ЧАША ДЖАМШИДА
(Омар Хайям, перевод В.Державина)
В созданной при помощи мистического кода книге «Язык муравьёв» суфийского Мастера Озарения Шихаб-ад-дина Сухраварди (12 в.), о котором мы говорили ранее, есть один загадочный отрывок:
«У Кей-Хосрова была чаша, в которой можно было увидеть весь мир. С помощью её он узнавал всё, что хотел, проникал в мир сокровенного и получал известия обо всём, что происходило на свете. Говорят, что эта чаша имела конусообразный чехол из дублёной кожи, который завязывался десятью верёвочками. Когда Кей-Хосров хотел увидеть что-либо из сокровенного, он ставил этот чехол на станок. Если все верёвочки были развязаны, то чашу нельзя было вынуть из чехла; но, если их завязывали, то чаша вынималась легко. Потом, когда Солнце поднималось на точку весеннего равноденствия, Кей-Хосров ставил чашу напротив себя, так что, когда яркий солнечный свет падал на неё, на ней ясно были видны все линии и начертания.
Узнав от Мастера, чем овладел царь Джам,
Я понял: скрытой «чашей Джама» был я сам.
То, в чём увидишь семь миров, и рай, и ад,
Та чаша - твой заплатанный халат».
(стихотворное переложение АсСалам)
Буквальное понимание этого отрывка рождает много вопросов, не так ли? Разве не легче вынимать чашу, когда верёвочки на чехле развязаны? И зачем вообще нужен странный кожаный чехол? Какую роль играет время весеннего равноденствия? Кто такой царь Джам, и как его чаша попала к Кей-Хосрову? И, наконец, что означает «чашей Джама был я сам»?
Вы не поверите, но, заставив искать ответы на эти вопросы, Мастер Озарения приготовил нам... ну да, нечто вроде маленького проблеска истины.
*****
Редко кто из известных суфиев не использовал аллегорию чаши Джама в своих произведениях. Магический артефакт, Джам-и-Джам или «Чаша Всеведения» принадлежала протоарийскому царю-первопредку Джамшиду (в Ведах его называют Яма, а в Авесте - Йима-Хшита, «Сияющий Йима», но за тысячи лет имя стало звучать как «Джамшид»). Образ чаши Джамшида - неотъемлемая часть фольклора ираноязычных народов, включая персов, таджиков и осетинов.
Согласно поверью, переданному Н.Рерихом, Джамшид нашёл удивительную чашу из бирюзы в земле при закладке города Иштакар. Другие источники полагают, что чаша впервые появляется в Персеполисе, древней столице Персии. Так или иначе, это был поистине волшебный предмет: глядя в чашу, Джамшид мог видеть любое место на земле и в семи мирах ангелов и демонов, а также мгновенно узнавать обо всём, что там происходит.
Двор Джамшида. Персидская миниатюра, Табриз, 1520 г. Источник иллюстрации
Семьсот лет правления Джамшида, как утверждают мифы, были для арийских племён Ирана золотым веком, когда люди не знали старости и болезней. Он научил свой народ добывать огонь, строить жилища, плавить металл, приручать животных и использовать растения в качестве лекарств. Его также считают родоначальником ремёсел, наук и искусств. Миниатюра изображает людей при дворе Джамшида, занятых различными видами ремесёл из тех, которым легендарный правитель обучил свой народ. В руках у царя, восседающего на троне, - его знаменитая чаша.
Только почему с обеих сторон трон охраняют устрашающего вида демоны?
В эпической «Книге Царей», Шахнаме великого персидского сказителя Фирдоуси шах Джамшид предстаёт чародеем, владеющим тайнами мира и повелевающим ангелами и демонами. Однако именно эти сверхъестественные силы, данные Джамшиду, стали причиной его падения и гибели. Возгордившись, правитель забыл о том, Кто является истинным источником данного ему могущества, став неблагодарным и заносчивым. В результате благодать была отозвана от Джама, а хварно или фарр - Божественная аура, делающая его Сияющим, исчезла. Спасаясь от недовольства народа и от врагов, Джамшид бежал в Китай, но в конце концов погиб от руки чужестранного демонического правителя Заххака, захватившего к тому времени страну ариев.
Трон Джамшида, который несут два демона. Иллюстрация к персидскому манускрипту Шахнаме.
Но что же стало с волшебной чашей Джама? Согласно Шахнаме, она появляется в руках уже другого легендарного правителя - Кей-Хосрова, тоже упомянутого в Авесте и Ведах. О том, как артефакт оказался у Кей-Хосрова, Фирдоуси не упоминает, зато в другой летописи 9-го в. сообщается следующее:
«В книге магов записано, что, когда чаша Джама дошла до Кей-Хосрова, он спросил у них о сущности сего зеркала. Мудрецы ответили, что это им неведомо. Кей-Хосров по образу той чаши создал свою и назвал её «Чаша, отражающая мир». В весеннюю пору обе чаши ярко сияли. Кей-Хосров посредством этой чаши раскрыл немало скрытых истин...»
(К вопросу о том, почему чаша Кей-Хосрова, как и её прототип, излучали сияние во время весеннего равноденствия, и почему летописец называет чашу зеркалом, мы вернёмся ниже, а сейчас продолжим).
Чаша Джамшида. Фрагмент картины «Царь Джамшид»
иранского художника Мира Али (Mihr Ali), 1803 г.
Итак, Шахнаме продолжает: помня урок Джамшида, Кей-Хосров, получив власть над земным царством и сверхчеловеческим силами, олицетворяемыми волшебной чашей, непрерывно молится в течение недели, прося Бога даровать ему мудрость, уберечь от гордыни и быть его проводником в миры света:
О Ты, кто выше всех, кто милостив и щедр,
Кто разжигает огнь в утробе тёмных недр,
Взор благий обрати и знанья удостой
О том, чего бежать, к чему кипеть душой.
Грех из души изгнав, меня освободи
От козней колдовских и ложного пути,
Злой самости позыв уздою повяжи,
Дабы не пал я, как Заххак, Кавус, Джамшид.
Оберегай, веди, наставь на верный путь,
И в грады вечности проводником мне будь.
(перевод приведённых здесь и далее стихотворных отрывков сделан АсСалам, если не указано иное)
Противопоставляя двух легендарных персонажей - Джамшида и Кей-Хосрова, Фирдоуси стремится передать различие между использованием высших сил (чаши Джамшида) для колдовских манипуляций во имя собственного возвышения и подлинным предназначением этих даров. В образе Кей-Хосрова Шахнаме мы видим мистика, при помощи волшебной чаши растворившего свою самость в Бесконечном и таким образом ставшего способным познать истину.
Вознесение Кей-Хосрова. Современная иранская миниатюра, автор Хамид Рахманьян (Hamid Rahmanian)
Это противопоставление ещё более выражено в Илахи-Наме, «Божественной Книге» великого персидского суфия Фарид-ад-дина Аттара. Один из её героев, царский сын (аллегория того аспекта ученика или искателя Истины, который алчет обладания сверхобычными способностями), сообщает отцу о своём страстном желании найти магическую чашу, раскрывающую все тайны вселенной. Царь, догадавшись, что речь идёт о чаше Джамшида, предупреждает сына об опасностях, которые подстерегают незрелую душу, пытающуюся овладеть магическим объектом, и напоминает ему об уроке Джамшида:
«Невежество одолело тебя, о мой сын. Ты жаждешь заполучить эту чашу для того, чтобы, приобщившись к тайнам, довлеть над миром. Но знай: если, надеясь завладеть силой подобного рода, ты втайне видишь себя возвышенным до небес, а обычных людей униженными, ты навсегда останешься в плену тщеславия. Хотя бы ты держал перед собой чашу Джамшида, в которой видел бы каждую пылинку так же ясно, как солнце, что тебе с того? Когда смерть опустит свою пилу на твою голову, то, как и Джамшиду, чаша не поможет тебе».
Царский сын отвечает: «Если сей удел запретен для меня, по крайней мере расскажи мне о том, что такое чаша Джамшида. Ибо, хоть я и жажду найти её, природа её мне неведома».
Джам-и-джам. Миниатюра в рукописном тексте, автор Рукн-ад-дин, 1458 г.
В ответ на это царь (представляющий внутреннего Водителя ученика) рассказывает сыну историю Кей-Хосрова и чаши Джама, почти в том же виде, как это передано в Шахнаме:
На троне Кей-Хосров сидит, как сам Джамшид,
И чаша перед ним в лучах огнём горит.
Чрез семь планет пройдёшь, лишь в чашу поглядишь,
Проникнешь в семь миров и тайны их узришь.
Но чашу самою увидеть всё сильней
Царь жаждал, чтоб мир весь и враз увидеть в ней.
И хоть все семь миров он в чаше зрил, как Джам,
Всё ж чашу ту саму не мог увидеть там.
И сколько б над загадкой этой ни корпел,
Поднять завесу тайны так и не сумел.
Вдруг надписи скрижаль зажглась из темноты:
«Меня во мне, о царь, как можешь видеть ты?
Коль самости моей не стало и следа,
В юдоли праха где искать меня тогда?
И тело, и душа исчезли в небытьи,
В явлённом тщетно, царь, искать следы мои.
Без образов и форм - вот ныне образ мой,
Ушедши в вечность, стал он вечностью самой.
И коль таким, как я, ты быть захочешь, знай:
В слияньи растворись, себе сказав: прощай.
Из растворенья в Нём построив форт, теперь
Ударов град, о царь, ты примешь без потерь».
К сей тайне приобщившись, мудрый Кей-Хосров
Избавился от царства бренного оков.
Он знал, что, кроме растворенья, царства нет,
В ничто прейдёт существованье и весь свет.
С венцом земным так распрощавшись, наконец,
Царь с верой принял растворения венец.
Как повествуют далее и Аттар, и Фирдоуси, Кей-Хосров передал царство преемнику, и, взяв волшебную чашу с собой, вошёл в пещеру среди заснеженных гор, не оставив следа и став единым с Бесконечным.
Кей-Хосров под водительством ангела Соруша возносится в бессмертие. Иранская миниатюра.
Беседу с юношей, мечтающим о чаше Джама, царственный родитель завершает такими словами:
И если Джам-и-Джам помянет кто-то вдруг,
Знай, чаша Джама - высший Разум, о мой друг!
Он - суть твоё ядро, чья скорлупа - пять чувств.
Два мира Разум отражает в чаши круг.
Таково вИдение Аттара... Примечательным в этом четверостишии является упоминание пяти чувств, служащих оболочкой («скорлупой») сердцевины существа, волшебной чаши. Именно этот образ поможет нам разобраться с тем, что представляют из себя «десять верёвочек» на кожаном чехле чаши Джашида в отрывке из книги Сухраварди, с которого мы начали наш дискурс. Под «верёвочками» Мастер Озарения, судя по всему, подразумевал пять органов восприятия и пять чувств, которые им соответствуют.
Сухраварди - мистик без примесей: он разъясняет одни образы при помощи других, почти не выходя за рамки «языка муравьёв». И, как следует ожидать, косвенное разъяснение аллегории верёвочек на чехле можно найти в другом его загадочном произведении под названием «Багряный ангел», где автор видит собственную душу в образе сокола, попавшего в плен:
«Десять тюремщиков были поставлены охранять меня: пять из них смотрели на меня, повернувшись спиной наружу, а пять смотрели наружу, повернувшись спиной ко мне. Те пять, что смотрели на меня, повернувшись спиной наружу, так плотно стискивали меня в мире неподвижности, что я забыл своё гнездо, далёкую страну; всё, что я знал когда-то, я забыл. Я вообразил себе, что я всегда был таким, как сейчас.
Но вот прошло какое-то время, и мои глаза начали постепенно открываться, и, по мере того, как моё зрение восстанавливалось, я стал осматриваться вокруг. ...Наконец, мои глаза открылись окончательно, и я увидел мир таким, каков он есть. Я обнаружил, что связан тугими верёвками, и понял, что я - пленник тюремщиков. И я сказал самому себе: "Видимо, никогда не придёт то время, когда я освобожусь от пут и тюремщиков, смогу расправить крылья и взлететь свободно и беззаботно".
Прошлое ещё какое-то время. И вот я заметил, что мои тюремщики ослабили свое внимание. "У меня не будет больше такого подходящего случая", - подумал я. Я быстро ускользнул от них и сделал это так успешно, что скоро оказался на дороге среди пустыне, хотя и всё ещё связанный моими узами».
Десять тюремщиков символизируют те самые пять органов восприятия (те из тюремщиков, кто смотрели наружу, повернувшись спиной к затворнику) и пять чувств, которые им соответствуют (пять тюремщиков, стоявших спиной наружу): зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Когда десять верёвочек кожаного чехла (сотворённого тела), где хранится чаша Джамшида, «завязаны», у находящегося в плену грубых чувств появляется шанс усиления восприятия сигналов, получаемых от внутреннего сознания.
Ослабление бдительности тюремщиков - символическое указание на особую практику эзотерических Школ, которая состоит в отсоединении внутреннего внимания от стимулов внешнего мира, поступающих через органы восприятия. При навыках такой практики, говоря словами Сухраварди, Чаша Всезнания «легко выходит из чехла».
Использование образа магической чаши в книге Сухраварди не случайно, ибо он считал Джамшида и Кей-Хосрова обладателями совершенного знания и своими предшественниками в золотой цепи Мастеров Озарения. Эта линия проявляется как историческая преемственность в земном мире, хотя в той реальности, откуда приходят пророчества, мистические образы и озарения, все её звенья сосуществуют одновременно.
Почему Сухраварди упоминает весеннее равноденствие? По преданию, Джамшид использовал «Чашу Всезнания» во время Навруза, иранского Нового Года, приходящегося на период весеннего равноденствия. (Кстати, установление Навруза именно в это время тоже приписывается Джамшиду). В дни равноденствия угол падения солнечных лучей перпендикулярен углу наклона земной оси, а угол склонения Солнца равен нулю, давая возможность вливания энергии Солнца - «небесного огня» в магнитное поле Земли. Может быть, поэтому чаша Джамшида излучала в этот день особое сияние?
Неизвестно, знал ли Сухраварди про магнитное поле, зато он часто использовал образ лучей Солнца, падающих на зеркальную поверхность под прямым углом, в аллегорическом контексте. Поэтому, вероятнее всего, под Солнцем весеннего равноденствия Сухраварди подразумевал вовсе не физическое небесное тело, а духовное. Таким образом, чаша символизирует душу инициируемого, а Солнце - воздействие на него источника метафизического Света. В тот момент, когда угол падения лучей «духовного Солнца» становится прямым, душа адепта или «чаша» вспыхивает отражённым огнём, превращаясь в совершенное зеркало и в миниатюре представляя настоящее Солнце.
Об этом свойстве души превращаться в зеркало творения говорится и в четверостишии Омара Хайяма:
Ищешь чашу Джамшидову ты каждый миг,
Весь в сомненьях ‐ путь верный искать не привык.
Посмотри, ведь частицы души ‐ это чаши,
Где, как в зеркале, виден творения лик!
(перевод В.Державина)
В поэзии Хайяма, для которого образ Джам-и-Джама был излюбленным, под «чашей» подразумевается сердце арифа-Познавшего, в коем проявляются истинные сущности вещей.
Джамшида чашу я искал, не зная сна,
Когда же мной земля была обойдена,
От мужа мудрого узнал я, что напрасно
Так далеко ходил - в моей душе она.
(перевод О.Румера)
Тот, в ком «чаша» сердца всегда повернута к Солнцу-Всевышнему под прямым углом, способен найти ответ на любой вопрос в своём сердце, не прибегая ни к книгам, ни к расспросам. Он в состоянии воспроизвести духовные подвиги великих пророков и Учителей. Об этом говорится в газели великого суфийского поэта Хафиза «Чаша Джамшида»:
Много лет моё сердце о чаше Джамшида просило,
Не смешно ли просить то, что здесь и сейчас всегда было?
За ракушкою места и времени перл драгоценный
О себе молит тех, кто на бреге застрял безвременно!
Бог был с ним, пока он меж пустым и порожним вращался,
Но, не видя Его, тот слезами «О, Бог!» обливался.
К старцу мудрому я на поклон приходил прошлой ночью,
Кто ответ на вопрос, не гадая, зрит сердцем воочью.
Он счастливым был, с чашею винною, смехом сияя,
В сотнях бликов её отраженья свои наблюдая.
И та магия чуда, что он источал, не жалея,
Словно пассы шумеров была, мановенье руки Моисея.
Молвил он: «Друг Халладж, - тот, что жизнь свою отдал на плахе,
Был казнён, ибо тайны покровы разверзнул без страха.
Тот, кто, словно цветок, правду тайную в сердце скрывает,
На границах ума её пишет, затем исчезает.
Если Дух Светозарный на помощь нам не поскупится,
Может делать любой то, что делал Иисус и провидцы».
Я спросил: «Когда дал Он тебе эту Чашу Всезнанья?»
Он сказал: «В день, когда закрепил синий свод мирозданья»...
Хафиз, глядящий в чашу Джамшида. Миниатюра
из турецкого манускрипта, Шираз, 1477 г.
Запечатлённая здесь сцена как бы иллюстрирует собственные строки поэта:
Хафиз - мюрид Джамшида: с утра до темноты
Глядит он в чашу, с Джамом беседуя на «ты».
*****
Вышеизложенное было лишь кратким дискурсом в необъятную тему образа чаши Джамшида в суфийской мысли... Я думаю, что достойным его завершением, а также указанием на направление дальнейших поисков артефакта будет вот такой рубаи Хайяма в переводе В.Державина:
Перед хлебом насущным ничтожна халва,
И парча перед рубищем грубым мертва.
Сколько можно болтать о Джамшидовой чаше?
Эта чаша у каждого в сердце жива!