Проспект Александровский-VIII
Часть VIII
Лера
На следующее утро ее разбудил звонок.
- Дочь, ты спишь?
- Мммм…
- В общем, мы с твоим отцом тут подумали и решили, что неплохо бы было на недельку в горы съездить.
- Мммм…
- Так что, давай, вставай, собирайся, в девять за тобой машина приедет. И попробуй только обратно уснуть, я через полчаса позвоню, проверю!
Лера поднесла телефон к глазам. Три минуты девятого. И мама, судя по тону, кажется, не шутит.
Всё еще плохо соображая, она поплелась в ванную и привела себя в чувство холодной водой. Когда последние остатки сна покинули ее, она вернулась в спальню и набрала номер мамы. Та не отвечала.
Тогда Лера позвонила главному редактору журнала, Максиму Андреевичу, которого все любя звали просто Макс, чтобы известить его о незапланированном отпуске. Тут ее ждал еще один сюрприз.
- Всё в порядке, дорогая, - бодрым голосом рапортовал главред, - я уже знаю. Поезжай со спокойной душой, тем более, материал свой ты уже сдала, всё остальное может подождать недельку. Хорошо отдохни там, может, какие-то свежие идеи появятся для рубрики.
- Спасибо, Максим, а откуда ты знаешь про поездку?
- А это пусть останется моим секретом. Скоро сама всё узнаешь, - весело ответил он.
На Максима это было непохоже. Слишком добрый. Что-то тут не так.
- А теперь извини, у меня, в отличие от тебя, нет впереди целой недели выходных, мне надо работать!
- Да, конечно, спасибо, пока!
- До встречи, Лера!
На часах показывало уже 8:30, но мама так и не перезвонила для проверки, а Лера продолжала сидеть на кровати в одной пижаме, тупо уставившись на открытый шкаф.
«Интересно, а что вообще нормальные люди берут с собой в горы?»
Все ее поездки на природу ограничивались пикниками где-нибудь не дальше десяти километров от города. О том, что такое походы, ночи в палатках и посиделки у костра Лера знала только по рассказам друзей.
Ладно, пусть будут вон те старые джинсы… Так, еще, пожалуй, толстовка с эмблемой родного университета… Хм… Что это за шорты, я их не помню. Ок, пойдет. Купальник? Нет, зачем мне купальник. В горах вроде бывает холодно по вечерам. Значит, еще жилет надо захватить, кеды, нет, наверное, две пары кед, а еще…
Лера как раз выуживала из шкафа кошмарного вида розовый спортивный костюм (я что, правда это когда-то носила?!), когда в дверь постучали.
В глазке, как в кривом зеркале, замаячила чья-то удлиненная, подозрительно знакомая фигура. Давид.
Зазвонил телефон. Видимо, он решил, что она еще спит, а оглушительно тарабанить в дверь, чтобы ее разбудить, недостаточно.
- Мы должны выехать через пятнадцать минут! Лера! Открывай!
«Выехать? Постойте-ка…»
Она открыла дверь, совсем забыв, что на ней пижама с мишками.
- Что ты здесь делаешь? - враждебно спросила она.
- Я приехал, чтобы забрать тебя. Мы едем в горы, - спокойно сообщил он.
- Мы? - непонимающе переспросила Лера.
- Мы - то есть обе наши семьи. Ты что, не в курсе? - с усмешкой спросил он, закрывая за собой дверь.
- В курсе, но…
Когда мама сообщила ей, что за ней приедет машина, Лера подумала, что это будет папин водитель, но никак не бывший парень. Именно «бывший», потому что вчера они официально расстались. Ну, то есть, она так думала. И вот теперь он заявляется с утра пораньше как ни в чем ни бывало. Это что, заговор?
- Твои родители в курсе, что ты здесь? - с легкой иронией в голосе поинтересовалась она.
- Я тебе больше скажу, твои тоже в курсе.
У Давида было какое-то подозрительно довольное выражение лица.
- А твои в курсе, что мы расстались, и никакой свадьбы не будет? - в тон ему ответила Лера.
- Как это не будет? Будет, - явно веселясь, продолжал Давид.
Впрочем, его лицо сразу стало серьезным, и когда он произнес следующее предложение, в его голосе не было ни капли прежней шутливости:
- Вчера я получил официальное согласие твоего отца на наш брак.
Марк
Он никогда не верил взрослым. Они всегда его обманывали. Но эти двое почему-то ему нравились. Если бы у него была старшая сестра, то она, вероятно, вела бы себя с ним как Кира. Девушка была очень добра к нему, отвечала на все его вопросы и молчала, когда он хотел побыть в тишине или просто уставал.
А Олег… Олег был таким, каким он сам хотел бы когда-нибудь стать. Сильным, уверенным в себе и независимым. Марку было всего десять лет, и все десять лет он чувствовал себя чужим везде и всюду. Он рос замкнутым и довольно угрюмым ребенком. Большего всего на свете ему хотелось поскорее вырасти, покинуть стены детдома и начать самостоятельное плавание. В глубине души, несмотря на взрослые не по годам взгляды, Марк, как и все дети, верил в чудеса. Не в Деда Мороза и зубных фей, как другие, а в то, что если очень захотеть - непременно сбудется. Для него это и было настоящим чудом: пожелать, а потом однажды увидеть, как загаданное сбывается.
Сейчас, лежа в больничной палате, Марк желал только одного: полностью выздороветь. Никакие фонарики ему не нужны, никакие игрушки, только выйти бы отсюда поскорее, увидеть снова приземистое здание детдома, сесть на старые качели во дворе, напугать Софу большим жуком, стащить из буфета леденцы перед обедом… Если так подумать, то в детдоме конечно же, лучше, чем в этой скучной больнице. Только лежишь себе и лежишь.
Каждое утро к нему в палату заходил врач Вадим, который спас ему жизнь. Он добрый, но строгий. Часто спрашивал про самочувствие. Иногда вместе с Вадимом заглядывала Вика. Она тоже добрая и не такая строгая. Вика все время повторяла, что он похож на птенчика. Марк, само собой, предпочел бы более солидное сравнение, но даже это казалось ему очень милым.
Кира и Олег приходили к нему по очереди. Каждый день, но в разное время. Олег обычно заглядывал к вечеру, садился у краешка кровати и неторопливо рассказывал ему, как прошел его день. Кира влетала в палату, как фейерверк, без конца пыталась его рассмешить, расспрашивала о жизни в детдоме, о его друзьях, любимых игрушках и мультиках.
Кстати, об игрушках. Как-то в один из своих визитов Олег принес ему радиоуправляемый вертолетик. Марк не поверил своим глазам. Вот это чудо так чудо. Блестящий, синенький, он легко порхал по палате на зависть другим мальчишкам, которые не упускали случая одолжить у Марка игрушку. Кира, глядя на них, смеялась и говорила, что все мужчины как дети, независимо от того, сколько им лет, пятьдесят, двадцать семь или восемь.
С Марком в палате лежали двое мальчишек примерно одного с ним возраста. К ним часто приходили их родители.
Марк, наученный горьким опытом общения с детьми из «полноценных» семей, старался даже не глядеть в их сторону, пока один из них не спросил:
- Тебя как зовут? Где твоя мама?
- Нету у меня мамы, - буркнул Марк и отвернулся к стенке.
«Ой, ну хоть бы они от меня отстали».
Мальчик не сдавался.
- Меня, кстати, Саша зовут.
Марк молчал.
- А меня Марат, - раздался тоненький голосочек с третьей койки. - То есть вообще меня все Маратик зовут, а так я Марат Альбертович.
- А меня полностью зовут Александр Сергеевич. Как Пушкина. А у тебя как отчество?
Марк бы и рад ответить, да только отчества своего он не знал. Надо будет спросить воспитательницу, когда выпишут.
- Я не знаю. Я детдомовский.
- Что, прям совсем не знаешь? - сочувственно спросил тот, которого звали Саша.
В его голосе Марк не почувствовал насмешки, скорее, любопытство, а потому соизволил повернуться к нему лицом.
- Ага, совсем.
- Ты сиротка, - с умным видом произнес Марат. - Моя мама говорит, что детишки, у которых нет родителей, называются сиротки.
Саша неодобрительно покосился на койку соседа и подмигнул Марку.
- Не слушай его. Вот вырастешь, станешь большим, сильным и обязательно найдешь своих маму с папой. Они просто потерялись.
Он с такой уверенностью это произнес, что Марк немного оттаял. У Саши было доброе лицо, обрамленное золотистыми кудряшками и плутоватая улыбка ребенка, который всегда доставляет взрослым неприятности в виде разбитых ваз и окон, котят, засунутых в стиральную машинку, и порванных после прыжка с дерева штанов.
Другой мальчик, Марат, напротив, был темненьким, смуглым, но каким-то щуплым, хотя тоже по-своему вполне симпатичным ребенком. В общем, Марку они понравились, и он даже разрешил обоим немного поиграться с вертолетом. О родителях больше заговаривали.
Давид
Лера уснула через полчаса после того, как они после долгих препирательств, наконец, выехали. Глядя на нее, свернувшуюся калачиком на переднем сидении, Давид почувствовал укол совести. Она ясно дала ему понять, что быть с ним не желает. Имеет ли он право еще на что-то претендовать?
Давид нахмурился. Обычно он не грузил себя муками совести и предпочитал следовать поговорке «лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть». Приняв решение, он не подвергал его сомнению, потому что за ним стоял долгий процесс обдумывания. Давид для себя все определил. Он хочет быть с ней. Он будет с ней. Но вот что хочет Лера, он не учел.
Сегодня утром она явно никуда не хотела с ним ехать, но свое решение изменила не под давлением родителей, это Давид понял сразу, и это дало ему крошечную надежду. Что повлияло на Леру, он пока не знал, но собирался это выяснить. Перед тем как все-таки начать собирать вещи, она долго смотрела на экран телефона и что-то читала, нахмурившись. А потом перевела на него колючий взгляд и сказала:
- Ну, раз уж вы все без меня решили, то дайте хотя бы время собраться.
Через час они уже выезжали с ее улицы, а еще через полчаса Лера уснула (или притворилась спящей), видимо, чтобы избавить себя от необходимости поддерживать беседу. Давид всё наделся, что она просто не выспалась. Чтож, впереди у них целых пять часов пути. Хватит и на сон, и на разговор.
А разговор им предстоит долгий. И такой же трудный, как горная тропа, ведущая к красивому, сверкающему на солнце леднику.
Кира
Рано утром ее разбудил телефон. Смска. От Леры.
«Только недавно прочла твое сообщение. Это был Давид, мой бывший молодой человек. Спасибо. Смс помогло мне принять одно важное решение. Как твои дела?»
Кира почувствовала тихую радость, впрочем, как и всегда, когда ей удавалось кому-то помочь. Быстро настрочив ответ Лере, она кинулась к ноутбуку, чтобы посмотреть, сколько людей откликнулись на ее пост про Марка и выразили желание присоединиться к флэшмобу. Лучше бы она этого не делала.
«Ой, ну нашли на что время и деньги тратить. У нас и без детских капризов проблем хватает. Купите мальчику игрушку и дело с концом».
«А вот мне интересно, мэрия дала разрешение на флэшмоб? Если да, то почему какому-то неизвестному мальчику она помогает, а дороги асфальтировать не может?»
«Я вот не пойму, это такой пиар-ход? Фонду «Твори добро» нужна реклама? Слишком уж как-то неприкрыто. Хоть бы постеснялись использовать чужое горе».
«Что за сопли разводит автор? Ни за что не приду на этот дурацкий флэшмоб. Это все пыль в глаза».
Дальше Кира читать не стала. В душе кипело от злости. Да кто они вообще такие? Что они знают о благотворительности? О Марке? О фонде «Твори добро»?
Нет, она не будет им отвечать. И ругаться с ними тоже не станет. Её лучшим ответом будет красивый и добрый флэшмоб, который объединит не только детей, но и взрослых. Благо, впереди полторы недели. И пусть потом пишут, что хотят.
Лера
Как она умудрилась проспать все пять часов пути, Лера так и не поняла. Давид что-то пошутил про снотворное, а она в ответ съязвила, что его присутствие это и есть самое лучшее снотворное, примерное такое же, как параграф из учебника по физике. Он, видимо, обиделся, потому что не заговорил с ней больше до самого вечера, когда обе семьи, разобравшись с чемоданами, сели ужинать перед камином.
Настроение у родителей, в отличие от их детей, было приподнятым. Сергей и Владимир, отец Давида, шутили, вспоминали молодость, мамы делились своим мнением относительно общих знакомых. Ну, то есть они это так называли, у Леры для этого было свое определение - сплетни. Сама она участия в беседе не принимала, как и Давид, который сидел в стороне, у камина, уставившись в огонь.
- Знаете, мы все заслужили небольшой отдых. С этими свадебными хлопотами с ума сойти можно, - сказал Владимир, обращаясь к сыну. - Вот когда у нас с Мариной свадьба была, мы и то не так устали. В наше время же все проще было, да, Мариш?
- Да, - живо откликнулась та, - тогда свадьбы скромнее были, дома играли, во дворах, сами украшали место праздника, сами готовили, сами столы накрывали, и платьев таких не было, как сейчас, тогда у невесты чаще всего одно платье было только, национальное… Кстати, Лерочка, ты уже выбрала платье?
Вопрос застал ее врасплох. Лера покосилась на Давида, который перестал ворошить дрова в камине и прислушался.
- Эмм. Нет еще. Я там в салоне всего один раз была, одна. Надо будет с мамой сходить, когда вернемся.
Шорох со стороны камина возобновился.
«Стоп. Что я вообще несу? Я же еще не уверена, что свадьба состоится…»
Но произнести это вслух она побоялась. Не здесь. Не сейчас. Не при этих людях.
Чтобы как-то сгладить неловкость, Лера спросила у Марины:
- А как вы познакомились?
Наверное, это был не самый лучший способ перевести тему. На всякий случай девушка бросила взгляд на маму, обычно та возводила глаза к потолку, стоило дочери задать какой-то неуместный вопрос, но в этот раз Инна продолжала благодушно улыбаться.
- Ой, там такая история!
- Я за ней два года ухаживал, - воскликнул Владимир, - весь институт знал, многие думали, что я студент меда, настолько часто я у них там появлялся, поджидая Маринку.
- А вы где учились?
- На строительном.
- Мам, пап, а вы сколько встречались перед как пожениться? - спросила Лера у своих.
- Мне хватило двух месяцев, чтобы понять, что я наконец-то встретил своего человека. Твоей маме понадобился год, если не больше, - усмехнулся Сергей.
- Ой, неправда. Не год, а гораздо меньше. Я просто боялась такого ответственного шага, как брак, и специально тянула время, - возразила Инна.
- Я тоже боялась. Настолько, что в день нашей свадьбы два раза упала в обморок, - сказала Марина, обращаясь к мужу.
- Я помню. Я сам пару раз был близок к этому состоянию, - ответил он.
- Был у меня в институте ухажер, - начала Инна, - бегал за мной с первого курса, так он за месяц до свадьбы все грозился меня украсть, увезти в другой город. Я-то всерьез не воспринимала, но…
- Папа, это что еще за новости, - со смехом спросила Лера у отца. - Ты позволил бы такому случиться?
- Конечно, нет, но что поделаешь, у твоей мамы всегда было много кавалеров. Приходилось с этим мириться и не подавать виду, что ревную, особенно поначалу.
- Да ты и сам не промах был, - Владимир от души хлопнул его по спине. - Помнишь Амину?
- Амина? Какая еще Амина, пап? - переспросила Лера в недоумении.
- До знакомства с твоей мамой, на младших курсах, я встречался с другой девушкой, мы с ней учились в одной группе. Я ее сильно любил. Мои родители с самого начала были настроены против нее, - из голоса Сергея пропало прежняя веселость.
Давид пересел поближе к дивану. Лера посмотрела на мать, но та не выказала никакого недовольства, напротив, она смотрела на мужа с любовью и пониманием, так же, как и всегда на протяжении почти 25 лет их счастливой, но не всегда безоблачной совместной жизни.
- А почему они были против? - тихо спросил Давид, впервые за вечер нарушая свое молчание.
- Мы принадлежали к разным национальностям и разным религиям. Против нас были семейные традиции, законы шариата и принципиальные родственники. Амина была из очень богатой семьи, в университет приезжала с личным водителем, а я тогда и мечтать не мог о собственной машине. Между нами была пропасть не только религиозная, но и социальная. Само собой, наши юношеские чувства не выдержали такого испытания. Мы расстались, толком даже не начав встречаться. Года три я еще хранил в своем сердце это чувство, но потом…
- Потом ты встретил маму? - с надеждой спросила Лера.
- Нет, солнышко. Твою маму я встретил намного позже. В течение трех лет я исправно дарил Амине цветы, посвящал ей стихи, понимая, что вместе нам быть не суждено, и, честно говоря, думал, что память об этой любви останется у меня на всю жизнь. А со временем ничего не осталось, хотя еще какое-то время мы учились в одной группе, и даже сидели за одной партой. Когда я познакомился с твоей мамой, мое сердце было свободным. И целым. Я полностью отдался новым чувствам, более зрелым и серьезным. У меня появилась любимая жена, чуть позже - две дочери. Вы заполнили всю мою жизнь. В ней просто не осталось места прошлому. Так всегда случается, Лерочка. Некоторые люди бывают нам посланы, чтобы навсегда остаться в нашей жизни и разделить её с нами, а некоторые - чтобы стать каким-то этапом взросления, но не более того. Не стоит таких людей переоценивать, переоценивать их значимость в своей жизни. И в чужой тоже. Прошлое - от слова «прошло».
Лера молчала, переосмысливая рассказ отца. Никогда, даже в самом узком семейном кругу он не бывал так откровенен, как сейчас. Неужели это из-за Давида? Он знает о его отношениях с Алиной? Знает о переживаниях своей дочери по этому поводу?
«У меня самый лучший отец на свете», - подумала она.
- Пап, ты прав.
Она не могла заставить себя посмотреть на Давида. К счастью, Марина первая поняла, что с откровенными разговорами пора заканчивать, и что пищи для размышления перед сном хватит на десять ночей вперед, а потому предложила всем разойтись.
- Мы сегодня полдня в дороге провели, а завтра нам рано вставать, пойдем в поход на ледник. Давайте-ка спать.
- В поход? - недовольно простонала Лера. - Пап, ну ты ж знаешь, как я ненавижу всякие походы.
- Прихвати с собой фотоаппарат, зато будет что запостить в инстаграм, - ухмыльнулся Давид, когда они шли вдвоем по коридору, ведущему к их комнатам.
Его слова напомнили ей об смс-ке, которую ей прислала Кира.
- Я смотрю, кое-кто у нас тут стал разбираться в соцсетях. Интересно, зачем тебе это?
- Я не в соцсетях пытаюсь разобраться, а в твоих мыслях. А в соцсетях ты публикуешь некоторые из них.
- Вот что значит двадцать первый век. Вместо того, чтобы спросить по-честному, мы в поисках ответов штудируем соцсети, - Лера возвела глаза к потолку, точь-в-точь, как делала её мама.
- Когда человек увиливает от честного разговора, приходится пользоваться менее надежными, но более доступными средствами, - сухо ответил Давид.
- Давай все разговоры подождут до утра, я спать хочу.
- Конечно. Но только до утра. Доброй ночи, Лера…
Она думала, что пролежит с открытыми глазами до рассвета, заново переосмысливая события вечера, но провалилась в сон, едва голова коснулась подушки.
...продолжение следует
Лера
На следующее утро ее разбудил звонок.
- Дочь, ты спишь?
- Мммм…
- В общем, мы с твоим отцом тут подумали и решили, что неплохо бы было на недельку в горы съездить.
- Мммм…
- Так что, давай, вставай, собирайся, в девять за тобой машина приедет. И попробуй только обратно уснуть, я через полчаса позвоню, проверю!
Лера поднесла телефон к глазам. Три минуты девятого. И мама, судя по тону, кажется, не шутит.
Всё еще плохо соображая, она поплелась в ванную и привела себя в чувство холодной водой. Когда последние остатки сна покинули ее, она вернулась в спальню и набрала номер мамы. Та не отвечала.
Тогда Лера позвонила главному редактору журнала, Максиму Андреевичу, которого все любя звали просто Макс, чтобы известить его о незапланированном отпуске. Тут ее ждал еще один сюрприз.
- Всё в порядке, дорогая, - бодрым голосом рапортовал главред, - я уже знаю. Поезжай со спокойной душой, тем более, материал свой ты уже сдала, всё остальное может подождать недельку. Хорошо отдохни там, может, какие-то свежие идеи появятся для рубрики.
- Спасибо, Максим, а откуда ты знаешь про поездку?
- А это пусть останется моим секретом. Скоро сама всё узнаешь, - весело ответил он.
На Максима это было непохоже. Слишком добрый. Что-то тут не так.
- А теперь извини, у меня, в отличие от тебя, нет впереди целой недели выходных, мне надо работать!
- Да, конечно, спасибо, пока!
- До встречи, Лера!
На часах показывало уже 8:30, но мама так и не перезвонила для проверки, а Лера продолжала сидеть на кровати в одной пижаме, тупо уставившись на открытый шкаф.
«Интересно, а что вообще нормальные люди берут с собой в горы?»
Все ее поездки на природу ограничивались пикниками где-нибудь не дальше десяти километров от города. О том, что такое походы, ночи в палатках и посиделки у костра Лера знала только по рассказам друзей.
Ладно, пусть будут вон те старые джинсы… Так, еще, пожалуй, толстовка с эмблемой родного университета… Хм… Что это за шорты, я их не помню. Ок, пойдет. Купальник? Нет, зачем мне купальник. В горах вроде бывает холодно по вечерам. Значит, еще жилет надо захватить, кеды, нет, наверное, две пары кед, а еще…
Лера как раз выуживала из шкафа кошмарного вида розовый спортивный костюм (я что, правда это когда-то носила?!), когда в дверь постучали.
В глазке, как в кривом зеркале, замаячила чья-то удлиненная, подозрительно знакомая фигура. Давид.
Зазвонил телефон. Видимо, он решил, что она еще спит, а оглушительно тарабанить в дверь, чтобы ее разбудить, недостаточно.
- Мы должны выехать через пятнадцать минут! Лера! Открывай!
«Выехать? Постойте-ка…»
Она открыла дверь, совсем забыв, что на ней пижама с мишками.
- Что ты здесь делаешь? - враждебно спросила она.
- Я приехал, чтобы забрать тебя. Мы едем в горы, - спокойно сообщил он.
- Мы? - непонимающе переспросила Лера.
- Мы - то есть обе наши семьи. Ты что, не в курсе? - с усмешкой спросил он, закрывая за собой дверь.
- В курсе, но…
Когда мама сообщила ей, что за ней приедет машина, Лера подумала, что это будет папин водитель, но никак не бывший парень. Именно «бывший», потому что вчера они официально расстались. Ну, то есть, она так думала. И вот теперь он заявляется с утра пораньше как ни в чем ни бывало. Это что, заговор?
- Твои родители в курсе, что ты здесь? - с легкой иронией в голосе поинтересовалась она.
- Я тебе больше скажу, твои тоже в курсе.
У Давида было какое-то подозрительно довольное выражение лица.
- А твои в курсе, что мы расстались, и никакой свадьбы не будет? - в тон ему ответила Лера.
- Как это не будет? Будет, - явно веселясь, продолжал Давид.
Впрочем, его лицо сразу стало серьезным, и когда он произнес следующее предложение, в его голосе не было ни капли прежней шутливости:
- Вчера я получил официальное согласие твоего отца на наш брак.
Марк
Он никогда не верил взрослым. Они всегда его обманывали. Но эти двое почему-то ему нравились. Если бы у него была старшая сестра, то она, вероятно, вела бы себя с ним как Кира. Девушка была очень добра к нему, отвечала на все его вопросы и молчала, когда он хотел побыть в тишине или просто уставал.
А Олег… Олег был таким, каким он сам хотел бы когда-нибудь стать. Сильным, уверенным в себе и независимым. Марку было всего десять лет, и все десять лет он чувствовал себя чужим везде и всюду. Он рос замкнутым и довольно угрюмым ребенком. Большего всего на свете ему хотелось поскорее вырасти, покинуть стены детдома и начать самостоятельное плавание. В глубине души, несмотря на взрослые не по годам взгляды, Марк, как и все дети, верил в чудеса. Не в Деда Мороза и зубных фей, как другие, а в то, что если очень захотеть - непременно сбудется. Для него это и было настоящим чудом: пожелать, а потом однажды увидеть, как загаданное сбывается.
Сейчас, лежа в больничной палате, Марк желал только одного: полностью выздороветь. Никакие фонарики ему не нужны, никакие игрушки, только выйти бы отсюда поскорее, увидеть снова приземистое здание детдома, сесть на старые качели во дворе, напугать Софу большим жуком, стащить из буфета леденцы перед обедом… Если так подумать, то в детдоме конечно же, лучше, чем в этой скучной больнице. Только лежишь себе и лежишь.
Каждое утро к нему в палату заходил врач Вадим, который спас ему жизнь. Он добрый, но строгий. Часто спрашивал про самочувствие. Иногда вместе с Вадимом заглядывала Вика. Она тоже добрая и не такая строгая. Вика все время повторяла, что он похож на птенчика. Марк, само собой, предпочел бы более солидное сравнение, но даже это казалось ему очень милым.
Кира и Олег приходили к нему по очереди. Каждый день, но в разное время. Олег обычно заглядывал к вечеру, садился у краешка кровати и неторопливо рассказывал ему, как прошел его день. Кира влетала в палату, как фейерверк, без конца пыталась его рассмешить, расспрашивала о жизни в детдоме, о его друзьях, любимых игрушках и мультиках.
Кстати, об игрушках. Как-то в один из своих визитов Олег принес ему радиоуправляемый вертолетик. Марк не поверил своим глазам. Вот это чудо так чудо. Блестящий, синенький, он легко порхал по палате на зависть другим мальчишкам, которые не упускали случая одолжить у Марка игрушку. Кира, глядя на них, смеялась и говорила, что все мужчины как дети, независимо от того, сколько им лет, пятьдесят, двадцать семь или восемь.
С Марком в палате лежали двое мальчишек примерно одного с ним возраста. К ним часто приходили их родители.
Марк, наученный горьким опытом общения с детьми из «полноценных» семей, старался даже не глядеть в их сторону, пока один из них не спросил:
- Тебя как зовут? Где твоя мама?
- Нету у меня мамы, - буркнул Марк и отвернулся к стенке.
«Ой, ну хоть бы они от меня отстали».
Мальчик не сдавался.
- Меня, кстати, Саша зовут.
Марк молчал.
- А меня Марат, - раздался тоненький голосочек с третьей койки. - То есть вообще меня все Маратик зовут, а так я Марат Альбертович.
- А меня полностью зовут Александр Сергеевич. Как Пушкина. А у тебя как отчество?
Марк бы и рад ответить, да только отчества своего он не знал. Надо будет спросить воспитательницу, когда выпишут.
- Я не знаю. Я детдомовский.
- Что, прям совсем не знаешь? - сочувственно спросил тот, которого звали Саша.
В его голосе Марк не почувствовал насмешки, скорее, любопытство, а потому соизволил повернуться к нему лицом.
- Ага, совсем.
- Ты сиротка, - с умным видом произнес Марат. - Моя мама говорит, что детишки, у которых нет родителей, называются сиротки.
Саша неодобрительно покосился на койку соседа и подмигнул Марку.
- Не слушай его. Вот вырастешь, станешь большим, сильным и обязательно найдешь своих маму с папой. Они просто потерялись.
Он с такой уверенностью это произнес, что Марк немного оттаял. У Саши было доброе лицо, обрамленное золотистыми кудряшками и плутоватая улыбка ребенка, который всегда доставляет взрослым неприятности в виде разбитых ваз и окон, котят, засунутых в стиральную машинку, и порванных после прыжка с дерева штанов.
Другой мальчик, Марат, напротив, был темненьким, смуглым, но каким-то щуплым, хотя тоже по-своему вполне симпатичным ребенком. В общем, Марку они понравились, и он даже разрешил обоим немного поиграться с вертолетом. О родителях больше заговаривали.
Давид
Лера уснула через полчаса после того, как они после долгих препирательств, наконец, выехали. Глядя на нее, свернувшуюся калачиком на переднем сидении, Давид почувствовал укол совести. Она ясно дала ему понять, что быть с ним не желает. Имеет ли он право еще на что-то претендовать?
Давид нахмурился. Обычно он не грузил себя муками совести и предпочитал следовать поговорке «лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть». Приняв решение, он не подвергал его сомнению, потому что за ним стоял долгий процесс обдумывания. Давид для себя все определил. Он хочет быть с ней. Он будет с ней. Но вот что хочет Лера, он не учел.
Сегодня утром она явно никуда не хотела с ним ехать, но свое решение изменила не под давлением родителей, это Давид понял сразу, и это дало ему крошечную надежду. Что повлияло на Леру, он пока не знал, но собирался это выяснить. Перед тем как все-таки начать собирать вещи, она долго смотрела на экран телефона и что-то читала, нахмурившись. А потом перевела на него колючий взгляд и сказала:
- Ну, раз уж вы все без меня решили, то дайте хотя бы время собраться.
Через час они уже выезжали с ее улицы, а еще через полчаса Лера уснула (или притворилась спящей), видимо, чтобы избавить себя от необходимости поддерживать беседу. Давид всё наделся, что она просто не выспалась. Чтож, впереди у них целых пять часов пути. Хватит и на сон, и на разговор.
А разговор им предстоит долгий. И такой же трудный, как горная тропа, ведущая к красивому, сверкающему на солнце леднику.
Кира
Рано утром ее разбудил телефон. Смска. От Леры.
«Только недавно прочла твое сообщение. Это был Давид, мой бывший молодой человек. Спасибо. Смс помогло мне принять одно важное решение. Как твои дела?»
Кира почувствовала тихую радость, впрочем, как и всегда, когда ей удавалось кому-то помочь. Быстро настрочив ответ Лере, она кинулась к ноутбуку, чтобы посмотреть, сколько людей откликнулись на ее пост про Марка и выразили желание присоединиться к флэшмобу. Лучше бы она этого не делала.
«Ой, ну нашли на что время и деньги тратить. У нас и без детских капризов проблем хватает. Купите мальчику игрушку и дело с концом».
«А вот мне интересно, мэрия дала разрешение на флэшмоб? Если да, то почему какому-то неизвестному мальчику она помогает, а дороги асфальтировать не может?»
«Я вот не пойму, это такой пиар-ход? Фонду «Твори добро» нужна реклама? Слишком уж как-то неприкрыто. Хоть бы постеснялись использовать чужое горе».
«Что за сопли разводит автор? Ни за что не приду на этот дурацкий флэшмоб. Это все пыль в глаза».
Дальше Кира читать не стала. В душе кипело от злости. Да кто они вообще такие? Что они знают о благотворительности? О Марке? О фонде «Твори добро»?
Нет, она не будет им отвечать. И ругаться с ними тоже не станет. Её лучшим ответом будет красивый и добрый флэшмоб, который объединит не только детей, но и взрослых. Благо, впереди полторы недели. И пусть потом пишут, что хотят.
Лера
Как она умудрилась проспать все пять часов пути, Лера так и не поняла. Давид что-то пошутил про снотворное, а она в ответ съязвила, что его присутствие это и есть самое лучшее снотворное, примерное такое же, как параграф из учебника по физике. Он, видимо, обиделся, потому что не заговорил с ней больше до самого вечера, когда обе семьи, разобравшись с чемоданами, сели ужинать перед камином.
Настроение у родителей, в отличие от их детей, было приподнятым. Сергей и Владимир, отец Давида, шутили, вспоминали молодость, мамы делились своим мнением относительно общих знакомых. Ну, то есть они это так называли, у Леры для этого было свое определение - сплетни. Сама она участия в беседе не принимала, как и Давид, который сидел в стороне, у камина, уставившись в огонь.
- Знаете, мы все заслужили небольшой отдых. С этими свадебными хлопотами с ума сойти можно, - сказал Владимир, обращаясь к сыну. - Вот когда у нас с Мариной свадьба была, мы и то не так устали. В наше время же все проще было, да, Мариш?
- Да, - живо откликнулась та, - тогда свадьбы скромнее были, дома играли, во дворах, сами украшали место праздника, сами готовили, сами столы накрывали, и платьев таких не было, как сейчас, тогда у невесты чаще всего одно платье было только, национальное… Кстати, Лерочка, ты уже выбрала платье?
Вопрос застал ее врасплох. Лера покосилась на Давида, который перестал ворошить дрова в камине и прислушался.
- Эмм. Нет еще. Я там в салоне всего один раз была, одна. Надо будет с мамой сходить, когда вернемся.
Шорох со стороны камина возобновился.
«Стоп. Что я вообще несу? Я же еще не уверена, что свадьба состоится…»
Но произнести это вслух она побоялась. Не здесь. Не сейчас. Не при этих людях.
Чтобы как-то сгладить неловкость, Лера спросила у Марины:
- А как вы познакомились?
Наверное, это был не самый лучший способ перевести тему. На всякий случай девушка бросила взгляд на маму, обычно та возводила глаза к потолку, стоило дочери задать какой-то неуместный вопрос, но в этот раз Инна продолжала благодушно улыбаться.
- Ой, там такая история!
- Я за ней два года ухаживал, - воскликнул Владимир, - весь институт знал, многие думали, что я студент меда, настолько часто я у них там появлялся, поджидая Маринку.
- А вы где учились?
- На строительном.
- Мам, пап, а вы сколько встречались перед как пожениться? - спросила Лера у своих.
- Мне хватило двух месяцев, чтобы понять, что я наконец-то встретил своего человека. Твоей маме понадобился год, если не больше, - усмехнулся Сергей.
- Ой, неправда. Не год, а гораздо меньше. Я просто боялась такого ответственного шага, как брак, и специально тянула время, - возразила Инна.
- Я тоже боялась. Настолько, что в день нашей свадьбы два раза упала в обморок, - сказала Марина, обращаясь к мужу.
- Я помню. Я сам пару раз был близок к этому состоянию, - ответил он.
- Был у меня в институте ухажер, - начала Инна, - бегал за мной с первого курса, так он за месяц до свадьбы все грозился меня украсть, увезти в другой город. Я-то всерьез не воспринимала, но…
- Папа, это что еще за новости, - со смехом спросила Лера у отца. - Ты позволил бы такому случиться?
- Конечно, нет, но что поделаешь, у твоей мамы всегда было много кавалеров. Приходилось с этим мириться и не подавать виду, что ревную, особенно поначалу.
- Да ты и сам не промах был, - Владимир от души хлопнул его по спине. - Помнишь Амину?
- Амина? Какая еще Амина, пап? - переспросила Лера в недоумении.
- До знакомства с твоей мамой, на младших курсах, я встречался с другой девушкой, мы с ней учились в одной группе. Я ее сильно любил. Мои родители с самого начала были настроены против нее, - из голоса Сергея пропало прежняя веселость.
Давид пересел поближе к дивану. Лера посмотрела на мать, но та не выказала никакого недовольства, напротив, она смотрела на мужа с любовью и пониманием, так же, как и всегда на протяжении почти 25 лет их счастливой, но не всегда безоблачной совместной жизни.
- А почему они были против? - тихо спросил Давид, впервые за вечер нарушая свое молчание.
- Мы принадлежали к разным национальностям и разным религиям. Против нас были семейные традиции, законы шариата и принципиальные родственники. Амина была из очень богатой семьи, в университет приезжала с личным водителем, а я тогда и мечтать не мог о собственной машине. Между нами была пропасть не только религиозная, но и социальная. Само собой, наши юношеские чувства не выдержали такого испытания. Мы расстались, толком даже не начав встречаться. Года три я еще хранил в своем сердце это чувство, но потом…
- Потом ты встретил маму? - с надеждой спросила Лера.
- Нет, солнышко. Твою маму я встретил намного позже. В течение трех лет я исправно дарил Амине цветы, посвящал ей стихи, понимая, что вместе нам быть не суждено, и, честно говоря, думал, что память об этой любви останется у меня на всю жизнь. А со временем ничего не осталось, хотя еще какое-то время мы учились в одной группе, и даже сидели за одной партой. Когда я познакомился с твоей мамой, мое сердце было свободным. И целым. Я полностью отдался новым чувствам, более зрелым и серьезным. У меня появилась любимая жена, чуть позже - две дочери. Вы заполнили всю мою жизнь. В ней просто не осталось места прошлому. Так всегда случается, Лерочка. Некоторые люди бывают нам посланы, чтобы навсегда остаться в нашей жизни и разделить её с нами, а некоторые - чтобы стать каким-то этапом взросления, но не более того. Не стоит таких людей переоценивать, переоценивать их значимость в своей жизни. И в чужой тоже. Прошлое - от слова «прошло».
Лера молчала, переосмысливая рассказ отца. Никогда, даже в самом узком семейном кругу он не бывал так откровенен, как сейчас. Неужели это из-за Давида? Он знает о его отношениях с Алиной? Знает о переживаниях своей дочери по этому поводу?
«У меня самый лучший отец на свете», - подумала она.
- Пап, ты прав.
Она не могла заставить себя посмотреть на Давида. К счастью, Марина первая поняла, что с откровенными разговорами пора заканчивать, и что пищи для размышления перед сном хватит на десять ночей вперед, а потому предложила всем разойтись.
- Мы сегодня полдня в дороге провели, а завтра нам рано вставать, пойдем в поход на ледник. Давайте-ка спать.
- В поход? - недовольно простонала Лера. - Пап, ну ты ж знаешь, как я ненавижу всякие походы.
- Прихвати с собой фотоаппарат, зато будет что запостить в инстаграм, - ухмыльнулся Давид, когда они шли вдвоем по коридору, ведущему к их комнатам.
Его слова напомнили ей об смс-ке, которую ей прислала Кира.
- Я смотрю, кое-кто у нас тут стал разбираться в соцсетях. Интересно, зачем тебе это?
- Я не в соцсетях пытаюсь разобраться, а в твоих мыслях. А в соцсетях ты публикуешь некоторые из них.
- Вот что значит двадцать первый век. Вместо того, чтобы спросить по-честному, мы в поисках ответов штудируем соцсети, - Лера возвела глаза к потолку, точь-в-точь, как делала её мама.
- Когда человек увиливает от честного разговора, приходится пользоваться менее надежными, но более доступными средствами, - сухо ответил Давид.
- Давай все разговоры подождут до утра, я спать хочу.
- Конечно. Но только до утра. Доброй ночи, Лера…
Она думала, что пролежит с открытыми глазами до рассвета, заново переосмысливая события вечера, но провалилась в сон, едва голова коснулась подушки.
...продолжение следует