Про шнобель
У меня есть нос. Да же так: Нос. Гордость еврейской нации и аппарат по отсосу халявного воздуха. Как у меня такое получилось, если в семье шнобелей не наблюдалось? Вы не подумайте, что он мне мешает - он мой парус по жизни, девушки любят да и купающихся в море забавно пугать, когда на спине плаваешь. Но всё же история у него есть.
Родился я с обычным носом. Правда с гигантскими щеками, по рассказам мамы. Потом щёки исчезли и я выглядел как нормальный арийский ребёнок.
И в года четыре я, как и все советские дети, ходил за ручку с мамой. А жили мы в городе Минске, кототрый столица БССР. А Беларусь славится деревьями, которые растут прямо из земли. Расовые беларуские деревья состоят из коры, листья, веток и корней. Вот иногда эти корни исключетильно в рамках выпендрёжа вылезят на поверхность и неожидано прыгают под ноги. Вот отцепившись от маман я споткнулся о такой мерзкий корешок и пропахал лицом жирный беларуский чернозём. Кроме чернозёма в месте падения лица вылезла ещё одна коряга, которая и приняла на себя весь удар. Так в первый раз хруснул мой нос и начал менять очертания.
Прошло пару лет, я думаю, мне было примерно 6 или 7. Наступила суравая зима с гололёдом, пьяными дедморозами и дохлыми кошками под снегом. У раёной поликлиники номер 18 намело здоровенный сугроб. В то время у нас не было кампутирав, 1000 каналов в дибилизаторе и прочих прелестей прогресса загнивающего запада. Так что развлекались мы обычно при помощи подручных средств: камней, палок, снега и тех самых дохлых кошек. Грубо говоря, советский ребёнок в наборе инструментов для игр ушёл недалеко от хомо хабилис. Ах да - сугроб. Вся детвора собралась вокруг этого сугроба и незатейливо расходывало свою энергию: забиралось наверх и прыгали вниз на тратуар. Высоты там было ну не слишком много - метра полтора. Все удачно приземлялись на ноги, но я уже с детства выделялся незаурядным подходом даже к обычным вещам и поэтому я приземлился на нос. Второй хрусь, сдвинутая перегородка, красный снег, мама что-то там "Хоспадииии".
Всё ещё розовое детство в сэсэсэрах, уже примерно лет 11. Главное развлечение мужчин до того, как они обнаружили что можно делать с писькой кроме как посцать - ногомяч. Саня Шумский только что прискакал из "Спортоваров" и в руках держал мечту всех во дворе - кожаный чешский мяч. Он был круглый и твёрдый, как камень. Мы носились по двору, находу комментируя самих себя "Олейников проходит в штрафную, обходит Марадонну, хуячит с правой", шугали прохожих и следили за тем, что бы мяч не улетел в сторону злобных бабок на скамейке, которых мы знали под именами Пятроуна и Пиздючий Ящик. Меня из-за роста всегда ставили на ворота. Пушкарь с растояния нескольких метров. Я умело отбиваю мяч лицом, при этом уходя в нокаут. Когда я очнулся, то из носа хлестало как из прорваной трубы, а при исследования себя в зеркале дома обнаружились пятиугольные отпечатки на лбу. Нос уже был песдец и рос такой формы, какой он сейчас.
Приехав в Израиль я, получив пару раз пиздюлей от местного населения, записался на карате. Там я учился сурово махать руками и ногами. Даже кой чему научился: выступал на местных чемпионатах и с криком КИЙААААААААААА ломал черепицы. Но когда я ещё был совсем молодой боец, махался в кумитэ (мордобой по ипонски) с ещё одним необузданым энтузиастом восточных единоборств. И он был меня аж на голову выше (я тогда ещё не набрал свои полные 187см). И как сверху кулачищем прилетел как раз в моё любимое место. Я услышал унылое "хрусь" и в расстроеных чуствах пошёл делать рентген. Так мне показали, что там вот такой "хрусь", но уже было пофик.
С тех пор при щелчке по носу у меня начинает идти кровь, я с трудом улавливаю запахи (приятные, а вот вонь почему-то проходит несмотря ниначто) и вообще в профиль я не то гриф, не то коршун. Или орёл. Да, буду орлом!
Родился я с обычным носом. Правда с гигантскими щеками, по рассказам мамы. Потом щёки исчезли и я выглядел как нормальный арийский ребёнок.
И в года четыре я, как и все советские дети, ходил за ручку с мамой. А жили мы в городе Минске, кототрый столица БССР. А Беларусь славится деревьями, которые растут прямо из земли. Расовые беларуские деревья состоят из коры, листья, веток и корней. Вот иногда эти корни исключетильно в рамках выпендрёжа вылезят на поверхность и неожидано прыгают под ноги. Вот отцепившись от маман я споткнулся о такой мерзкий корешок и пропахал лицом жирный беларуский чернозём. Кроме чернозёма в месте падения лица вылезла ещё одна коряга, которая и приняла на себя весь удар. Так в первый раз хруснул мой нос и начал менять очертания.
Прошло пару лет, я думаю, мне было примерно 6 или 7. Наступила суравая зима с гололёдом, пьяными дедморозами и дохлыми кошками под снегом. У раёной поликлиники номер 18 намело здоровенный сугроб. В то время у нас не было кампутирав, 1000 каналов в дибилизаторе и прочих прелестей прогресса загнивающего запада. Так что развлекались мы обычно при помощи подручных средств: камней, палок, снега и тех самых дохлых кошек. Грубо говоря, советский ребёнок в наборе инструментов для игр ушёл недалеко от хомо хабилис. Ах да - сугроб. Вся детвора собралась вокруг этого сугроба и незатейливо расходывало свою энергию: забиралось наверх и прыгали вниз на тратуар. Высоты там было ну не слишком много - метра полтора. Все удачно приземлялись на ноги, но я уже с детства выделялся незаурядным подходом даже к обычным вещам и поэтому я приземлился на нос. Второй хрусь, сдвинутая перегородка, красный снег, мама что-то там "Хоспадииии".
Всё ещё розовое детство в сэсэсэрах, уже примерно лет 11. Главное развлечение мужчин до того, как они обнаружили что можно делать с писькой кроме как посцать - ногомяч. Саня Шумский только что прискакал из "Спортоваров" и в руках держал мечту всех во дворе - кожаный чешский мяч. Он был круглый и твёрдый, как камень. Мы носились по двору, находу комментируя самих себя "Олейников проходит в штрафную, обходит Марадонну, хуячит с правой", шугали прохожих и следили за тем, что бы мяч не улетел в сторону злобных бабок на скамейке, которых мы знали под именами Пятроуна и Пиздючий Ящик. Меня из-за роста всегда ставили на ворота. Пушкарь с растояния нескольких метров. Я умело отбиваю мяч лицом, при этом уходя в нокаут. Когда я очнулся, то из носа хлестало как из прорваной трубы, а при исследования себя в зеркале дома обнаружились пятиугольные отпечатки на лбу. Нос уже был песдец и рос такой формы, какой он сейчас.
Приехав в Израиль я, получив пару раз пиздюлей от местного населения, записался на карате. Там я учился сурово махать руками и ногами. Даже кой чему научился: выступал на местных чемпионатах и с криком КИЙААААААААААА ломал черепицы. Но когда я ещё был совсем молодой боец, махался в кумитэ (мордобой по ипонски) с ещё одним необузданым энтузиастом восточных единоборств. И он был меня аж на голову выше (я тогда ещё не набрал свои полные 187см). И как сверху кулачищем прилетел как раз в моё любимое место. Я услышал унылое "хрусь" и в расстроеных чуствах пошёл делать рентген. Так мне показали, что там вот такой "хрусь", но уже было пофик.
С тех пор при щелчке по носу у меня начинает идти кровь, я с трудом улавливаю запахи (приятные, а вот вонь почему-то проходит несмотря ниначто) и вообще в профиль я не то гриф, не то коршун. Или орёл. Да, буду орлом!