Война - это не хайп в социальных сетях.
Заглянула на свою голову в "ТикТок". Вся лента "Рекомендуемого" - сплошь вопли Видоплясова о войне на Украине. "Люди с ДНР, ЛНР. Что вы злорадствуете? Вы же сами такое пережили. Неужели вам нас не жалко? Нас бомбят, нам страшно. Здесь же женщины, дети, старики", - вопрошает на камеру девочка с идеальным макияжем и прической, сидя за рулем автомобиля.Листаю дальше - еще одна картинно слезу пускает, еще и еще одна.
Нас бомбят. Нам страшно. Здесь женщины, дети, старики...
У меня дежа вю. Все это уже было в моей жизни.
Нет, я не из злорадствующих и не из сочувствующих. Я из клана тех, кто знает, как это страшно, но не верит в искренность плакальщиков. Простите за правду.
Смотрю на них и вспоминаю свое. Хочу его похоронить, а не получается. 26 мая 2014 года. Авиаудар по мирному городу застал многих врасплох. Фотография мужчины, вышедшего из машины на минутку и навечно оставшегося на Путиловском мосту, долго стояла перед глазами. И крик подруги Марьяши, которой уже нет в живых, долго звенел в ушах.
Тогда, в августе 2014-го ее муж, две сестры и муж одной из них работали в аэропорту. В тот день они не выходили на связь больше 10 часов, а информация о том, что аэропорт захватили ВСУ и не выпускают персонал, уже прошла по ТВ.
Мы тогда не понимали, что происходит. Не верили, что наша страна нас истребляет. Белым днем, хладнокровно. Почему вертолеты в небе? Почему они сбрасывают бомбы на пляжи? На безоружных людей? В центре Европы. Но Европа молчала.
Казалось бы, безумие должно закончиться. Но нет. Был жаркий июль и еще более жаркий август 2014 года. Я курила на крылечке, когда впервые увидела "Грады". Они летели низко, как мне показалось, стройно, со свистом и с огнем. А через несколько секунд приземлялись где-то, оглушая тебя до одури, руша чьи-то дома и жизни.
Я орала, зажмуривала глаза, приседала, втягивала шею. Мне было страшно. Очень. Страх, он такой липкий. Он такой склизкий и мерзкий. Страх, он парализует тебя, превращает в мумию.
И были первые гробы ребят, с которыми ты училась в школе. Пошел добровольцем в Славянск. Прикрывал ребят из роты. Погиб как герой. Звезда героя сейчас украшает фасад его дома.
Гибли военные и мирные. Семьи, мамы с детьми. Папа закрыл девочку. Мальчик не успел добежать домой. Мальчика накрыло по дороге на школьный стадион. И слезы родителей на похоронах. Беззвучные. И похороны в перерывах между обстрелами. Это было каждый день. От этого можно было отупеть, сойти с ума. Можно было отрицать происходящее, но от этого оно не исчезало.
Помню сестру, ночь за ночью проводившую с тремя детьми в подвале девятиэтажки или в прихожке. Знаете, каково это, спать по-пластунски? Они научились. Утром после обстрела я набирала ее: "У вас на Бирюзовке гремело?"
Она отвечала уставшим, севшим после очередной бессонной ночи голосом: "У нас. К Ире в квартиру прилетело. Прямое попадание. Нет больше квартиры. У меня нет балкона. Осколок на кровать залетел. Хорошо, что в прихожке ночевали. Соседней многоэтажке п@да".
Мы быстро усвоили правила поведения при обстреле, научились по звуку определять плюсы и минусы. Но загвоздка была в том, что ты никогда не знал наперед, где и в какой момент приземлится. Так что по факту играл с жизнью в русскую рулетку.
Меня тогда здорово выручали сводки. Если где-то в нашем районе громыхнуло, и люди отписались, нужно было идти в укрытие. Правда, до укрытия метров восемьсот. Далековато.
В доме есть погреб, но он именно в доме. Без выхода на улицу. Если попадет, в том же погребе заживо и погребет. От идеи спусков в него отказались. Обследовали придомовую территорию и поняли, что единственное безопасное место - собачий вольер. Он вдали двора, между гаражом и соседской летней кухней, шлакоблочный, с шиферной крышей. Но главное, что без окон и без дверей. Там и прятались.
Смотрю на киевских девочек из "ТикТока": с макияжем, в чистой одежде, на каблучках и даже завидую. Мы ложились спать одетые. Рядом стоял чемодан с документами. Выскакивали в вольер вечером или среди ночи в халатах и штанах - не до жиру и лоска было.
Воды тогда не было месяц. Поехали с бидонами на водоем, привезли воду. Какое счастье! Какой там макияж? Какая прическа? Слипшиеся волосы, красные воспаленные глаза, домашние тапочки, теплые носки.
А потом был декабрь 2014 и январь-февраль 2015 года. Ни одной спокойной ночи в Донецке. Ни одной. Мы все так же спали одетые, но не в вольере - похолодало. И не на кровати - окно рядом. Возле кровати, на полу. Все так же не было воды, все так же отключали свет, все так же с перебоями работал интернет. Все так же было не до лоска.
Февраль 2022 года. Дежа вю. Я снова сплю одетая, правда, теперь уже в кровати. Но все еще без макияжа и без прически. Неделю нет воды, чтобы голову нормально помыть. Раз в 3 дня в мисочке - за счастье. А потом в той же мисочке еще и себя искупать.
За окном, как и тогда, громко. Снова сводки, сводки, сводки. Но к ним еще прибавилась дикая усталость, накопившаяся за 8 лет. Знаете, усталость до безразличия. Ты ватный: руки, ноги, голова. Вроде, что-то делаешь, но все это на автомате, как сомнамбула, вливая в себя 4-5 чашек крепкого кофе с утра и в течение дня.
В таком состоянии тебе точно не до сопливых постановочных видео в "ТикТоке" и "Инсте". Их сопли опошляют, обесценивают мои воспоминания, пережитое.
Война - это не хайп в социальных сетях. Это сырой темный подвал, где нет телевизора, света, интернета. Есть свечки, деревянный стол и лавки, нехитрая провизия, раскладушки в ряд, на которых стар и млад спят в редкие минуты затишья.
Война, она разная, но у нее точно не идеальное лицо. На этом лице есть темные круги, морщины, ранние седины и...терпеливая мудрость. Посмотрите в глаза наших детей, которых вы так часто вспоминаете в последнее время. Вы увидите в них эту терпеливую мудрость и немой укор. Может, тогда поймете хоть что-то. Хотя...
Источник: https://www.facebook.com/pavlova1975/posts/926035631449149