Она не думала, она жила
Побывала на досуге у двоюродной бабушки. Прекрасная такая живая старушенция, которая шустро передвигается на кривых ножках, залихватски выпивает рюмочек несколько домашней настоечки, быстро убирается в большой квартире, болтает по телефону с бабусями-подружайками, парится в бане, как неуёмный богатырь, поглядывает в окошечко и совсем не жалуется на здоровье. Путь её был интересный, по-бабьи счастливый и насыщенный путешествиями, знакомствами, работой, семьёй и встречами. Гармоничный такой человек, наполненный - всё успела: на работе ценили, детей троих родила, с мужем прожила счастливые 50 лет, объехала пол-страны, знакомых-друзей всех уже и припомнить не может. И вот сидит она на стульчике, сухонькая, бойкая, глазки временем обесвеченные, но живые, рассказывает истории, хохочет всем лицом, потом срывается с места, достаёт из холодильника то кусочек яблока, то шоколадку, то огурчик, то ягоду, жует и улыбается-улыбается. И всё у неё живо и весело выходит, во всем энергия и свет. Смеётся на собой: «Слова стала забывать. Рассказываю-рассказываю и забуду, как предмет называется. Старуха стала совсем. А всё- таки жизнь у меня была хорошая, грех жаловаться. Богатства никакого у нас с Сеней не было, а любил он меня сильно, берег. До самой смерти с ним нежились. Приду с улицы, а он уж больной сидел, а всё звал глазами, чтобы я его обняла». С мужем Семеном прожила бабуся почти пятьдесят лет, чуток не дожил он до золотой свадьбы.
- Ба Валь, а страшно вам о смерти думать?
- Да ну. Чего её бояться. Я её не жду, но и не боюсь совсем. Большая жизнь была, интересная. Меня Сеня встретит, совсем мне не страшно. Похоронили бы только рядом.
Я смотрела на неё и думала о страшной подмене ценностей в нынешнее время, о потере простого счастья, которое было у людей старой формации и совсем не ощущается у нашего поколения. Информация и прогресс сулит нам перспективы, выборы, соблазны, варианты, реклама кричит и манит, интернет пестрит идеями, талантами, давит на самооценку, тянет к развитию, самоидентификации, самоосмыслению, сексуальный дурман манит пороками, страстями, вибрирующими в неге телами. Окружающий мир повернулся к людям иллюзорно-идилической картинкой, которую все стремятся обрести и никак не могут, а потому бегут к ней, ползут, цепляются когтями, зубами, спихивают карабкающихся по сторонам. Такая пустота, вакуум, греза и вечная боль, от которых разламывается голова, а душа сжимается улиткой в комок.
Я смотрела на неё и думала о настоящей любви и заботе, которых так мало вокруг. Он встретил её, она - его, они женились и умерли в один день. «Как вы не надоели друг другу за столько лет? Сейчас все стараются не надоедать, сохранять новизну в отношениях». «Да не думали об этом, любили друг друга, стыд испытывали, дорожили семьей, детьми, держались вместе - жизнь-то тяжелая была, некогда было об этом думать». Мы однажды стали извращеннее, требовательнее. Мы испытываем брезгливость к стареющему телу, раздражаемся от непонимания, бежим за новизной, похотью, страстью… за рекламой счастливой жизни бежим: надоел один, не беда, вокруг уйма новых тел, ахов, вздохов, влюбленностей, секса - только протяни руку, набери в поисковой строке, покопайся в телефоне, приди в клуб, выйди на улицу. Мы потеряли чистоту. Поколение с разрушенной ценностью семьи. В семье нового формата каждый имеет замочную скважину, в которую всегда можно вставить ключ и уйти без зазрений совести, чувства вины и груза ответственности. Мы убеждены, что никто никому ничем не обязан. А потому нас вряд ли будет волновать, рядом с кем нас похоронят. Лишь бы сейчас и здесь прожить насыщенную жизнь. Беда…
Я смотрела на неё и думала о простых радостях, о счастье в мелочах. Она искренно протянула мне старенькую лепную вазочку. Для неё не существовало богатства, излишества, были любимые простые вещи. «А ты знаешь, мы с Сеней когда дом купили, вещей-то совсем не было. Так я в аптеке марлю купила и штору в кухню с рюшами пошила, так красиво тогда казалось. А сейчас-то чего людям не живётся - и вещей уйма, и возможностей, а всё недовольные, всё мало». И действительно, все вокруг помешаны на обладании мира - кредиты, машины, ремонты, старые-новые коллекции одежды, бренды, рестораны, путешествия. Гонка с препятствиями. Только загнанные лошади умирают стоя.
Я смотрела на ней и думала, что она в свои 90 моложе меня в мои 28. Просто она не думала, она жила.
- Ба Валь, а страшно вам о смерти думать?
- Да ну. Чего её бояться. Я её не жду, но и не боюсь совсем. Большая жизнь была, интересная. Меня Сеня встретит, совсем мне не страшно. Похоронили бы только рядом.
Я смотрела на неё и думала о страшной подмене ценностей в нынешнее время, о потере простого счастья, которое было у людей старой формации и совсем не ощущается у нашего поколения. Информация и прогресс сулит нам перспективы, выборы, соблазны, варианты, реклама кричит и манит, интернет пестрит идеями, талантами, давит на самооценку, тянет к развитию, самоидентификации, самоосмыслению, сексуальный дурман манит пороками, страстями, вибрирующими в неге телами. Окружающий мир повернулся к людям иллюзорно-идилической картинкой, которую все стремятся обрести и никак не могут, а потому бегут к ней, ползут, цепляются когтями, зубами, спихивают карабкающихся по сторонам. Такая пустота, вакуум, греза и вечная боль, от которых разламывается голова, а душа сжимается улиткой в комок.
Я смотрела на неё и думала о настоящей любви и заботе, которых так мало вокруг. Он встретил её, она - его, они женились и умерли в один день. «Как вы не надоели друг другу за столько лет? Сейчас все стараются не надоедать, сохранять новизну в отношениях». «Да не думали об этом, любили друг друга, стыд испытывали, дорожили семьей, детьми, держались вместе - жизнь-то тяжелая была, некогда было об этом думать». Мы однажды стали извращеннее, требовательнее. Мы испытываем брезгливость к стареющему телу, раздражаемся от непонимания, бежим за новизной, похотью, страстью… за рекламой счастливой жизни бежим: надоел один, не беда, вокруг уйма новых тел, ахов, вздохов, влюбленностей, секса - только протяни руку, набери в поисковой строке, покопайся в телефоне, приди в клуб, выйди на улицу. Мы потеряли чистоту. Поколение с разрушенной ценностью семьи. В семье нового формата каждый имеет замочную скважину, в которую всегда можно вставить ключ и уйти без зазрений совести, чувства вины и груза ответственности. Мы убеждены, что никто никому ничем не обязан. А потому нас вряд ли будет волновать, рядом с кем нас похоронят. Лишь бы сейчас и здесь прожить насыщенную жизнь. Беда…
Я смотрела на неё и думала о простых радостях, о счастье в мелочах. Она искренно протянула мне старенькую лепную вазочку. Для неё не существовало богатства, излишества, были любимые простые вещи. «А ты знаешь, мы с Сеней когда дом купили, вещей-то совсем не было. Так я в аптеке марлю купила и штору в кухню с рюшами пошила, так красиво тогда казалось. А сейчас-то чего людям не живётся - и вещей уйма, и возможностей, а всё недовольные, всё мало». И действительно, все вокруг помешаны на обладании мира - кредиты, машины, ремонты, старые-новые коллекции одежды, бренды, рестораны, путешествия. Гонка с препятствиями. Только загнанные лошади умирают стоя.
Я смотрела на ней и думала, что она в свои 90 моложе меня в мои 28. Просто она не думала, она жила.