Как это было в Париже.
Взято отсюда: http://ola-serejnikova.livejournal.com/176142.html
Несколько лет назад мы с семьей - я, муж, его сын и моя сестра - решили встречать Новый год в Париже.
Париж мы любим нежною любовью, но бывать в нем получалось всегда как-то наспех и по делам, а хотелось по-настоящему, чтобы ногами его исходить, на Монмартре горячего вина вдоволь попить, Латинский квартал вдоль и поперек, устриц поесть в Le21, пройтись по Пикассо, д’Орсэ и Родену, догулять Лувр, послушать орган в Сакре-Кёре, пообедать по следам Хемингуэя, выпить шампанского у Триумфальной арки, сфотографировать мост Александра III, освоить кладбище Пер-Лашез, подняться, наконец, на Эйфелеву башню, и закрыть-таки этот гештальт.
Канун начался неплохо. Мы прилетели, погуляли, послушали, поели и попили, в чах икс встретили «наш» Новый год, и захватив бутылочку розового шампанского, вышли на Елисейские поля встретить Новый год вместе с Парижем.
Веселой интернациональной гурьбой мы дошли до Триумфальной арки, она встретила нас салютом, а вместе с салютом вдруг, откуда ни возьмись, на просторных Елисейских полях, где нет оцепления и все свободно помещаются, в шестисот тысячной компании началась давка. В считанные секунды толпу как будто сжали гигантскими тисками, стали кричать женщины, началась паника и выбраться оттуда стало невозможно. Я успела крепко схватить за руку сестру, а мужа с сыном от нас мгновенно оттеснили и мы потеряли друг друга из виду.
Мы с сестрой оказались зажаты со всех сторон беспокойными смуглолицыми парнями, лет от 12 до 50, так плотно, что не могли ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни поднять рук, а они в это время радостно щипали нас, где придется, стараясь, конечно же, попадать пониже спины и между ногами, больно хватали за грудь, больно дергали за волосы, пытались просунуть руки в джинсы и сорвать куртки, горланя прямо в лица что-то непонятное на басурманском, и на все наше сопротивление отвечали диким ржанием и улюлюканьем, а мы ничего не могли поделать.
Это продолжалось минут десять, но казалось, что целую вечность. Было гадко, противно, и очень страшно. Вокруг визжат женщины, кто-то топчется по твоим ногам, кто-то лупит локтями в живот, пытаясь выбраться на свет, кто-то пытается содрать с тебя джинсы и вырвать кошелек вместе с твоим внутренним карманом. И мы все не в аду, а в самом прекрасном городе на планете, отмечаем Новый год.
Когда кольцо из горячих парней чуть ослабло, мы смогли отбиваться от них локтями, ногтями и ногами, и хоть это не сильно их останавливало, нам все же повезло - мы были не в эпицентре «полей», а ближе к краю, поэтому у нас получилось быстро вырваться наружу. С оторванными карманами и без пуговиц, а сестра еще и без мехового воротника осталась, да и обувь пришлось потом выбросить.
А бравые французские полицейские все это время стояли вдоль Шанзелизе, через каждые, наверно, метров двадцать, в касках, с автоматами и щитами, и ничего не делали. Они видели, что происходит, видели людей, вырывающихся из этой клоаки, в рваной одежде, с порезанными сумками, в истерике, и ничего не делали. Люди бежали к ним за помощью, а они вежливо отмахивались, отворачивались и продолжали ничего не делать.
Первого января парижские СМИ вели себя так, будто ничего не произошло. Они без конца крутили видео с салютами в Гонконге, Нью-Йорке, Москве, Лондоне и Париже, рапортовали о рекордах, о прибылях от туризма, о трендах сезона, о выставках, концертах и премьерах. А никакого массового насилия и грабежа в самом сердце города любви этой ночью не было. Так, легкие беспорядки, как всегда, ничего особенного. Подумаешь, штаны порвали. Кого сейчас удивишь рваными штанами.
Разве что Германию, немного. Ну ничего, и она привыкнет.
Несколько лет назад мы с семьей - я, муж, его сын и моя сестра - решили встречать Новый год в Париже.
Париж мы любим нежною любовью, но бывать в нем получалось всегда как-то наспех и по делам, а хотелось по-настоящему, чтобы ногами его исходить, на Монмартре горячего вина вдоволь попить, Латинский квартал вдоль и поперек, устриц поесть в Le21, пройтись по Пикассо, д’Орсэ и Родену, догулять Лувр, послушать орган в Сакре-Кёре, пообедать по следам Хемингуэя, выпить шампанского у Триумфальной арки, сфотографировать мост Александра III, освоить кладбище Пер-Лашез, подняться, наконец, на Эйфелеву башню, и закрыть-таки этот гештальт.
Канун начался неплохо. Мы прилетели, погуляли, послушали, поели и попили, в чах икс встретили «наш» Новый год, и захватив бутылочку розового шампанского, вышли на Елисейские поля встретить Новый год вместе с Парижем.
Веселой интернациональной гурьбой мы дошли до Триумфальной арки, она встретила нас салютом, а вместе с салютом вдруг, откуда ни возьмись, на просторных Елисейских полях, где нет оцепления и все свободно помещаются, в шестисот тысячной компании началась давка. В считанные секунды толпу как будто сжали гигантскими тисками, стали кричать женщины, началась паника и выбраться оттуда стало невозможно. Я успела крепко схватить за руку сестру, а мужа с сыном от нас мгновенно оттеснили и мы потеряли друг друга из виду.
Мы с сестрой оказались зажаты со всех сторон беспокойными смуглолицыми парнями, лет от 12 до 50, так плотно, что не могли ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни поднять рук, а они в это время радостно щипали нас, где придется, стараясь, конечно же, попадать пониже спины и между ногами, больно хватали за грудь, больно дергали за волосы, пытались просунуть руки в джинсы и сорвать куртки, горланя прямо в лица что-то непонятное на басурманском, и на все наше сопротивление отвечали диким ржанием и улюлюканьем, а мы ничего не могли поделать.
Это продолжалось минут десять, но казалось, что целую вечность. Было гадко, противно, и очень страшно. Вокруг визжат женщины, кто-то топчется по твоим ногам, кто-то лупит локтями в живот, пытаясь выбраться на свет, кто-то пытается содрать с тебя джинсы и вырвать кошелек вместе с твоим внутренним карманом. И мы все не в аду, а в самом прекрасном городе на планете, отмечаем Новый год.
Когда кольцо из горячих парней чуть ослабло, мы смогли отбиваться от них локтями, ногтями и ногами, и хоть это не сильно их останавливало, нам все же повезло - мы были не в эпицентре «полей», а ближе к краю, поэтому у нас получилось быстро вырваться наружу. С оторванными карманами и без пуговиц, а сестра еще и без мехового воротника осталась, да и обувь пришлось потом выбросить.
А бравые французские полицейские все это время стояли вдоль Шанзелизе, через каждые, наверно, метров двадцать, в касках, с автоматами и щитами, и ничего не делали. Они видели, что происходит, видели людей, вырывающихся из этой клоаки, в рваной одежде, с порезанными сумками, в истерике, и ничего не делали. Люди бежали к ним за помощью, а они вежливо отмахивались, отворачивались и продолжали ничего не делать.
Первого января парижские СМИ вели себя так, будто ничего не произошло. Они без конца крутили видео с салютами в Гонконге, Нью-Йорке, Москве, Лондоне и Париже, рапортовали о рекордах, о прибылях от туризма, о трендах сезона, о выставках, концертах и премьерах. А никакого массового насилия и грабежа в самом сердце города любви этой ночью не было. Так, легкие беспорядки, как всегда, ничего особенного. Подумаешь, штаны порвали. Кого сейчас удивишь рваными штанами.
Разве что Германию, немного. Ну ничего, и она привыкнет.