ХАЛИЛ
Слева направо: переулок медины, Зерхун; вход в мавзолей Мулай Идриса, Фес; улица в старом городе, Марракеш (здесь и
далее - фотографии мои или публикуемые с разрешения моих Друзей)
Для нас волшебным ключом к сокровищам Магриба стал наш Друг и Проводник, марокканский суфий по имени Халил.
Халил (фотографии Халила и сведения о нем помещаются с его разрешения)
Халил родился в самом суфийском из городов Марокко, Фесе. Марокканцы скажут вам, что «в Фесе все - суфии». Должно быть, это преувеличение, однако правда то, что не подвластный описанию дух дервишей чувствуется в этом городе, как нигде в Марокко, и этим Фес схож с Коньей и Бухарой, пропитанными тонкой сущностью - баракой многих поколений суфийских святых.
Панорама Феса: слева расположена старая часть города - медина
Большую часть населения Феса, как и всего Марокко, составляют вовсе не арабы, как принято считать, а коренные жители Северной Африки - берберы. Наш Друг Халил - наполовину бербер, наполовину потомок испанских и португальских мавров, переселившихся в Магриб во времена, когда тот был под властью арабских династий Андалузии. По словам Халила, генетически берберы близки к древнейшим жителям Европы - баскам и кельтам, а лингвистически схожи с народами к северу от Сахары. Смуглые и черноволосые, берберы внешне очень напоминают южных славян, хотя изредка среди них можно встретить и светлокожих голубоглазых людей. Так или иначе, лица берберов кажутся приезжим из России странно родственными, хотя - казалось бы...
После арабского завоевания Северной Африки большинство берберов приняли ислам, при этом во многом сохранив и родовые языческие традиции. Многие следовали суфийскому Пути, который здесь принято называть тасаввуф. Последователи персидского суфия Абдул-Кадира Гилани (орден Кадири) появились в Магрибе в 14-м веке, и затем, уже в новое время, пришла «вторая волна» местных орденов - Шазили, Даркави и Тиджани, которые на сегодня являются наиболее распространенными.
В семье, где родился Халил, много поколений принадлежали к суфийскому ордену Кадири. Дед Халила был зажиточным землевладельцем, жертвовавшим значительную часть своих доходов на нужды общины дервишей, к которой принадлежал. По словам Халила, суфийским практикам, например, зикру - поминанию Божественных имен - его никогда специально не учили - он просто участвовал в нем со старшими членами семьи и их друзьями, тоже дервишами, часто бывавшими у них в гостях. Каждую неделю дед и отец брали с собой Халила в завийю - место, где собираются суфии для четвергового радения.
Для многих людей, выросших в суфийской Традиции (в отличие от тех, кто, как я, искал ее, будучи взрослым человеком), зикр - не усилие, не упражнение, он естественен, как дыхание. Когда после долгого дня походов и переездов мы просили Халила делать с нами зикр, «если, его, конечно, не затруднит», он с обычной ослепительной улыбкой отвечал: «Как зикр может затруднить? Разве есть что-то лучшее из того, что человек может сделать здесь и сейчас, чем поминать Бога?»
К двенадцати годам Халил знал весь Коран наизусть - искусство хафиза, мастерство произнесения или пропевания сур правильным тоном голоса и в подходящий момент времени было частью его домашнего обучения.
Арабский Халила, как и всех марокканцев, своеобразен, его звучание отличается от классического даже для не очень натренированного уха, вроде моего. Как и многие языки, попавшие в ситуацию изолированного развития, арабский, принесенный в Магриб завоевателями из Аравии в 7-м веке, до нашего времени сохранил многие архаичные черты. Поэтому, по словам Халила, молитвы, читаемые в Магрибе, гораздо ближе к своему изначальному звучанию.
Я не могу оценить это утверждение как языковед, однако воздействие на меня звучания сур, прочитанных Халилом, действительно стало опытом, не сравнимым ни с чем. Я думаю, что дело в особом произнесении арабского долгого «а», когда звук уходит не вовне, а реверберирует внутри, где-то в области солнечного сплетения. При этом «а» произносится не столько горлом, сколько нутром, и звучит почти как «о». В первую же минуту нашего зикра эта нутряная вибрация, резонируя в моем теле, начала вызывать чувство, как будто мое тело открывают изнутри, как ключом. Заныло в месте, которое ассоциируется с расположением тонкого центра суфийских упражнений - он называется латифа рухийя, но ощущение не было неприятным. Оно было мне знакомо, я когда-то его уже чувствовала в том же самом месте пятнадцать лет назад, когда спонтанно активизировался этот центр.
Хотя я и пытаюсь, эффект зикра нельзя описать словами, но нужно слышать и чувствовать, сидя рядом с человеком, умеющим правильно произносить Звук. Даже аудиозапись не может запечатлеть его целиком, потому что часть воздействия неслышима, хотя и ощутима. Природа этой вибрации отлична от природы колебания воздуха, воздействующего на ваши барабанные перепонки - это вибрация преображенного существа Мастера зикра, передаваемая всему вашему телу, включая его тонкую часть. Эта вибрация и есть ключ, открывающий дверь в сокровищницу сердца, подобно волшебному «Сезам, откройся!»
Звук зикра можно сравнить с деревянной балкой, которой ударяют по колоколу, и тот начинает вибрировать. Если рядом находятся другие колокола, сонастроенные с первым, они тоже начнут звучать.
В каждом из нас есть такой хорошо настроенный колокол, безошибочно откликающийся на нужную частоту - это наше тело. Тело прекрасно отличает фальшивое золото от подлинного, имитатора от Мастера Звука. Имитатор можно обмануть разум, чувство, но тело он обмануть не сможет. Раз распробовав эту исцеляющую, вдохновляющую вибрацию, тело будет требовать ее еще и еще, и зикр станет потребностью. Я думаю, именно поэтому птицы начинают утро с пения.
Кстати, о птицах. Однажды утром в саду внутреннего дворика отеля в Марракеше мы с Друзьями наблюдали, как звучание нашего с Халилом зикра заставило одновременно петь всех сидящих вокруг на деревьях птиц. Это даже нельзя было назвать пением, а мощной непрекращающейся звуковой волной, которую они поддерживали все время нашего зикра, закончив только тогда, когда закончили мы. Когда мы поделились нашим изумлением с Халилом, он, как всегда, улыбаясь от уха до уха, ответил, что удивляться тут нечему, потому что если ты поминаешь Бога так, как дОлжно, то не найдется живых существ, кто не захотел бы присоединиться к тебе.
...В возрасте шестнадцати лет Халил уехал учиться антропологии в Северную Америку, и задержался на этом континенте на целых тридцать четыре года, - отсюда его безупречный английский и уникальное положение человека, понимающего и восточный, и западный тип мышления. Некоторое время он пожил и в Канаде, и даже знал многое о городе, где я живу. Нам было с Халилом очень легко и захватывающе интересно благодаря этому невероятному сочетанию обширных познаний в истории, психологии, антропологии (и даже физиогномии и хиромантии!), не говоря уже о живом уме, интуиции и мудром сердце суфия, в котором нет деления на национальности и конфессии, а есть только - Единство.
Халил - суфийское имя нашего Друга, не то, что было дано ему при рождении. Как сказал нам Халил, каждому суфию Водители в какой-то момент открывают его настоящее имя, и такое имя является его подлинным звучанием и вибрационной подписью. «Халил» на арабском означает «друг, товарищ, тот, кто всегда рядом». Другое значение слова «Халил» - «внутренняя сущность, сердце». Наш Друг рассказал нам историю о том, как он получил свое суфийское имя:
Во время жизни в Америке Халил обучался в группе последователей суфийского шейха и писателя иранского происхождения по имени Хоссейн Наср. В какой-то момент его обучения наступило время, когда мукаддам (человек, которого шейх уполномочил обучать других) сказал, что передал Халилу все, что мог, и если тот хочет двигаться дальше, ему следует искать себе учителя на Востоке. Халил спросил, где конкретно ему следует искать, однако получил ответ, что сами обстоятельства его жизни подскажут правильное направление.
Халил стал ждать, и через некоторое время действительно получил то, что посчитал указанием. Тогда у Халила был собственный магазин, где продавались восточные товары, и один из посетителей, оказавшийся сирийцем, пригласил его приехать в Дамаск, чтобы посмотреть образцы небольших ковриков и, возможно, заключить сделку. Так Халил оказался в Дамаске. Когда он разыскал адрес своего нового знакомого, оказалось, что прямо напротив этого места находится суфийская завийя. Совпадение поразило Халила, и, поскольку до назначенной встречи было еще довольно много времени, он решил зайти в завийю. Там, как ни странно, в тот момент совсем не оказалось людей, и, присев в уголке, Халил мгновенно погрузился в необычное состояние, промежуточное между сном и бодрствованием, похожее на транс.
Халил не спал, однако воспринимал то, что ему передавали, в виде ярких зрительных образов. Он увидел очень высокую фигуру в ослепительно белом одеянии, с зеленым тюрбаном на голове. Голос существа раздался в его голове: «Халил, проснись!» Халил удивился, что его называют чужим именем - так звали его брата, погибшего в аварии много лет назад. Он сказал высокому существу: «Я не Халил, это имя моего брата». «Нет, ты Халил, отныне тебя будут звать так», - настаивал голос. Существо поведало Халилу и другие вещи о его будущем.
Когда Халил очнулся от странного полусна, оказалось, что в завийе он уже не один, туда пришел мукаддам - человек, ответственный за завийю. Он сразу обратился к Халилу, спросив, откуда тот (поскольку сразу было видно, что он приезжий - на нем была не традиционная одежда сирийцев, а западная). Как оказалось, мукаддаму также той ночью было дано нечто вроде внутреннего наития или видения о том, что сегодня он будет разговаривать с человеком издалека, и эта встреча будет иметь особое значение, поэтому он и решил задать вопрос Халилу. Они долго разговаривали, и в результате Халил был принят в общину дамасских суфиев, где обучался несколько месяцев, а затем приезжал каждые полгода, чтобы поддерживать контакт с шейхом.
После этого рассказа Халила мы, конечно же, спросили о том, какое значение суфии той Традиции, в которой вырос и обучался Халил, придают снам и видениям, если вообще принимают их во внимание. Мы получили интересный ответ, и я хотела бы его привести здесь. Халил сказал, что видения сильно отличаются от обычных снов. Обычные сновидения - результат проработки дневных впечатлений, полученных ранее эмоциональных импринтов или психологических травм, сигналов от физического тела, в том числе сообщающих о скрытых болезнях и т.д. Иначе говоря, они приходят из эмоционального, ментального или физического тела.
Видения принадлежат к совершенно другой категории, потому что они приходят от сущности человека, его Высшего Я. Они случаются не столь часто, но бывают настолько яркими, что остаются в памяти надолго, иногда навсегда. Видения приходят чаще всего в течение нескольких часов в ночное время суток - от полуночи до трех или четырех часов утра, до рассвета. От видения человек всегда просыпается, и всегда хорошо помнит то, что увидел и почувствовал. По словам Халила, важнее всего даже не те образы, которые приходили в видении, а то чувство, которое их сопровождало. Если вы не можете расшифровать значение образов, но при этом проснулись со светлым и спокойным чувством, сообщение, переданное вам вашим Высшим Я - позитивное. И наоборот. Сообщение заключается в вашем ощущении, в чувстве.
После нескольких лет обучения у дамасских суфиев шейх наделил Халила правом служить мукаддамом - тем, кто помогает в обучении других учеников, однако до последнего времени Халил не чувствовал внутреннего стремления немедленно начать такую работу. Только в последние годы, после того, как Халил вернулся в Марокко, у него стал вызревать мыслеобраз о создании в чистом и красивом месте в предгорьях Атласа суфийского центра, куда искатели могли бы приезжать для медитации или совместных духовных практик. По пути из Марракеша в Фес Халил показал нам эти места, покрытые столетними кедровыми лесами, где можно увидеть пещеры святых отшельников, проводивших там свое молитвенное уединение.
Прощаясь с Халилом, мы искренне пожелали ему удачи в его начинании, «бросив семя» пожертвований для будущего суфийского центра. Халил обещал сообщать нам, как будет продвигаться этот проект, и сказал, что будет безмерно рад гостям из России. Конечно же, как только обитель нашего Друга откроет двери для гостей, я обязательно напишу об этом.
Но это еще не вся история о сокровищах Магриба. Ее продолжение - в следующей заметке.