(no subject)
Лезвие "канадки"
Лезвие «канадки» - хоккейного конька - притупившееся от долгого использования в состоянии ещё взрезать потускневший старый лёд на вираже - но стоит ли бередить память? И рану, давно зажившую - и все же…все же..
.Поэтому я стоял - через сорок лет - у небольшого мраморного памятника на деревенском кладбище. Стоял не один - а с сыном и вдовой давнего моего приятеля - легендарного грибовского хоккеиста. И афганского десантника. Который и остался там - навечно. А здесь - только карточкой на иссеченном дождем памятнике.А я вручал его сыну (уже сорокалетнему!) - отцовские «канадки». Те, самые… Которые он мне перед Афганом отдал на память.. Чтоб без дела не пылились....Шашок жил в самом центре Грибовки. Домик их - с мамкой и бабкой - ютился как раз на месте бывшего сада поместья. Поэтому спуск к речушке был затейливым - полустертые каменные ступени лестницы с небольшими площадками - такими же замощенными. Удобство и красота.Да и речка в этом месте разливалась во всю ширь - как раз величиной с небольшой пруд. Деревенское раздолье, летом ныряй прямо со ступеней, зимой - катайся по прозрачному льду хоть в валенках, хоть на самопальных коньках - которые привязывались к валенкам.Но и в Грибовке время шло неумолимо - к цивилизации.
Уходили в прошлое керогазы, примусы и керосиновые лампы...И настоящие коньки уже были не в мечтах, а вот они - осязаемые - лежали на прилавке гарнизонного офицерского магазина. Только шуршащие купюры отстегивай.Надо сказать, что в близлежащем летном военном городке удобной для хоккея речки не было, поэтому офицеры в свободное от службы время соорудили настоящее поле для ледяных ристалищ. Да и просто для мелкотни сопливой - на коньках покататься. Много ли других развлечений в крошечном лётном городке, скованном зимними снегами...Привозили вкусно пахнущие, исходящие смолой новенькие доски, копали ямки под столбы, колошматили молотками, приколачивая доски.Зимними вечерами хоккейная коробка превращалась в эдакий бомондовый променад - гоняли на коньках, кокетливо сбивая с ног взрослеющих девиц, невинно подхватывая их за обозначившиеся талии. И те были ничуть не против.
Качались от ветра фонари над бликующим льдом, смех и крики тревожили леса, дремлющие окрест гарнизона в зимнем оцепенении, закручивались под скрежет коньков на виражах лихие любовные романы - самые первые, которые дороже всех последующих...А днём, после занятий в школе, тренировалась школьная хоккейная команда, организованная неутомимым майором Алчиным. Команда - из офицерских сынков. А из кого же еще?Деревенские делом заняты. Да и особо не пускали их в гарнизон - драчливые и обидчивые - от деревенской стеснительности.Хотя и так просачивались - поглазеть да позадевать местную публику. Да и лейтненантов желторотых погонять. Удовольствия ради.А хоккей их зацепил. Серьезно. По своему прудику носились, сбивая коленки и ненароком разбивая дружественные носы самодельными клюшками.Всей же настоящей гарнизонной команде были закуплены клюшки, красные пластмассовые шлемы, наколенники-налокотники, форму специальную - самолично придуманную.
КОМАНДА, а не дворовая шобла.И начались завораживающие ледовые турниры.
Соревнования организовывал всё тот же лётчик Геша. Приглашал команды из других районов, судил, объявлял, награждал... И медали были спортивные, профессиональные. и даже кубки!Всё было красиво, правильно, достойно. Однажды команда пробилась чудом на юношеский турнир «Золотая шайба». Это был фурор. Девицы-школьницы, обожающие мужественных хоккеистов, млели от восторга, влюбляясь напропалую в гладиаторов льда.У капитана хоккейной команды - по славе местной равному только Филу Эспозито - тоже была такая обожательница. Белобрысенькая милая девчушка с глазами свежезалитого синего льда. Из коттеджей, где проживали семьи младшего офицерского состава.С которой он в этот раз и выяснял отношения - разные. То ревнивые, то любовные.Потому как в тот день тренировка не заладилась.
У кого-то клюшка сломалась, кто-то нос разбил. Свернулись пораньше.
И тут подваливает к ним Шашок. Из Грибовки. Скользнув безразличным взглядом по поджавшей губки «снегурочке», Шашок, презрительно выпятив подбородок, бросил капитану Игорю: «Отойдём за парой слов...».Тот, тряхнув буйными цыганскими вихрами, поехал неторопливо-настороженно за Шашком.
Говорили недолго, минуты три. После чего Шашок, перемахнув борт катка, вразвалочку отправился к КПП ( контрольно-пропускному пункуту), а Игорёха, красиво шурша лезвиями коньков, вернулся к встревоженной снегурочке.«Ну Шашок дает… на бой вызывает... Сыграть предлагает нам. С ихними. Из Грибовки».Игорь нехорошо засмеялся: «Хок-кеисссты... Да мы их, как котят размажем... Вот в эту субботу и размажем... Пойдём, холодно что-то».
Суббота наступила. Всё утро команда гарнизонных гоняла шайбы по полю.
Грибовских хоккеистов не было.
Но часам к двум подтягиваться стали и поселковые болельщики. Гарнизонные-то с утра здесь тёрлись.Разделились чётко: деревенско-поселковые у одного борта- вроде как поближе к дому. Гарнизонные - у противоположного, свистя, улюлюкая и подначивая своих визави.
А то как же - офицерские детки, белая кость. А там... Сельпо заныканное...
Выстроились команды друг напротив друга. Точнее, недруга, соперника.Хозяева площадки, как картинки - все в одинаковых лётных бежевых свитерах верблюжьей шерсти с нашитыми номерами и фамилиями, шлемах угрожающе кроваво-алого цвета, хорошими клюшками, на ногах - исключительно «канадки».А напротив - грибовские... Эта разномастная команда напоминала больше кучку шпаны из фильма «Республика ШКИД».Жестокий хохот чуть не смёл их со льда. Облачённые в разной степени сохранности и цветов ватники, сатиновые шаровары либо ватные штаны, те сбились щерящейся кучкой загнанных волчат, но от боя отказываться не собирались.Раскрасневшиеся, злые, они перебирали ногами в разномастных коньках - и снегурки тоже были, и ходовые "Спорт". «Канадки» были только у двух или трёх игроков, шлемов не было ни у кого.Вратарь поселковых напоминал то ли лешего, то ли чучело огородное: в обрезанном военном тулупе, самодельной проволочной маске, нахлобученной поверх шапки с торчащими ушами, зелёных ватных штанах, обвязанных от колен до коньков аккуратно обрезанными прямыми деревянными колышками...Улюлюканье и хохот достигли апогея, когда на середину площадки, к майору Алчину, подъехали капитаны.У грибовских это был Шашок. И ладно бы его чёрный ватник с намалеванной надписью белой нитрокраской на спине... «Шуба Лисья»... Но его клюшка...Это был шедевр... Произведение искусства. Представляла она собой вырезанный из дубового, видимо, сучка агрегат с затейливо изогнутым «крюком», более напоминающим клюшку для игры в хоккей с мячом.На ногах Шашка, правда, были «канадки». Новенькие. На них, заработанных летом денег хватило, а вот на клюшку нет. Да и не было этих клюшек в продаже в районном сельпо. Не к пижонам же офицерским обращаться.Капитаны пожали друг другу руки. И тут майор вдруг махнул кому-то, из-за борта выскочил запасной игрок гарнизонной команды, подъехал к ним и протянул свою клюшку.Глянув сердито на неё, запасного, затем на майора, Шашок яростно-отрицательно затряс головой. Майор помолчал мгновение, затем кивнул, отослал запасного на место. Зажал свисток зубами, поднял руку вверх...Игорь и Шашок согнулись, вибрируя, нос к носу. Причём Шашок в своём чёрном ватнике с белыми отметинами напомнил паука-крестовика, хищно замершего над побледневшим от ужаса льдом. Резкий свисток пулей швырнул шайбу вниз, оглушительно клацнуло скрестившееся деревянное оружие, и рявкнул бой...Всё было в той схватке. Вывихнутые пальцы, синяки, ушибы. Сломанные клюшки и разодранная одежда. Разбитые носы, сорванные шлемы. Отвалившиеся полозья от коньков..Валерке , гарнизонному защитнику, выбили два передних зуба, и его, размазывающего кровь по лицу, увезли на машине в санчасть.Страшен был Шашок в своём исступленном желании победить и повергнуть. Чёрным смерчем с белыми проблесками он носился по площадке, не обращая внимания на то, как трещали доски, когда его «впечатывали» в борт, серьёзно намереваясь вывести из строя. Он отвечал тем же - чем дальше, тем жёстче. Своим самодельным крюком он выделывал такое, что и не снилось ни одному канадскому профессионалу.На последних секундах уже, при счёте 4:4 , Шашок летел к их воротам, сметая всё и всех на своём пути. Остановить его было невозможно. Сбив с ног двух защитников, разлетевшихся в разные стороны, как сухие осенние листочки, Шашок из последних сил ткнул своей «клюкой» шайбу в узенький просвет последней надежды, в левый угол ворот.Но в этот момент его клюшка сломалась, шайба лениво замерла, чуть коснувшись заветной линии, и переползти её так и не смогла. Дымящийся паром вратарь прихлопнул её ловушкой, купленной в «Спорттоварах» райцентра, и замер ничком.Проверещал немного растерянно свисток майора. Бой закончился, ничья...
Довольные «ничьей» гарнизонные нарезали круги по площадке, потрясая в воздухе клюшками.Восторженно визжавшие девицы швыряли в небеса свои модные мохеровые шапочки. Перевозбужденные поселковые болельщики не расходились - может, подраться надо будет ещё на всякий случай?.. - и одобрительно что-то кричали своим игрокам.А «снегурочка» Игорёхина, перемахнув через борт, сжимая в покрасневшей от мороза руке квёлый букетик из домашней герани, что на подоконниках в горшках растут, направилась к хоккеистам.Игорь расплылся в улыбке, подёргивая подбитым глазом, готовясь принять цветы вместе с поцелуем. Но «снегурочка», к его неподдельному изумлению, ловко обогнула капитана команды победителей и подбежала к Шашку, стоявшему за воротами противника и мрачно разглядывающего останки своей клюки.Запунцовев вишнёвым цветом, она протянула букетик ошеломлённому Шашку, торопливо пробормотав: «Это тебе... Ты молодец...».Под одобрительный гогот односельчан Шашок смущённо засунул букетик за пазуху своей расхристанной «Шубы Лисьей», долго посмотрел на «снегурочку», тоже запламенев ушами, поднял половинки клюки и, сильно хромая, покатился в строй своей команды.Правила есть правила - надо отдать дань уважения друг другу.Между двумя шеренгами таких разных и таких похожих пацанов стоял майор Алчин. Ничья… но...Пригласив к себе капитанов, майор сказал им несколько слов. Игорь, и так разозленный поступком «снегурочки» недовольно пожал плечами и посмотрел куда-то в сторону. А Шашок даже попытался отъехать назад малыми зигзагами, но майор сказал что-то совсем уж строго - и Шашок замер.И кубок, дешёвенький, жестяной - был вложен майором в руку Шашка, хотя тот всячески пытался противиться. Поселковые заревели восторженными медведями. Гарнизонные поначалу было не очень стройно заулюлюкали, но потом присоединились к овациям.Ко всему прочему вконец застеснявшийся капитан поселковых получил в подарок от майора клюшку. Личную.К вечеру распогодилось, багрянец яростного, но уже прошедшего боя заливал небо над станцией, за которой и находился посёлок.
Пацаны возвращались домой - кто-то орал, смеялся, кто-то ругался, кое-кто покуривал сторожко, «в кулачок».Шашок шёл позади, чуть поотстав. Он поглядывал на прикипевший к окоченевшему запястью кубок, на добротную, фирменную клюшку майора (половинки своей клюки, тем не менее, неся подмышкой). Скупо улыбаясь, бормотал едва слышно: «Ничегоооо... Мы ещё сыграаааем....». Багровый закат мерцал, отражаясь в его глазах, которые немного, совсем чуть-чуть пощипывало. От мороза, наверное...А потом …а потом была жизнь. Короткая как молния. В которую вместилось все - и любовь, и сын на руках у «снегурочки», и проводы - деревенские, разудалые со слезами жены и матери. И обжигающий ветер Кандагара. Который и унес эхом последние слова Шашка - Витьки Шашкова - «ребята, я прикрою…»Игорь - капитан, офицерский сынок, пижон и красавец - погиб чуть позже - в Чечне. Подорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен.А Валерка, которому вышибли тогда два зуба сразу - ушел навсегда пять лет назад. На Украине. Ополченцем Донбасса.
А я - через столько лет - вспоминаю именно тот день. Когда еще никто и не догадывался, что ему уготовила судьба. Да и всем нам - тоже. И день, который волшебным фонариком подсветил характер каждого - стальной. Или - бронзовый. Как на будущих памятниках.
Ингвар Коротков.