Магеллановы облака
Лем открылся мне "Магеллановыми облаками", теми самыми галактиками-спутниками Млечного Пути. 3300е года, в моем представлении могли быть не только полностью урбанизированными и кибернезированными, но и несколько безжизненными. Но нет, мир Станислава Лема не мертв, более того, природа в нем гармонично соседствует с урбанистической культурой. Коммунизм победил, Разум восторжествовал. Все, кто жили до - Антлантиды. Новые люди -- этакие сверхлюди, имеющие по три профессии, любовь и эмоции подчиняющие разуму, решают отправиться к ближайшей от нашей Солнечной системы звезде Альфа-Центавре. Казалось, что главными вопросами романа станут вопросы космической сферы: какая она, соседняя галактика? Как должны выглядеть разумные существа?
Должны ли они мыслить как мы?
Но, автор ведет нас не только по линии вопросов, связанных с иной цивилизацией. Прежде всего, земляне узнают сами себя. Где же наш дом? Можно ли от "разумных" существ вдруг деградировать до "Атлантидов"? Поглощающее одиночество, с которым борется каждый из современных людей, вдруг стало таким близким для ученых, осваивающих пространство за пределами нашей галактики.
Наяву человек сталкивался с еще худшим: с беспредельной тишиной. Она заполняла каждый уголок корабля; она вклинивалась между словами беседы, обрывала мысль и за малую долю секунды разъединяла людей. Мы вели с ней борьбу: из лабораторий и мастерских убрали все звукопоглощающие устройства, и грохот машин стал слышен по всему кораблю, но в его однообразии как бы таилась злая насмешка над нашими усилиями, и мы тем яснее ощущали бесплодность этих попыток, что однообразный шум был лишь тонкой, как бумага, ширмой, прикрывающей черную тишину. На смотровых палубах никто не бывал: звезды были повсюду, горящими точками они возникали в мозгу у каждого, лишь только человек закрывал глаза.
Должны ли они мыслить как мы?
Но, автор ведет нас не только по линии вопросов, связанных с иной цивилизацией. Прежде всего, земляне узнают сами себя. Где же наш дом? Можно ли от "разумных" существ вдруг деградировать до "Атлантидов"? Поглощающее одиночество, с которым борется каждый из современных людей, вдруг стало таким близким для ученых, осваивающих пространство за пределами нашей галактики.
Наяву человек сталкивался с еще худшим: с беспредельной тишиной. Она заполняла каждый уголок корабля; она вклинивалась между словами беседы, обрывала мысль и за малую долю секунды разъединяла людей. Мы вели с ней борьбу: из лабораторий и мастерских убрали все звукопоглощающие устройства, и грохот машин стал слышен по всему кораблю, но в его однообразии как бы таилась злая насмешка над нашими усилиями, и мы тем яснее ощущали бесплодность этих попыток, что однообразный шум был лишь тонкой, как бумага, ширмой, прикрывающей черную тишину. На смотровых палубах никто не бывал: звезды были повсюду, горящими точками они возникали в мозгу у каждого, лишь только человек закрывал глаза.