Почему стирка в XIX веке была равносильна каторге
В современном мире стиральные машины заметно облегчили женщинам жизнь, а вот в прошлых столетиях процесс стирки был трудным и опасным для жизни делом. Из-за средств для стирки появлялись различные болезни, а также нередкими были несчастные случаи среди прачек. Периодически предпринимались попытки сделать российские прачечные по стандартам Европы, но дальше бумаг дело так и не доходило.
Так что даже создание обычных плотов для полоскания белья в 1908 году было счастьем для женщин. Что же делало стирку таким опасным занятием? И как проходил этот привычный для нас процесс?
Прачки в дореволюционной России быстро ослабевали и часто болели из-за неподходящих условий труда: они жили в сырости, их руки и ноги были постоянно мокрые. Так что неудивительно, что они чаще остальных болели. К тому же были частые случаи, когда прачки тонули во время полоскания. Кстати, многие помещики отправляли в прачечную провинившуюся прислугу, называя это ссылкой или каторгой.
И это был действительно адский труд. Сначала нужно было просеять золу, затем варить из нее щелок, получившуюся жидкость заливать в бочки с грязной одеждой, кипятить в котле с мылом, достирывать в лоханке. И всю эту работу проделывали в душной комнате, вдыхая едкие пары. После этого белье полоскали в реке, а после высыхания катали на специальном катке для смягчения ткани и, чтобы она легче гладилась.
Наиболее обеспеченные люди Царской России зачастую не доверяли свое белье и одежды прачкам. Например, дед писателя Л.Н.Толстого свое белье отправлял стирать в Голландию. Кто-то считал помещика расточительным. А кто-то понимал, что причиной его недоверия российским прачкам была их неумелость, ведь они портили очень много скатертей, рубашек и простыней из дорогих тончайших тканей.
Крепостные прачки не понимали, что такие ткани нельзя парить, проваривать и отбивать при полоскании. Так что те, у кого не было средств на заграничную стирку считали тонкое белье - пустой тратой денег.
В XIX веке обустройство прачечной не отличалось ни в крупных городах, ни в провинции. Состояли они из двух помещений: в одном находилась печка, на которой постоянно подогревались несколько котлов (один для варки щелока, другие для запаривания и кипячения, бочки и лоханки), в другом был каток, столы для глажки, а также полки для готового белья.
Женщины выполаскивали белье, невзирая на погоду, в реке или озере. Хозяин прачечной договаривался с хозяином специально обустроенного плота, который назывался портомойня, и платил ему за каждую корзину выполосканного там белья, а затем владелец плота оплачивал налог властям. В зимний период в основном полоскали без плотов, но тогда свою долю брал прорубщик.
Норвежский художник Ян Экенес «Женщины стирают бельё в проруби» (1891)
В Петербурге около портомойни был еще и спуск сточных вод из городской трубы. Мало того, что вода там и так была сильно загрязнена от стирок, так еще и из трубы текла грязная вода. Невозможно было говорить о какой-то чистоплотности после полоскания в загрязненной воде только что выстиранной одежды.
В 1908 году власти Москвы решили хоть немного обезопасить прачек: укрепили портомойни канатами и держали плоты на якорях. Также на плотах обязали иметь лодку, где находились приспособления для предотвращения несчастных случаев. Также было запрещено оборудовать другую портомойню ближе чем 150 метров к соседней. Однако жителям прибрежных районов разрешалось держать свои плоты для личного пользования.
Из-за того, что не было общественных прачечных, а коммерческие были не по карману многим, с гигиеной и опрятностью было немало проблем. Впервые цивилизованную машинно-паровую прачечную, по подобию заграничных, в нашей стране пытались открыть в 1830 году в Петербурге. По задумке, белье там должны были стирать с помощью водяных паров и мыльного раствора, так как, исходя из опыта иностранных прачечных, данный способ был на тот момент лучшим.
Да и этот метод был проще, так как не требовал трения и выколачивания тканей. Но на это все нужны были огромные деньги - около 300 тысяч рублей. Общество прачечных шло не очень хорошо и спустя пару лет ликвидировалось, вернув акционерам лишь четверть потраченных ими денег.
Следующая попытка улучшить прачечные была предпринята в Москве спустя почти 30 лет. Тогда в городе появилась паровая прачечная госпожи Кушелевичевой, куда «оптом» сдавали белье гостиницы, рестораны, достаточные дома. Стирали там вручную, но уже с нововведениями - с использованием мыла вместо золы.
К тому же воду в прачечную брали из реки, а при помощи конного привода запускали барабан, в котором около шести минут полоскали отбеленное парами белье. Затем его отправляли в специальную машину, где белье выжималось несколько минут, а затем в течение пяти минут высушивали парами. Все эти манипуляции, от замачивания до глажки, занимали около двух часов. Но такое удовольствие стоило дорого.
А уже в 1871 году в Петербурге хозяин трикотажной фабрики Василий Керстен по западноевропейскому образцу создал паро-механическую прачечную, правда развиться этому делу мешали недоверие людей к машинной стирке. Лишь спустя 13 лет его преемникам удалось вывести на новый уровень данное предприятие, однако прачечными услугами в основном пользовались лучшие гостиницы и рестораны, а также учебные заведения Петербурга.
А вот простые жители так и продолжали отдавать по старинке варить белье, хотя большая часть из них не могла себе позволить и такую «роскошь». Некоторые люди просто немного освежали свои одежды в банях, несмотря на то, что это запрещалось. Из-за этого во многих недорогих банях был затхлый запах. Врачи даже предлагали при банях устроить специальные комнаты, где бедняки за малую плату могли бы постирать свою одежду.
К середине XIX века во многих городах Англии открылись общественные прачечные, где за 1 пенс бедняки могли стирать белье на протяжении шести часов. Лишь в Ливерпуле, в первом таком заведении, за год было постирано около 300 тысяч единиц белья. Такой ажиотаж способствовал постройке новых подобных прачечных. И уже в 1860-е годы во французских, немецких и английских крупных городах практически в каждой такой прачечной стирали не вручную, а паром.
Причем там стирали как профессиональные прачки, так и обычные женщины, которые почасово платили за пользование необходимыми для стирки ресурсами и приспособлениями. Вместимость таких заведений была разная, к примеру, в крупнейшей парижской прачечной одновременно могли находиться около 120 человек.
К концу XIX столетия приезжие из России приходили в восторг от домов Дрезденской кооперативной ассоциации, где в подвальном помещении была обустроена прачечная. Все жильцы дома могли ей пользоваться раз в месяц, а за дополнительную плату еще чаще. А в нашей стране в то время еще продолжали обсуждать стоимость за использование прорубей и портомойни, а еще обустройство теплых прорубей.
Во время утверждения цен на высшем уровне мнения разделились. Некоторые считали, что стоит вообще отменить плату за полоскание в холодных прорубях. Кто-то выдвигал мнение, что не стоит брать деньги за маленькие корзинки, так как ими пользовались бедняки. Ведь для гигиены города нужно было чистое белье, а наживание на налогах за использование прорубей этому не способствовало.
В провинциальных городах прачечные по западноевропейскому образцу не появлялись еще долгое время. Лишь в начале 1900-х годов уездные управы поняли, что без прачечных не обойтись, особенно в больницах. Ведь то, что больные содержались при нестерильных больницах плохо сказывалось на заживлении ран или послеоперационных разрезов. К тому же добиться чистоты у медперсонала было крайне затруднительно. Они могли надевать чистые верхние одежды, но под ними все равно было грязное исподнее белье.
Добиться чистоты в больницах можно было лишь с обустройством передовых прачечных, в которых можно было стирать белье больных и персонала за счет земства. Однако даже после покупки нового оборудования в прачечные, у медучреждений появились новые проблемы: во-первых, прачечное оборудование российского производства было в дефиците и выше в цене, а, во-вторых, бывало, что стиральную машину купили, но стирали по старинке, так как пригодной для стирки она была лишь в умелых руках.
К слову, прачечные не приблизились к простому народу даже после свержения царской власти. К началу 30-х годов общественных прачечных было ничтожно мало, да и стирка там стоила дорого. Так что в основном рабочий класс не мог позволить стирку в прачечных, они это делали у себя дома либо же на общей кухне коммуналки, отравляя химическими парами жилищное пространство.
Стоит заметить, что и к 40-м годам особо ничего не изменилось, и многие прачечные стирали в основном лишь для государственных учреждений. И пока обсуждались условия улучшения и доступности прачечных, женщины все так же кипятили белье на кухнях.
отсюда