по которому была уничтожена и разворована разной политической и уголовной шпаной лучшая нефтяная компания России, ее акционерам нанесен колоссальный ущерб, исчисляемый десятками миллиардов долларов, а ее основные совладельцы, руководители и даже рядовые сотрудники были репрессированы.
Во-вторых, уголовно-процессуальный закон, ст.73, 171 и 220 УПК РФ, предписывает жесткие требования к обвинению таким образом, чтобы любой обвиняемый мог реально воспользоваться предусмотренным ст.47 УПК РФ правом «знать, в чем он обвиняется», для того, чтобы любой обвиняемый мог понять обвинение и защищаться, т.е. использовать свое конституционное право на защиту.
В праве, тем более в уголовном праве, принцип правовой определенности и принцип предсказуемости закона в первую очередь направлены на то, чтобы любой гражданин мог четко и ясно понимать и осознавать нормы права, для того, чтобы в полной мере реализовывать свои права.
Я этого права лишен.
Вынужден в связи с этим напомнить и объяснить суду более подробно, что я, Лебедев П.Л., на момент своего незаконного ареста в июле 2003 года [i] был единственным директором международной инвестиционной холдинговой компании Group Menatep Limited (позднее - GML), контролирующей инвестиции на сумму более 30 миллиардов долларов США в России, странах Западной и Восточной Европы, США и т.д.
Я возглавлял Международный консультационный комитет холдинга GML, в состав которого входили:
• Стюарт Эйзенстат (Stuart Eizenstst), бывший посол США в ЕС, бывший заместитель министра торговли, бывший заместитель государственного секретаря, бывший заместитель министра финансов;
• Дадли Фишборн (Dudley Fishburn), бывший член Британского парламента, бывший исполнительный редактор журнала The Economist;
• Марджери Краус (Margery Kraus), президент и ответственный руководитель компании APCO Worldwide Inc;
• Др. Отто Граф Ламсдорф (Dr. Otto Graf Lambsdorff), бывший министр экономики Германии, бывший член Германского Бундестага.
Я был членом Европейского Консультационного Совета фонда The Carlyle Group, где председателем Совета был Джон Мэйджор, бывший премьер-министр Великобритании, а в состав Совета входили известные мировые деятели, такие как:
• Джеймс Бэйкер, бывший государственный секретарь и министр финансов США;
• Франк Карлуччи, бывший министр обороны США. И другие.
В России я являлся:
председателем Совета директоров Международного финансового объединения «Менатеп»;
председателем Совета директоров Инвестиционного банка «ТРАСТ»;
председателем Совета директоров Банка «Менатеп - Санкт-Петербург», входил в различные Советы российских организаций «Экспортхлеб» и т.д.
Ранее я в течение 10 лет работал в ВО «Зарубежгеология», где возглавлял планово-экономический отдел, в связи с чем вопросы экономики, нефтедобычи для меня вовсе не чужды.
В то время, когда в России все еще шли споры о необходимости и методах борьбы с отмыванием преступно полученных средств, я уже консультировал экспертов FATF по этим вопросам.
Уверен, столь значительный опыт успешной работы в национальных и международных экономических структурах на руководящих должностях, а также несколько высших образований позволяют мне понять любые здравые и адекватные рассуждения так или иначе связанные с экономикой.
Однако ни одному вменяемому человеку не суждено понять сущность сфабрикованного обвинения в совершении якобы экономических преступлений, в котором в качестве предмета хищения по ст.160 УК РФ и предмета легализации по ст.174 УК РФ указаны «бездокументарные именные акции».
II.
Ваша честь!
Еще 11 марта 2009 года в ходе предварительных слушаний по данному сфабрикованному уголовному делу я обращал внимание гособвинения и суда на то, что:
«Бездокументарные акции, в силу отсутствия вещных признаков, формы и содержания (реквизитов) к имуществу по закону (ГК РФ и УК РФ) не относят, а отношения с бездокументарными акциями регулируются нормами обязательственного права, изложенными в разделе III ГК РФ «общая часть обязательственного права».
Бездокументарные акции удостоверяют обязательственные права их владельцев по отношению к акционерному обществу, в реестре которого особым способом производится фиксация имущественных прав акционеров, о чем знает любой юрист или просто образованный человек, добросовестно изучающий цивилистику.
Таким образом, институт бездокументарных акций существует только в виде права (прав), а не имущества».
Данная моя позиция основана не только на собственном понимании норм права, но и на общеобязательных для всех правоприменителей решениях Конституционного Суда РФ. В частности, в постановлении Конституционного Суда РФ от 24 февраля 2004 года №3-П по этому предмету дано официальное конституционно-правовое толкование, согласно которому акционеры акционерных обществ определены как лица, «которые реализуют свои права через владение акциями, удостоверяющими обязательственные права ее владельца по отношению к акционерному обществу».
Неудивительно, что профессор кафедры уголовного права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Б.В. Волженкин, долгое время возглавлявший институт повышения квалификации Генеральной прокуратуры РФ (Санкт-Петербург), считает невозможным признание предметом хищения ценных бумаг в бездокументарной форме выпуска или, как их часто называют, бездокументарных ценных бумаг:
«Не могут быть предметом совершения кражи, присвоения, грабежа и разбоя так называемые бездокументарные ценные бумаги, которые являются особым способом фиксации имущественных прав участников гражданских правоотношений (ст. 149 ГК)… Бездокументарные ценные бумаги не могут быть объектом права собственности; в отношении них возникают не вещные, а сугубо обязательственные отношения» [ii].»
Также неудивительно, что по данному поводу однозначная позиция у Председателя Верховного Суда РФ Лебедева В.Н. и ныне бывшего заместителя Председателя Верховного Суда РФ, председателя Судебной коллегии по уголовным делам Верина В.П., которые в Комментарии к Уголовному кодексу, подготовленном судьями высшего судебного органа, указывают:
«Предмет хищения всегда материален, т.е. должен обладать вещными признаками» [iii].
Именно поэтому я, основываясь как на собственном понимании, так и на указанных выше позициях Конституционного Суда РФ, Председателя Верховного Суда РФ и ученых, утверждаю, что институт бездокументарных именных акций существует только в виде права, обязательственного права, а не вещи (имущества), которая может тайно физически изыматься.
Именно поэтому далее в своих доводах 11 марта 2009 года я пояснил, что:
«Любому профессиональному криминалисту понятно, что произвести тайное физическое изъятие (признак состава ст.160 УК РФ как способа хищения вверенного имущества) бездокументарных акций невозможно, поскольку они, в отличие от имущества, не обладают вовсе вещными материальными признаками и существуют исключительно в виде института имущественного права».
Полагаю, что у т.н. гособвинения как минимум с 11 марта было время для того, чтобы подготовиться к рассмотрению моих заявляемых требований в порядке ст.273 УПК РФ о понятности и пределах предъявленного мне шизофренического обвинения, в т.ч. и по таким вопросам:
1) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств моего нахождения в период с 6 по 12 ноября 1998 года (как утверждает гособвинение) в городе Москве [iv];
2) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств использования мною в период с 6 по 12 ноября 1998 года служебного положения заместителя председателя объединенного правления ЗАО «Роспром [v];
3) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств обращения мною в свою пользу [vi] бездокументарных именных акций ОАО «Томскнефть» и иных эмитентов в период с 6 по 12 ноября 1998 года;
4) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств вверения мне [vii] бездокументарных именных акций ОАО «Томскнефть» и иных эмитентов в период с 6 по 12 ноября 1998 года;
5) отсутствие в материалах сфабрикованного уголовного дела доказательств причинения мною крупного ущерба этим собственникам [viii] (?!!!) Кого гособвинение подразумевает под «этими собственниками», ведь из материалов сфабрикованного дела следует, что указанные бездокументарные именные акции принадлежали только ОАО «ВНК»?
6) Каким волшебным образом я мог причинить крупный ущерб миноритарным акционерам ОАО «Томскнефть» [ix]? Кого под этими миноритарными акционерами ОАО «Томскнефть» подразумевает гособвинение? Какое вообще имеют отношение миноритарные акционеры ОАО «Томскнефть» к договорам мены между ОАО «ВНК» и иностранными компаниями (риторический вопрос: может быть, уже пора позвать психиатра)?
7) С какого «потолка» или на какой волшебной фондовой бирже гособвинение взяло «рыночные цены» 17 112 200 акций ОАО «Томскнефть» стоимостью 3 199 981 400 рублей [x], тогда как согласно официальной финансовой отчетности ОАО «ВНК» их стоимость составляет 2 139 025 рублей (т.е. в 1496 раз меньше!)?
8) Почему на период с 6 по 12 ноября 1998 года гособвинение превратило Голубовича А.Д. в Лебедева П.Л.? Если серьезно, гособвинение обязано разъяснить мне свои недобросовестные «фирменные» приемы, о которых, в частности, идет речь в моем ходатайстве от 13 марта 2009 года и прилагающемся к нему ходатайстве моей защиты от 12 ноября 2008 года:
«Подмена фигурантов» - приписывание реальных действий Голубовича А.Д. (заключившего, как считается, «сделку» со следствием) Лебедеву П.Л., местонахождение которого в период с 6 по 12 ноября 1998 года, а также действительный, а не вымышленный характер его деятельност, следствие даже не удосужилось (или не смогло) установить! В любом случае, какие-либо доказательства по этому эпизоду, подтверждающие фальшивую версию следствия о якобы причастности Лебедева и опровергающие его вышеуказанные показания о непричастности (следовательно - невиновности) в материалах дела отсутствуют! (Ранее, по предыдущему уголовному делу, Каримов использовал этот «фирменный прием» в отношении Лебедева по эпизоду с акциями ОАО «Апатит» - также «поменяв» Голубовича на Лебедева)».
Вышеприведенный перечень вопросов вовсе не является исчерпывающим, но и этого хватает, чтобы убедиться в полной бредовости сфабрикованного обвинения.
И именно потому, что оглашенное в настоящем судебном заседании шизофреническое обвинение состоит из подобного рода многочисленных взаимоисключающих абсурдных фактов, я не имею возможности его понять и от него защищаться.