Песни московской Кассандры
http://www.novayagazeta.ru/data/2009/091/20.html
Нателла Болтянская, белокурый «ангел Апокалипсиса», написала новый сборник стихов и положила их на новую музыку. Какой-нибудь бездарный и современный в доску критик скажет, пожалуй, что она записала новый «альбом». Но я такое не скажу. Это кощунство. Такие большие поэты «альбомы» не записывают. Болтянская, пастырь и пророк, пишет и поет. У нас пели три поэта (остальные просто барды): Высоцкий, Окуджава, Галич. Их уже нет. Теперь поет только она, наследница Галича, наследница по прямой. Четвертый том, четвертый диск. «Пастушья песня».
Галич был голосом безнадежной, глухой и слепой эпохи, 70-х годов с их привычным терпеливым отчаянием и молниями гнева на фоне завесы горьких и неутомимых слез. Нателла Болтянская встала у нас на дороге, ведущей в никуда, и, как Фрэзи Грант, побежала рядом с нами по волнам между плавниками акул, чтобы не было российской интеллигенции так страшно и одиноко, еще в начале 90-х. Первый сборник-диск назывался «Предупреждение». Нателла Болтянская первая поняла, что долго мы не продержимся. Она первой увидела улыбку Путина, деревянного солдата славной армии Урфина Джюса, которую он изобразил на своем чекистском лице, когда надо было войти в доверие к демократу Собчаку и президенту Ельцину.
Она отмерила срок нашей оттепели: «Пока в ремонте гильотина». И она же предложила выход, которым мы не воспользовались: «Самый верный путь в бессмертье это аутодафе». А потом наступил час «Реставрации», сборника-диска номер два. Когда подступала к горлу чеченская война, когда рассыпались реформы, когда выгнали Гайдара и бал стали править коржаковы и барсуковы, когда впереди замаячил Путин. Реставрация сбылась дословно и буквально по пророчеству Нателлы Болтянской, московской Кассандры:
И можно ли верить прекрасному сну,
Когда в пробуждении скором
Безжалостно рвут на заре тишину
Глухие шаги командора.
И вот третий звонок, третий диск: «Спящие». Загробный диск, когда «Увы, уже проиграно, что ставилось на кон, мы строимся повзводно и поротно». И главное из них - это наш Дракон, «который не дождется Ланселота».
Отцам-иезуитам вполне достойный сын,
Он ценности и цели обозначил.
Над выбритой губою мерещатся усы,
И френч растет из лацканов «Версаче».
Да, лирический Путин Нателлы Болтянской не слабее крошки Цахеса Виктора Шендеровича из «Кукол». Все так медленно и почти не страшно: «Он говорит полезные и нужные слова, закручивая гаечку за гаечкой». Большой сатирик Шендерович и большой поэт Болтянская - вот и все, что мы смогли выставить в чистом поле, «когда пришел дележки час». Окуджава же предвидел, что когда это случится, какая-нибудь «Офелия нас всех помянет». Вот Офелия и нашлась. Зовут ее Нателла Болтянская. И Высоцкий предвидел ее приход: «Без умолку безумная девица кричала: «Ясно вижу Трою, павшей в прах», - но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах».
И даже в третьем сборнике-диске у Болтянской есть хороший совет: «Смерть глаза тебе закроет не на бойне, а в бою». Это выбрал 23-летний Мордехай Анилевич, поднявший восстание в варшавском гетто, хотя юденрат не советовал, как не советуют сегодня г-н Мельников из жалкой падалицы «Яблока», называя несломленных «негативными демократами». Позитивный юденрат вместе с г-ном Мельниковым советовал и советует спокойно дождаться своей очереди в газовую камеру.
И еще. В третьем диске (третьем «свитке Апокалипсиса») Болтянская (это я про ее диск говорю!) изрекла приговор и России, и ее народу. В песне «Родина»:
Она по дому редко хлопотала,
Хоть и металась в вечной суете,
И ложка-то в борще порой стояла,
Но им кормили псов, а не детей.
И выросло помойное отродье
Из мелюзги, отхныкавшей свое.
Она, хрипя и кашляя, отходит,
А мы стоим и смотрим на нее.
Здесь талант Нателлы Болтянской достигает пушкинской силы. Казалось, выше нельзя, но крутой маршрут этой горной дороги ведет ее дальше, к четвертому сборнику-диску, к «Пастушьей песне». В четвертом сборнике чувствуется холодное дыхание вечности. И эти песни хочется слушать стоя и отдавая честь русской поэзии и ее последнему автору, осколку Серебряного века, Нателле Болтянской.
Ангелы Апокалипсиса нынче играют не на арфах и не на трубах, а на гитаре. Четвертая ступень - Страшный суд над поколением, над страной. И становится понятно, что поэт хотел увести нас, как Моисей, но мы не хотели уходить от фараона, да и нет пустыни, по которой мы можем бродить сорок лет, «чтоб умерли все, кто на свет появился рабами». В четвертом диске мы находим короткое и ясное «объяснение» всех громких убийств, случившихся на наших глазах: от Гали Старовойтовой и Сергея Юшенкова до Ани Политковской, Юрия Щекочихина, Натальи Эстемировой (плюс нарушивший «закон Омерты» Литвиненко).
Вечно кто-то пропадает: ни записки, ни звонка,
Ой, Чека моя родная, вездесущая Чека.
Была эта каша замешана
В тридцатых годах роковых,
Концерн «Ледоруб-Интернешнл»
Работает без выходных.
И тандем Ельцин-Путин предстает в своем ужасе и грехе с библейской мощью:
От вселенских беспорядков
Есть спасение - террор,
Вот опять с улыбкой гадкой
Каркнул ворон: «Nevermore».
Прибежали в избу дети,
Второпях зовут отца:
- Тятя, тятя, наши сети
Притащили мертвеца…
- Вы давайте на отца
не наседайте, пацаны,
Я с такими мертвецами
Прожил жизнь и хоть бы хны.
На подмогу не зовите,
Это старая беда,
Посидите, потерпите,
Вдруг он сам уйдет куда…
Он не балует вниманьем,
Он не сеет благодать,
Он решит, кого в закланье
Просто так ему отдать.
Будет, как нигде на свете,
Жечься стылая вода.
Собирайте вещи, дети,
И бегите навсегда.
И последняя сводка ангельского Агропрома: «Опять поля моей страны державчиной разъело, а всем известно, что потом растет - после нее».
Наш Апокалипсис выглядит так: «Покуда тучные года по Древнему Закону, куда ни плюнь, везде они - встающие с колен». И становится понятно: Нателла Болтянская дописывает Библию. Книга пророка Нателлы. И древняя сила допотопной, касающейся атлантов еврейской цивилизации, мешается в ее строках и пронзительной, вечной, бесприютной тоской бездомной от века русской интеллигенции.
Болтянская продолжает историю благородного, мудрого и по-прежнему гонимого еврейского народа вплоть до Ливанской войны:
Будет кровь солоней, чем вода самых теплых морей…
Что их гонит опять, даже если не будет победы?
Только легкий как снег черный пепел из концлагерей -
Горсть из каждой печи - размело поколение деда…
А вы не поняли, почему воюет ЦАХАЛ?
Им опять на войну,
Им опять на войну поутру,
Им нельзя не идти, потому что зовут их к ответу
Те, что выросли старыми, выживши в яме в Яру,
Или Ицик и Мотл, повстанцы из минского гетто…
И древняя сила еврейской цивилизации мешается в ее строках с пронзительной тоской бесприютной от века русской интеллигенции, когда Болтянская оплакивает наших предков, членов семьи Турбиных.
Сколько мыкаться нам по далеким морям,
Сколько встреч берегами чужими!
Золотая Елена уйдет в лагеря,
Не склонив головы перед ними…
Сколько гордых и сильных на том рубеже
Изломает лихой непогодой…
Сколько светлых умов из России уже
Философские ждут пароходы…
И последний куплет отпоют юнкера
Эпитафию бывшей отчизне…
А в театре потом будет хлопать тиран
Нашей пьесе загубленной жизни…
Вы слышите, холопы всех обожаемых чернью тиранов от Сталина до Путина? Мы - последние члены семьи Турбиных, и Нателла Болтянская для нас - заступник и утешитель. И покупайте, толпы, делите презренный металл, упейтесь газом и залейтесь нефтью. Но ни над нами, ни над Нателлой Болтянской у Молоха нет власти.
Валерия Новодворская
21.08.2009
Нателла Болтянская, белокурый «ангел Апокалипсиса», написала новый сборник стихов и положила их на новую музыку. Какой-нибудь бездарный и современный в доску критик скажет, пожалуй, что она записала новый «альбом». Но я такое не скажу. Это кощунство. Такие большие поэты «альбомы» не записывают. Болтянская, пастырь и пророк, пишет и поет. У нас пели три поэта (остальные просто барды): Высоцкий, Окуджава, Галич. Их уже нет. Теперь поет только она, наследница Галича, наследница по прямой. Четвертый том, четвертый диск. «Пастушья песня».
Галич был голосом безнадежной, глухой и слепой эпохи, 70-х годов с их привычным терпеливым отчаянием и молниями гнева на фоне завесы горьких и неутомимых слез. Нателла Болтянская встала у нас на дороге, ведущей в никуда, и, как Фрэзи Грант, побежала рядом с нами по волнам между плавниками акул, чтобы не было российской интеллигенции так страшно и одиноко, еще в начале 90-х. Первый сборник-диск назывался «Предупреждение». Нателла Болтянская первая поняла, что долго мы не продержимся. Она первой увидела улыбку Путина, деревянного солдата славной армии Урфина Джюса, которую он изобразил на своем чекистском лице, когда надо было войти в доверие к демократу Собчаку и президенту Ельцину.
Она отмерила срок нашей оттепели: «Пока в ремонте гильотина». И она же предложила выход, которым мы не воспользовались: «Самый верный путь в бессмертье это аутодафе». А потом наступил час «Реставрации», сборника-диска номер два. Когда подступала к горлу чеченская война, когда рассыпались реформы, когда выгнали Гайдара и бал стали править коржаковы и барсуковы, когда впереди замаячил Путин. Реставрация сбылась дословно и буквально по пророчеству Нателлы Болтянской, московской Кассандры:
И можно ли верить прекрасному сну,
Когда в пробуждении скором
Безжалостно рвут на заре тишину
Глухие шаги командора.
И вот третий звонок, третий диск: «Спящие». Загробный диск, когда «Увы, уже проиграно, что ставилось на кон, мы строимся повзводно и поротно». И главное из них - это наш Дракон, «который не дождется Ланселота».
Отцам-иезуитам вполне достойный сын,
Он ценности и цели обозначил.
Над выбритой губою мерещатся усы,
И френч растет из лацканов «Версаче».
Да, лирический Путин Нателлы Болтянской не слабее крошки Цахеса Виктора Шендеровича из «Кукол». Все так медленно и почти не страшно: «Он говорит полезные и нужные слова, закручивая гаечку за гаечкой». Большой сатирик Шендерович и большой поэт Болтянская - вот и все, что мы смогли выставить в чистом поле, «когда пришел дележки час». Окуджава же предвидел, что когда это случится, какая-нибудь «Офелия нас всех помянет». Вот Офелия и нашлась. Зовут ее Нателла Болтянская. И Высоцкий предвидел ее приход: «Без умолку безумная девица кричала: «Ясно вижу Трою, павшей в прах», - но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах».
И даже в третьем сборнике-диске у Болтянской есть хороший совет: «Смерть глаза тебе закроет не на бойне, а в бою». Это выбрал 23-летний Мордехай Анилевич, поднявший восстание в варшавском гетто, хотя юденрат не советовал, как не советуют сегодня г-н Мельников из жалкой падалицы «Яблока», называя несломленных «негативными демократами». Позитивный юденрат вместе с г-ном Мельниковым советовал и советует спокойно дождаться своей очереди в газовую камеру.
И еще. В третьем диске (третьем «свитке Апокалипсиса») Болтянская (это я про ее диск говорю!) изрекла приговор и России, и ее народу. В песне «Родина»:
Она по дому редко хлопотала,
Хоть и металась в вечной суете,
И ложка-то в борще порой стояла,
Но им кормили псов, а не детей.
И выросло помойное отродье
Из мелюзги, отхныкавшей свое.
Она, хрипя и кашляя, отходит,
А мы стоим и смотрим на нее.
Здесь талант Нателлы Болтянской достигает пушкинской силы. Казалось, выше нельзя, но крутой маршрут этой горной дороги ведет ее дальше, к четвертому сборнику-диску, к «Пастушьей песне». В четвертом сборнике чувствуется холодное дыхание вечности. И эти песни хочется слушать стоя и отдавая честь русской поэзии и ее последнему автору, осколку Серебряного века, Нателле Болтянской.
Ангелы Апокалипсиса нынче играют не на арфах и не на трубах, а на гитаре. Четвертая ступень - Страшный суд над поколением, над страной. И становится понятно, что поэт хотел увести нас, как Моисей, но мы не хотели уходить от фараона, да и нет пустыни, по которой мы можем бродить сорок лет, «чтоб умерли все, кто на свет появился рабами». В четвертом диске мы находим короткое и ясное «объяснение» всех громких убийств, случившихся на наших глазах: от Гали Старовойтовой и Сергея Юшенкова до Ани Политковской, Юрия Щекочихина, Натальи Эстемировой (плюс нарушивший «закон Омерты» Литвиненко).
Вечно кто-то пропадает: ни записки, ни звонка,
Ой, Чека моя родная, вездесущая Чека.
Была эта каша замешана
В тридцатых годах роковых,
Концерн «Ледоруб-Интернешнл»
Работает без выходных.
И тандем Ельцин-Путин предстает в своем ужасе и грехе с библейской мощью:
От вселенских беспорядков
Есть спасение - террор,
Вот опять с улыбкой гадкой
Каркнул ворон: «Nevermore».
Прибежали в избу дети,
Второпях зовут отца:
- Тятя, тятя, наши сети
Притащили мертвеца…
- Вы давайте на отца
не наседайте, пацаны,
Я с такими мертвецами
Прожил жизнь и хоть бы хны.
На подмогу не зовите,
Это старая беда,
Посидите, потерпите,
Вдруг он сам уйдет куда…
Он не балует вниманьем,
Он не сеет благодать,
Он решит, кого в закланье
Просто так ему отдать.
Будет, как нигде на свете,
Жечься стылая вода.
Собирайте вещи, дети,
И бегите навсегда.
И последняя сводка ангельского Агропрома: «Опять поля моей страны державчиной разъело, а всем известно, что потом растет - после нее».
Наш Апокалипсис выглядит так: «Покуда тучные года по Древнему Закону, куда ни плюнь, везде они - встающие с колен». И становится понятно: Нателла Болтянская дописывает Библию. Книга пророка Нателлы. И древняя сила допотопной, касающейся атлантов еврейской цивилизации, мешается в ее строках и пронзительной, вечной, бесприютной тоской бездомной от века русской интеллигенции.
Болтянская продолжает историю благородного, мудрого и по-прежнему гонимого еврейского народа вплоть до Ливанской войны:
Будет кровь солоней, чем вода самых теплых морей…
Что их гонит опять, даже если не будет победы?
Только легкий как снег черный пепел из концлагерей -
Горсть из каждой печи - размело поколение деда…
А вы не поняли, почему воюет ЦАХАЛ?
Им опять на войну,
Им опять на войну поутру,
Им нельзя не идти, потому что зовут их к ответу
Те, что выросли старыми, выживши в яме в Яру,
Или Ицик и Мотл, повстанцы из минского гетто…
И древняя сила еврейской цивилизации мешается в ее строках с пронзительной тоской бесприютной от века русской интеллигенции, когда Болтянская оплакивает наших предков, членов семьи Турбиных.
Сколько мыкаться нам по далеким морям,
Сколько встреч берегами чужими!
Золотая Елена уйдет в лагеря,
Не склонив головы перед ними…
Сколько гордых и сильных на том рубеже
Изломает лихой непогодой…
Сколько светлых умов из России уже
Философские ждут пароходы…
И последний куплет отпоют юнкера
Эпитафию бывшей отчизне…
А в театре потом будет хлопать тиран
Нашей пьесе загубленной жизни…
Вы слышите, холопы всех обожаемых чернью тиранов от Сталина до Путина? Мы - последние члены семьи Турбиных, и Нателла Болтянская для нас - заступник и утешитель. И покупайте, толпы, делите презренный металл, упейтесь газом и залейтесь нефтью. Но ни над нами, ни над Нателлой Болтянской у Молоха нет власти.
Валерия Новодворская
21.08.2009