Про негативных матерей
Недавно задумалась о том, что бывает плюс-минус трамвайная остановка три типа негативной матери. Попробую описать, специально не аппелируя ни к каким терминам.
Первый тип - это мертвая мать. Как правило, это мать, с которой сперва все было более-менее нормально, она была живой, теплой, любящей, а потом у нее случилась травма и горе (например, развод с отцом, или смерть другого ребенка), в результате чего она стала "неживой".
Обычно у ее детей формируется депрессивный комплекс, этакая черная дыра на месте взаимоотношений с матерью. Депрессия во взрослом возрасте, которая случается с человеком, по факту является повторением детской депрессии по поводу отсутствующей матери. По сути дела, ее ребенок все последующее время стремится ее воскресить и реабилитировать, "оживить". травма ребенка в этом контексе состоит во внезапной, резкой потере любви и, как следствие, потере смысла.
При этом ребенку на мать нельзя злиться (говорить о своей обиде, боли, гневе), так как ей и так очень плохо. В связи с этим выползает мощная аутоагрессия. Как ни парадоксально, самое важное, что может сделать ребенок в этом случае - это оплакать потерю, сделав то, чего не получилось сделать много лет назад.
Второй тип - это мать, переполненная аффектом. Если у мертвой матери аффекта нет, то здесь дела обстоят с точностью до наоборот; этим аффектом она бросается во все стороны, направо и налево, на пол и на потолок. Ввиду того, что ребенок для нее - это венчурный проект в стакан воды в старости, как правило, у этой матери априори существуют сомнения в том, что ребенок ее действительно любит. Может любит...а может и не любит... нет, блин, любит! поэтому ребенка она воспринимает как субъекта, окрашенного попеременно в черный и белый цвет: или как надежду и опору, или как мерзавца и подлеца.
В связи с этим в один прекрасный день она может попросить помидор, а потом запустить помидором в ответ, потому что только идиоты кормят маму помидорами. (с)
Вследствие этой амбивалентности и общей нестабильности детско-родительских отношений ребенку бывает сложно верить в безусловность ее любви, потому что это - то же самое, что сохранять равновесие на корабле, который все время штормит.
Третий тип - это мать идеализирующе-разрушающая. "надень кофту, маме холодно".
К своему ребенку у нее противоречивые требования. как правило, послания у нее следующие - "ты потрясающий, и я тебя за это ненавижу" . Идеализация у этой матери смешана с яростью. Ребенок от этого ощущает себя как в бетономешалке, потому что ему адресуются послания про быть потрясающим, быть всемогущим (что само по себе является тяжким грузом), и одновременно быть за это ненавидимым. От предыдущего типа, если очень утрировать, она отличается тем, что все происходит одновременно: "я в тебя верю, но ты какое-то говно", да, именно так.
Эта мать никогда не дает ребенку быть отдельным (нельзя же позволить, чтобы твои ухо и рука были отдельными от тебя). Как следствие, когда он пытается говорить о себе, у него возникает дикий страх.
В отличие от работы с предыдущим типом (который больше про доверие), самый важный момент здесь - это работа с сепарацией. если ребенку предыдущей матери сложно вот так взять и к ней придти, то ребенку этой матери сложно вот так взять и от нее отойти. Вследствие этого, даже если ребенок пытается спорить, отделяться и сепарироваться, мама его быстро убеждает, что она все-таки хорошая, а он - моральный урод, и на этом конец пьесы.
Первый тип - это мертвая мать. Как правило, это мать, с которой сперва все было более-менее нормально, она была живой, теплой, любящей, а потом у нее случилась травма и горе (например, развод с отцом, или смерть другого ребенка), в результате чего она стала "неживой".
Обычно у ее детей формируется депрессивный комплекс, этакая черная дыра на месте взаимоотношений с матерью. Депрессия во взрослом возрасте, которая случается с человеком, по факту является повторением детской депрессии по поводу отсутствующей матери. По сути дела, ее ребенок все последующее время стремится ее воскресить и реабилитировать, "оживить". травма ребенка в этом контексе состоит во внезапной, резкой потере любви и, как следствие, потере смысла.
При этом ребенку на мать нельзя злиться (говорить о своей обиде, боли, гневе), так как ей и так очень плохо. В связи с этим выползает мощная аутоагрессия. Как ни парадоксально, самое важное, что может сделать ребенок в этом случае - это оплакать потерю, сделав то, чего не получилось сделать много лет назад.
Второй тип - это мать, переполненная аффектом. Если у мертвой матери аффекта нет, то здесь дела обстоят с точностью до наоборот; этим аффектом она бросается во все стороны, направо и налево, на пол и на потолок. Ввиду того, что ребенок для нее - это венчурный проект в стакан воды в старости, как правило, у этой матери априори существуют сомнения в том, что ребенок ее действительно любит. Может любит...а может и не любит... нет, блин, любит! поэтому ребенка она воспринимает как субъекта, окрашенного попеременно в черный и белый цвет: или как надежду и опору, или как мерзавца и подлеца.
В связи с этим в один прекрасный день она может попросить помидор, а потом запустить помидором в ответ, потому что только идиоты кормят маму помидорами. (с)
Вследствие этой амбивалентности и общей нестабильности детско-родительских отношений ребенку бывает сложно верить в безусловность ее любви, потому что это - то же самое, что сохранять равновесие на корабле, который все время штормит.
Третий тип - это мать идеализирующе-разрушающая. "надень кофту, маме холодно".
К своему ребенку у нее противоречивые требования. как правило, послания у нее следующие - "ты потрясающий, и я тебя за это ненавижу" . Идеализация у этой матери смешана с яростью. Ребенок от этого ощущает себя как в бетономешалке, потому что ему адресуются послания про быть потрясающим, быть всемогущим (что само по себе является тяжким грузом), и одновременно быть за это ненавидимым. От предыдущего типа, если очень утрировать, она отличается тем, что все происходит одновременно: "я в тебя верю, но ты какое-то говно", да, именно так.
Эта мать никогда не дает ребенку быть отдельным (нельзя же позволить, чтобы твои ухо и рука были отдельными от тебя). Как следствие, когда он пытается говорить о себе, у него возникает дикий страх.
В отличие от работы с предыдущим типом (который больше про доверие), самый важный момент здесь - это работа с сепарацией. если ребенку предыдущей матери сложно вот так взять и к ней придти, то ребенку этой матери сложно вот так взять и от нее отойти. Вследствие этого, даже если ребенок пытается спорить, отделяться и сепарироваться, мама его быстро убеждает, что она все-таки хорошая, а он - моральный урод, и на этом конец пьесы.