Завет учёного
Оригинал взят у cleofide в Завет учёного
С большим запозданием узнала о кончине Алексея Меркурьевича Гилярова (1943 - 2013). Мы никогда не виделись, но в ЖЖ взаимно дружили. Это был замечательный интеллигент старой "выделки": помимо своей собственной науки (биологии и экологии), он знал и любил музыку, литературу, вообще искусство, и сам прекрасно рисовал.
Его журнал пока ещё существует, хотя последняя запись сделана уже не им.
В моей вчерашней ленте оказалась статья А.М.Гилярова, опубликованная 5 ноября в газете "Троицкий вариант". Эта статья выглядит универсальным заветом всем, кто учится, учит и считает себя причастным к науке. Помимо сетевой ссылки (там есть еще и статья памяти ученого с его фотографией), я приведу тут весь текст. Он касается отнюдь не только биологии и не только биологов.
О необходимости самообразования
На днях у меня был долгий спор по телефону с одним нашим сотрудником по поводу самообразования. Собеседник мой всё время возмущался по поводу того, что нас на биофаке то одному не учили, то другому, в частности не научили популяционной генетике. При этом он ссылался на Америку, на своего гуру (но с гуру не спорят, гуру есть гуру).
Бог с ним, с гуру, но позиция моего оппонента - нас плохо учили, а вот в Америке учат хорошо. Может быть. Я там не учился. задал своему собеседнику очень простой, как мне казалось, вопрос: дорогой N, а почему же ВЫ САМИ НЕ ПРОШЛИ ПОПУЛЯЦИОННУЮ ГЕНЕТИКУ - ведь существует же куча книг и статей, даже на русском, не говоря уж об английском, проштудировав которые, Вы бы многое поняли в интересующей Вас науке. С ответом оппонент мой явно замешкался.
А я стал вспоминать, а что, собственно говоря, сам извлек из лекций во время обучения на биофаке (1960-1965 годы), а что освоил самообразованием. Из лекционных курсов запомнились отдельные лекции, которые читал по физиологии животных и человека Лебединский. И конечно, спецкурс по зоогеографии, который читал мой учитель, незабвенный Яков Авадьевич Бирштейн, но о нем я уже недавно писал отдельно.
Да, еще один спецкурс, прослушанный мною по совету моего товарища, антрополога Ильи Перевозчикова. Это был курс по антропологии Якова Яковлевича Рогинского. На эти лекции я ходил, естественно, прогуливая какие-другие занятия, поскольку в учебный план зоологов они не входили. Вот, пожалуй, и всё! А что касается самообразования, то я хоть и не очень обременял себя этим в студенческие годы, всё же на последних курсах проводил в библиотеке много времени.
А две книжки, прочитанные еще на первом курсе, оставили неизгладимое впечатление. Это «Экология нашествий животных и растений» Чарльза Элтона и «Пути и закономерности эволюционного процесса» И.И. Шмальгаузена. Чтение Шмальгаузена было не столь легким, оно требовало остановок, раздумий, но всё это было преодолимо. Я был поражен изяществом и ясностью идеи, я узнал о мутациях и модификациях, о генокопиях и фенокопиях. Тем более, учились мы еще на обломках лысенковщины.
Но настоящая эпоха самообразования началась для меня с поступлением в аспирантуру, тем более, что этому очень способствовал мой научный руководитель Яков Авадьевич Бирштейн. Тема моей диссертации звучала как «Структурные особенности пресноводных планктонных сообществ». Хотя я и сам придумал это название, представления о том, что такое структурные особенности сообществ, откровенно говоря, были у меня довольно туманные. Но я надеялся, что найду что-то в литературе, а для этого надо было заняться самообразованием.
И вот долгую зиму первого года в аспирантуре я провел в общем зале Ленинской библиотеки. Никаких поисковых систем в это время не было. И как ни странно, в этом был крупный плюс. Стратегия поиска была элементарной: я заказывал комплекты ведущих гидробиологических журналов и внимательно просматривал их содержание - от самых последних, двигаясь последовательно к более старым. Помимо журналов я изучал тома трудов Международных лимнологических конгрессов. У них было какое-то длинное немецкое название: «Verhandlungen der internationalen Vereinigung fur theoretische und angewandte Limnologie…»
Кажется, именно в этом издании мне попалась статья испанского исследователя Рамона Маргалефа. В ней я прочитал неожиданную интерпретацию того, как протекает сукцессия (смена видового состава) в водоеме, но самое главное: меня просто захватила идея автора представить пробу фитопланктона как некий текст, в котором отдельные буквы - это аналоги видов, а частоты, с которыми они встречаются, - аналоги относительного обилия разных видов.
Формула Шеннона из теории информации может для такого текста (пробы) дать характеристику, одновременно учитывающую и число видов, и соотношение численности разных видов. Это и был предложенный Маргалефом индекс видового разнообразия, который я вовсю стал использовать в своей работе.
До этого, еще в студенческие годы, мне пришлось заняться самообразованием с сугубо определенной целью освоить азы экологии для того, чтобы прочесть небольшой цикл лекций школьникам - членам кружка юных биологов при Московском обществе испытателей природы (МОИП). И я взялся за штудирование недавно вышедшей книжки Одума «Fundamentals of Ecology». Это было второе, 1959 года, самое лучшее издание, так называемый «Зеленый Одум» (в очень приятной на ощупь, светло-зеленого цвета обложке).
Говорят, на нем сформировалось целое поколение американских экологов. И неудивительно: такого компактного, удивительно ясного изложения сути экологии на то время я не встречал. Третье издание, переведенное на русский, получилось громоздким, да и в переводе многое пропало. Читать Одума надо, конечно, по-английски. Слава богу, я тогда уже достаточно знал язык, чтобы с этим справиться.
Наконец, последний этап моего самообразования - это самостоятельное освоение немалого по объему материала, касающегося глобальных, охватывающих всю биосферу циклов основных биогенных элементов - углерода, кислорода, азота, серы и фосфора. Хотя я и давно читал на биофаке курс экологии, я чувствовал, что его слабое место - это слишком краткое изложение раздела про циклы.
Я опирался в основном на последнее издание Одума, но понимал, что этого недостаточно. И вот с 1997 года я стал выписывать журнал Nature. Передо мною открылся целый мир, к сожалению до этого мне почти неизвестный. Удивительным образом в отечественных изданиях даже не воспроизвели опубликованный в 1999 году график изменений в содержании углекислого газа, а также хода температуры за 420 тысяч лет по данным анализа колонок льда с нашей антарктической станции «Восток». Я узнал о недавних важных открытиях в круговороте азота и, наконец, детально разобрался в том, почему именно в Черном море почти вся толща заражена сероводородом.
С некоторого момента мне очень помогло то, что я стал писать новости науки для сайта «Элементы.ру», поддерживаемого фондом «Династия». Я сам находил работы, казавшиеся мне важными и интересными (среди них много публикаций по глобальным циклам), и писал по возможности популярное их изложение.
Подобным самообразованием я занимаюсь и до сих пор. В заключение хочется подчеркнуть, что вовсе не считаю ту систему университетского образования, через которую прошел, оптимальной. Да нет, она, конечно, никуда не годится. Но мне очевидно, что улучшение системы должно предоставлять студентам гораздо большую свободу в выборе курсов и тем, а также обязательную самостоятельную работу (сочинение) на достаточно широкую тему. Студенты должны научиться работать самостоятельно.
И несколько моих собственных мыслей по поводу прочитанного.
1. Самообразование - основа основ всякого научения, и недаром русский глагол, обозначающий процесс познания - возвратный: учить/ся, то есть "учить себя", "самообучаться". Безусловно плох тот студент (кстати, на латыни "студент" - "стремящийся", "преследующий некую цель"), который, даже получая свои пятерки и четверки, ограничивается лишь выучиванием "от сих до сих", а не роется самостоятельно в материале, заглядывая в разные источники и ставя свои собственные вопросы. Мои претензии к нынешним студентам-музыковедам основаны не на том, что они мало знают, а на том, что они не хотят знать больше, чем нужно для сдачи зачета или экзамена. И это при том, что возможности сейчас громадные: интернет полон музыки, нот, первоисточников (архивы, библиотеки, музеи онлайн - на здоровье!).
2. Учёный, который полагает, что он достаточно научился и вообще "закрыл тему" в некоей области - не настоящий учёный. Настоящий всегда чувствует голод до нового знания, пусть как бы даже бесполезного. Но бесполезных знаний не бывает, и иногда "рояль в кустах" способен сыграть решающее соло.
3. Однако всякое самообразование, дабы не превратиться в дилетантскую "нахватанность", нуждается в школе, в академической систематизирующей основе или в присмотре более опытного наставника, эту школу за плечами имеющего. Поэтому роль системы ни отрицать, ни преуменьшать нельзя. Деградация системы так же порочна, как ее фетишизация (впрочем, одно связано с другим: гибкие и развивающиеся системы преуспевают как в живом мире, так и в научном).
--
В качестве приятного дополнения - несколько рисунков А.М.Гилярова из его ЖЖ.
Серебрянический переулок в Москве
Город Гороховец, центр
Рисунки из экспедиций на биостанцию МГУ на Белом море
(Кстати, благодаря помощи и советам А.М.Гилярова, в прошлом году на эту биостанцию смогла-таки попасть дочь моей подруги - студентка не из МГУ, изучающая микробиологию и очень жадная до знаний).
С большим запозданием узнала о кончине Алексея Меркурьевича Гилярова (1943 - 2013). Мы никогда не виделись, но в ЖЖ взаимно дружили. Это был замечательный интеллигент старой "выделки": помимо своей собственной науки (биологии и экологии), он знал и любил музыку, литературу, вообще искусство, и сам прекрасно рисовал.
Его журнал пока ещё существует, хотя последняя запись сделана уже не им.
В моей вчерашней ленте оказалась статья А.М.Гилярова, опубликованная 5 ноября в газете "Троицкий вариант". Эта статья выглядит универсальным заветом всем, кто учится, учит и считает себя причастным к науке. Помимо сетевой ссылки (там есть еще и статья памяти ученого с его фотографией), я приведу тут весь текст. Он касается отнюдь не только биологии и не только биологов.
О необходимости самообразования
На днях у меня был долгий спор по телефону с одним нашим сотрудником по поводу самообразования. Собеседник мой всё время возмущался по поводу того, что нас на биофаке то одному не учили, то другому, в частности не научили популяционной генетике. При этом он ссылался на Америку, на своего гуру (но с гуру не спорят, гуру есть гуру).
Бог с ним, с гуру, но позиция моего оппонента - нас плохо учили, а вот в Америке учат хорошо. Может быть. Я там не учился. задал своему собеседнику очень простой, как мне казалось, вопрос: дорогой N, а почему же ВЫ САМИ НЕ ПРОШЛИ ПОПУЛЯЦИОННУЮ ГЕНЕТИКУ - ведь существует же куча книг и статей, даже на русском, не говоря уж об английском, проштудировав которые, Вы бы многое поняли в интересующей Вас науке. С ответом оппонент мой явно замешкался.
А я стал вспоминать, а что, собственно говоря, сам извлек из лекций во время обучения на биофаке (1960-1965 годы), а что освоил самообразованием. Из лекционных курсов запомнились отдельные лекции, которые читал по физиологии животных и человека Лебединский. И конечно, спецкурс по зоогеографии, который читал мой учитель, незабвенный Яков Авадьевич Бирштейн, но о нем я уже недавно писал отдельно.
Да, еще один спецкурс, прослушанный мною по совету моего товарища, антрополога Ильи Перевозчикова. Это был курс по антропологии Якова Яковлевича Рогинского. На эти лекции я ходил, естественно, прогуливая какие-другие занятия, поскольку в учебный план зоологов они не входили. Вот, пожалуй, и всё! А что касается самообразования, то я хоть и не очень обременял себя этим в студенческие годы, всё же на последних курсах проводил в библиотеке много времени.
А две книжки, прочитанные еще на первом курсе, оставили неизгладимое впечатление. Это «Экология нашествий животных и растений» Чарльза Элтона и «Пути и закономерности эволюционного процесса» И.И. Шмальгаузена. Чтение Шмальгаузена было не столь легким, оно требовало остановок, раздумий, но всё это было преодолимо. Я был поражен изяществом и ясностью идеи, я узнал о мутациях и модификациях, о генокопиях и фенокопиях. Тем более, учились мы еще на обломках лысенковщины.
Но настоящая эпоха самообразования началась для меня с поступлением в аспирантуру, тем более, что этому очень способствовал мой научный руководитель Яков Авадьевич Бирштейн. Тема моей диссертации звучала как «Структурные особенности пресноводных планктонных сообществ». Хотя я и сам придумал это название, представления о том, что такое структурные особенности сообществ, откровенно говоря, были у меня довольно туманные. Но я надеялся, что найду что-то в литературе, а для этого надо было заняться самообразованием.
И вот долгую зиму первого года в аспирантуре я провел в общем зале Ленинской библиотеки. Никаких поисковых систем в это время не было. И как ни странно, в этом был крупный плюс. Стратегия поиска была элементарной: я заказывал комплекты ведущих гидробиологических журналов и внимательно просматривал их содержание - от самых последних, двигаясь последовательно к более старым. Помимо журналов я изучал тома трудов Международных лимнологических конгрессов. У них было какое-то длинное немецкое название: «Verhandlungen der internationalen Vereinigung fur theoretische und angewandte Limnologie…»
Кажется, именно в этом издании мне попалась статья испанского исследователя Рамона Маргалефа. В ней я прочитал неожиданную интерпретацию того, как протекает сукцессия (смена видового состава) в водоеме, но самое главное: меня просто захватила идея автора представить пробу фитопланктона как некий текст, в котором отдельные буквы - это аналоги видов, а частоты, с которыми они встречаются, - аналоги относительного обилия разных видов.
Формула Шеннона из теории информации может для такого текста (пробы) дать характеристику, одновременно учитывающую и число видов, и соотношение численности разных видов. Это и был предложенный Маргалефом индекс видового разнообразия, который я вовсю стал использовать в своей работе.
До этого, еще в студенческие годы, мне пришлось заняться самообразованием с сугубо определенной целью освоить азы экологии для того, чтобы прочесть небольшой цикл лекций школьникам - членам кружка юных биологов при Московском обществе испытателей природы (МОИП). И я взялся за штудирование недавно вышедшей книжки Одума «Fundamentals of Ecology». Это было второе, 1959 года, самое лучшее издание, так называемый «Зеленый Одум» (в очень приятной на ощупь, светло-зеленого цвета обложке).
Говорят, на нем сформировалось целое поколение американских экологов. И неудивительно: такого компактного, удивительно ясного изложения сути экологии на то время я не встречал. Третье издание, переведенное на русский, получилось громоздким, да и в переводе многое пропало. Читать Одума надо, конечно, по-английски. Слава богу, я тогда уже достаточно знал язык, чтобы с этим справиться.
Наконец, последний этап моего самообразования - это самостоятельное освоение немалого по объему материала, касающегося глобальных, охватывающих всю биосферу циклов основных биогенных элементов - углерода, кислорода, азота, серы и фосфора. Хотя я и давно читал на биофаке курс экологии, я чувствовал, что его слабое место - это слишком краткое изложение раздела про циклы.
Я опирался в основном на последнее издание Одума, но понимал, что этого недостаточно. И вот с 1997 года я стал выписывать журнал Nature. Передо мною открылся целый мир, к сожалению до этого мне почти неизвестный. Удивительным образом в отечественных изданиях даже не воспроизвели опубликованный в 1999 году график изменений в содержании углекислого газа, а также хода температуры за 420 тысяч лет по данным анализа колонок льда с нашей антарктической станции «Восток». Я узнал о недавних важных открытиях в круговороте азота и, наконец, детально разобрался в том, почему именно в Черном море почти вся толща заражена сероводородом.
С некоторого момента мне очень помогло то, что я стал писать новости науки для сайта «Элементы.ру», поддерживаемого фондом «Династия». Я сам находил работы, казавшиеся мне важными и интересными (среди них много публикаций по глобальным циклам), и писал по возможности популярное их изложение.
Подобным самообразованием я занимаюсь и до сих пор. В заключение хочется подчеркнуть, что вовсе не считаю ту систему университетского образования, через которую прошел, оптимальной. Да нет, она, конечно, никуда не годится. Но мне очевидно, что улучшение системы должно предоставлять студентам гораздо большую свободу в выборе курсов и тем, а также обязательную самостоятельную работу (сочинение) на достаточно широкую тему. Студенты должны научиться работать самостоятельно.
И несколько моих собственных мыслей по поводу прочитанного.
1. Самообразование - основа основ всякого научения, и недаром русский глагол, обозначающий процесс познания - возвратный: учить/ся, то есть "учить себя", "самообучаться". Безусловно плох тот студент (кстати, на латыни "студент" - "стремящийся", "преследующий некую цель"), который, даже получая свои пятерки и четверки, ограничивается лишь выучиванием "от сих до сих", а не роется самостоятельно в материале, заглядывая в разные источники и ставя свои собственные вопросы. Мои претензии к нынешним студентам-музыковедам основаны не на том, что они мало знают, а на том, что они не хотят знать больше, чем нужно для сдачи зачета или экзамена. И это при том, что возможности сейчас громадные: интернет полон музыки, нот, первоисточников (архивы, библиотеки, музеи онлайн - на здоровье!).
2. Учёный, который полагает, что он достаточно научился и вообще "закрыл тему" в некоей области - не настоящий учёный. Настоящий всегда чувствует голод до нового знания, пусть как бы даже бесполезного. Но бесполезных знаний не бывает, и иногда "рояль в кустах" способен сыграть решающее соло.
3. Однако всякое самообразование, дабы не превратиться в дилетантскую "нахватанность", нуждается в школе, в академической систематизирующей основе или в присмотре более опытного наставника, эту школу за плечами имеющего. Поэтому роль системы ни отрицать, ни преуменьшать нельзя. Деградация системы так же порочна, как ее фетишизация (впрочем, одно связано с другим: гибкие и развивающиеся системы преуспевают как в живом мире, так и в научном).
--
В качестве приятного дополнения - несколько рисунков А.М.Гилярова из его ЖЖ.
Серебрянический переулок в Москве
Город Гороховец, центр
Рисунки из экспедиций на биостанцию МГУ на Белом море
(Кстати, благодаря помощи и советам А.М.Гилярова, в прошлом году на эту биостанцию смогла-таки попасть дочь моей подруги - студентка не из МГУ, изучающая микробиологию и очень жадная до знаний).