Бессонный дыбр
Глубокой ночью 11 сентября мой супруг взял оставшуюся после ремонта дровеняку и пошел искать квартиру, из которой прямо в нашу спальню по стене просачивался оглушительный дабстеп. Или нет, не так. Скорее так: в последнее время я не высыпаюсь.
***
Каждый день, без десяти семь, не приходя в сознание, я встаю с кровати прямо в резиновые сапоги и иду выгуливать бессовестно бодрого и счастливого щенка - в первый раз. По закону подлости в лифте с нами обязательно едет кто-нибудь, кому нужно сказать «дбрутро» и пояснить, что собака должна сидеть рядом, а не скакать как кузнечик.
После двухминутной прогулки номер один и помыва лап я прыгаю по дому, не попадая в штанину, и пытаюсь одновременно собраться на работу, покормить щенка и проследить, чтобы он не выполнил досрочно задачу нашей второй прогулки. Ну и не разбудить мужа при этом. Собака моих порывов не разделяет. Она носится за мной, цокая когтями по ламинату, буянит и отказывается от завтрака, а когда я грозным шепотом отдаю ей команду валить на место и не мешать мне рисовать на лице автопортрет, ускакивает в спальню и начинает жизнерадостно вопить. Мол, я пришел к тебе с приветом, дорогой хозяин. Хозяин говорит что-то вроде «брррр», отворачивается и вопреки всему засыпает дальше, а собака, восприняв это как явное поощрение своим действиям, начинает вопить еще громче, до тех пор пока я, чертыхаясь, не уволоку ее гулять во второй раз.
От таких чрезмерно бодрых утр, когда за всей этой суетой я не успеваю даже понюхать какой-нибудь кофе, у меня прогрессирует неврастения. Я издергиваюсь. Я чувствую, что везде опаздываю и ничего не успеваю, и уже неделю не могу вынести мусор.
В пять минут девятого я прыгаю в машину и делаю несколько глубоких входов и выдохов - но это не спасает. Впереди пробка на Ленинградской площади, на мосту Патона, на Красноармейской, и, возможно, на повороте на Протасов Яр - итого от часа до полутора езды в режиме 3 км в час, «дяденька, ну пустите, ну пожалуйста, ну спасибо» и «куда ж ты прешь, ты ж мне щаз бочину поцарапаешь!»
Парковаться возле офиса - это тоже какой-то отдельный жанр сюра, я в нем пока что не преуспела. Приткнувшись как попало, напевая нетленное «курица, ну кто ж так паркуется», я иду на работу, где подвизаюсь нынче в качестве менеджера по маркетингу, что бы это ни означало.
Без пятнадцати шесть я начинаю нервно собираться домой в надежде проскочить мимо, см. выше, Ленинградской и т. д., но не спасает. Нас тут, таких менеджеров, три миллиона, и все рвутся домой к семи, а в итоге попадают к восьми. Вот и я: в половине восьмого (это если повезет), заскакиваю домой, хватаю в охапку ополоумевшего от радости пса, запихиваю его в машину и везу в собачью школу. По плану у нас «Сидеть место была команда!», впрочем, если мой щенок и сидит, то, на мой взгляд, это вообще никак не связано с моими педагогическими усилиями. Собака сидит от недоумения, от того, что все вокруг сидят, от того, что на ней майка и шлейка и поэтому бегать неудобно, от чего угодно еще - но только не от «сидеть место!», которые я бубню, как чукотский шаман. В десятом часу, офонарев вот эмоционального напряжения и переполнившись люлями, которые щедро выдает кинолог, потому что, цитирую, он сказал нам стать в «блядском шахматном порядке», а мы над ним издеваемся, мы со щенком тихонько валим домой. Где лично я немедленно ложусь спать. Ведь завтра, ровно без десяти семь...
Вторники и четверги отличаются от понедельников, сред и пятниц только тем, что вместо собачьей школы я иду в спортзал, где кровожадный тренер заставляет делать ноги, пресс, бицепсы и прочие мышцы, которых у меня в организме нет. После спортзала хочется лечь и умереть, но приходится вставать и идти гулять с собакой.
По субботам мы ударно занимаемся в собачьей школе и идем в спортзал. Выходной же, ну, чем еще заняться.
В воскресенье я сплю. Но этого мало.
Поэтому когда в половине второго в ночь на вторник неизвестные люди начинают слушать музыку, от которой у меня вибрируют стены, я впадаю в отчаяние. А мой муж берет оставшуюся от ремонта дровеняку и идет на разведку...
***
Остановить я его не смогла. Когда он ушел, адреналин у меня подскочил так, что я сама была готова начать, кхм, танцевать под дабстеп. Под вообще любой степ: ну а вдруг там какие-нибудь безумные маньяки?.. Вдруг сейчас что-нибудь ужасное произойдет? Вдруг мы сейчас со щенком осиротеем?!
Я села в кровати, прислонилась спиной к вибрирующей стене, обняла подушку и замерла. Собака, в уверенности, что это какая-то веселая ночная игра, тусила по квартире и радовалась жизни. Время тянулось жутко медленно. «Поседею», - с отчаянием подумала я попыталась вспомнить, как вызывать с мобильного скорую и милицию, но мозг отказывался думать о чем-либо, кроме ушедшего в неизвестность супруга. Когда я уже мысленно взвыла и начала сползать с кровати, чтобы бежать на помощь, стена за моей спиной перестала содрогаться. Я испугалась еще больше.
Через несколько минут в замке повернулся ключ, и счастливая собака кинулась обнимать Юру. Я тоже вышла в коридор и благоговейно уставилась на своего героя.
- Ну что, это с десятого (мы, для справки, живем на четырнадцатом), - поведал герой, прислонив боевой меч дровеняку к стене и разуваясь.
- Они что, совсем ненормальные? - С недоверием спросила я.
- Почему же, нормальные. Я позвонил, они убавили громкость. Я позвонил еще раз, они выключили музыку и открыли дверь. Я говорю, мол, здравствуйте, большое спасибо, что вы выключили музыку, больше не включайте, а то спать невозможно. Они - ок, мы поняли. Адекватные люди, - отчитался муж.
***
Так или иначе, благодаря этим адекватным людям я лишилась таких необходимых мне трех часов сна. Но это не страшно: воскресенье уже скоро. Ну и еще очень бодрит мысль, что рядом - настоящий герой, который готов идти бить морду негодяям, которые не дают его жене спать. Правда бодрит. А еще немного греет и вдохновляет.
***
Блин, я, кажется, опаздываю в спортзал. И масло. Надо менять масло.
***
Каждый день, без десяти семь, не приходя в сознание, я встаю с кровати прямо в резиновые сапоги и иду выгуливать бессовестно бодрого и счастливого щенка - в первый раз. По закону подлости в лифте с нами обязательно едет кто-нибудь, кому нужно сказать «дбрутро» и пояснить, что собака должна сидеть рядом, а не скакать как кузнечик.
После двухминутной прогулки номер один и помыва лап я прыгаю по дому, не попадая в штанину, и пытаюсь одновременно собраться на работу, покормить щенка и проследить, чтобы он не выполнил досрочно задачу нашей второй прогулки. Ну и не разбудить мужа при этом. Собака моих порывов не разделяет. Она носится за мной, цокая когтями по ламинату, буянит и отказывается от завтрака, а когда я грозным шепотом отдаю ей команду валить на место и не мешать мне рисовать на лице автопортрет, ускакивает в спальню и начинает жизнерадостно вопить. Мол, я пришел к тебе с приветом, дорогой хозяин. Хозяин говорит что-то вроде «брррр», отворачивается и вопреки всему засыпает дальше, а собака, восприняв это как явное поощрение своим действиям, начинает вопить еще громче, до тех пор пока я, чертыхаясь, не уволоку ее гулять во второй раз.
От таких чрезмерно бодрых утр, когда за всей этой суетой я не успеваю даже понюхать какой-нибудь кофе, у меня прогрессирует неврастения. Я издергиваюсь. Я чувствую, что везде опаздываю и ничего не успеваю, и уже неделю не могу вынести мусор.
В пять минут девятого я прыгаю в машину и делаю несколько глубоких входов и выдохов - но это не спасает. Впереди пробка на Ленинградской площади, на мосту Патона, на Красноармейской, и, возможно, на повороте на Протасов Яр - итого от часа до полутора езды в режиме 3 км в час, «дяденька, ну пустите, ну пожалуйста, ну спасибо» и «куда ж ты прешь, ты ж мне щаз бочину поцарапаешь!»
Парковаться возле офиса - это тоже какой-то отдельный жанр сюра, я в нем пока что не преуспела. Приткнувшись как попало, напевая нетленное «курица, ну кто ж так паркуется», я иду на работу, где подвизаюсь нынче в качестве менеджера по маркетингу, что бы это ни означало.
Без пятнадцати шесть я начинаю нервно собираться домой в надежде проскочить мимо, см. выше, Ленинградской и т. д., но не спасает. Нас тут, таких менеджеров, три миллиона, и все рвутся домой к семи, а в итоге попадают к восьми. Вот и я: в половине восьмого (это если повезет), заскакиваю домой, хватаю в охапку ополоумевшего от радости пса, запихиваю его в машину и везу в собачью школу. По плану у нас «Сидеть место была команда!», впрочем, если мой щенок и сидит, то, на мой взгляд, это вообще никак не связано с моими педагогическими усилиями. Собака сидит от недоумения, от того, что все вокруг сидят, от того, что на ней майка и шлейка и поэтому бегать неудобно, от чего угодно еще - но только не от «сидеть место!», которые я бубню, как чукотский шаман. В десятом часу, офонарев вот эмоционального напряжения и переполнившись люлями, которые щедро выдает кинолог, потому что, цитирую, он сказал нам стать в «блядском шахматном порядке», а мы над ним издеваемся, мы со щенком тихонько валим домой. Где лично я немедленно ложусь спать. Ведь завтра, ровно без десяти семь...
Вторники и четверги отличаются от понедельников, сред и пятниц только тем, что вместо собачьей школы я иду в спортзал, где кровожадный тренер заставляет делать ноги, пресс, бицепсы и прочие мышцы, которых у меня в организме нет. После спортзала хочется лечь и умереть, но приходится вставать и идти гулять с собакой.
По субботам мы ударно занимаемся в собачьей школе и идем в спортзал. Выходной же, ну, чем еще заняться.
В воскресенье я сплю. Но этого мало.
Поэтому когда в половине второго в ночь на вторник неизвестные люди начинают слушать музыку, от которой у меня вибрируют стены, я впадаю в отчаяние. А мой муж берет оставшуюся от ремонта дровеняку и идет на разведку...
***
Остановить я его не смогла. Когда он ушел, адреналин у меня подскочил так, что я сама была готова начать, кхм, танцевать под дабстеп. Под вообще любой степ: ну а вдруг там какие-нибудь безумные маньяки?.. Вдруг сейчас что-нибудь ужасное произойдет? Вдруг мы сейчас со щенком осиротеем?!
Я села в кровати, прислонилась спиной к вибрирующей стене, обняла подушку и замерла. Собака, в уверенности, что это какая-то веселая ночная игра, тусила по квартире и радовалась жизни. Время тянулось жутко медленно. «Поседею», - с отчаянием подумала я попыталась вспомнить, как вызывать с мобильного скорую и милицию, но мозг отказывался думать о чем-либо, кроме ушедшего в неизвестность супруга. Когда я уже мысленно взвыла и начала сползать с кровати, чтобы бежать на помощь, стена за моей спиной перестала содрогаться. Я испугалась еще больше.
Через несколько минут в замке повернулся ключ, и счастливая собака кинулась обнимать Юру. Я тоже вышла в коридор и благоговейно уставилась на своего героя.
- Ну что, это с десятого (мы, для справки, живем на четырнадцатом), - поведал герой, прислонив боевой меч дровеняку к стене и разуваясь.
- Они что, совсем ненормальные? - С недоверием спросила я.
- Почему же, нормальные. Я позвонил, они убавили громкость. Я позвонил еще раз, они выключили музыку и открыли дверь. Я говорю, мол, здравствуйте, большое спасибо, что вы выключили музыку, больше не включайте, а то спать невозможно. Они - ок, мы поняли. Адекватные люди, - отчитался муж.
***
Так или иначе, благодаря этим адекватным людям я лишилась таких необходимых мне трех часов сна. Но это не страшно: воскресенье уже скоро. Ну и еще очень бодрит мысль, что рядом - настоящий герой, который готов идти бить морду негодяям, которые не дают его жене спать. Правда бодрит. А еще немного греет и вдохновляет.
***
Блин, я, кажется, опаздываю в спортзал. И масло. Надо менять масло.