Советское обществоведение и шестидесятники
СГКМ начал выкладывать в своём журнале куски своего нового доклада.
Во время усиления общественной активности прошлой зимой большинство левых задавалось вопросом - "Что делать?" Ну действительно, что, можно сделать в условиях кровавогорежыма, не позволяющего легально создавать революционные партии и подпольные террористические организации? Что делать, если раздача листовок с красивой ррреволюуионной символикой и звучно, в формате стоккато, многократно комбинирующихся букв "К" и "Р" не приводит к появлению революционных масс, волнуемых справедливым гневом, а преподавание марксизма, по-видимому теоретически полезного, но надоевшего ещё во временя Истории КПСС (когда был сдан и забыт этот зачёт) сложно хотя-бы потому, что сам марксизм совершенно не освоен преподавателями?
Понятное дело, что читать Антонио Грамши нам всем так же трудно в силу его глубокой теоретичности.
Поэтому всем левым, желающим понять, как можно попытаться сделать что-нибудь полезное в сегодняшней обстановке - полезно читать Сергея Григорьевича Кара-Мурзу.
Как сказал Плеханов, «нет ни одного исторического факта, которому не предшествовало бы, которого не сопровождало бы и за которым не следовало бы известное состояние сознания».
Политическое действие, которое приводит к какому-то сдвигу в общественных отношениях ¬- это «исторический факт». Это действие невозможно, если ему не предшествует соответствующее изменение в сознании группы людей. Вся история показала, что это условие является абсолютным. Многие философы утверждают это в разных выражениях. Как подчеркивал один из ведущих социологов современности П. Бурдье, «политический бунт предполагает бунт когнитивный, переворот в видении мира».
Когнитивный бунт - это перестройка мышления, языка, «повестки дня» и логики объяснения социальной действительности. Само по себе недовольство этой действительностью к «политическому бунту» не ведет. Например, в настоящий момент большинство населения России не просто недовольны реальностью, но испытывают страдания.
[...]
Почему же у массы страдающих людей не возникает попытки организоваться, чтобы совместно разобраться в причинах своей беды и вариантах действий для того, чтобы воздействовать на социальную действительность с целью ликвидации или хотя бы ослабления этих причин? Потому, что их когнитивная структура, то есть, весь инструментарий их мышления и «видения мира», сформированный в 1990-е годы, не изменился. После 2000 г. он совершенствовался всеми средствами, которыми располагали власть имущие, и сегодня охраняется средствами воздействия на массовое сознание. Пока что для этого достаточны экономические и культурные средства, сила применяется в небольших порциях. Признаков когнитивного бунта пока нет, процесс обновления инструментов мышления требует времени и усилий всех социокультурных групп и, прежде всего, интеллигенции.
[...]
Как известно, во время перестройки верхушка КПСС с помощью ее идеологической машины и используя «недоброжелательное инакомыслие» большой части интеллигенции, сумела разрушить ту «мировоззренческую матрицу», которая служила основой легитимности советского общественного строя и его политической системы (СССР). Для этого не требовалось, чтобы большинство населения заняло антисоветскую позицию, было достаточно, чтобы в массовом сознании иссякло активное благожелательное согласие на существование СССР. Если население поддерживает политическую систему пассивно, то организованные заинтересованные силы способны сменить социальный строй и политическую систему. А такие силы имелись и в стране, и за рубежами.
Сдвиг интеллигенции к идее перестройки народного хозяйства и перехода к частному предпринимательству происходил быстро и вопреки установкам основной массы населения. Это отражено в большом докладе ВЦИОМ под ред. Ю. Левады «Есть мнение» (1990) [110]. В общем, вывод авторов книги таков: «Носителями радикально-перестроечных идей, ведущих к установлению рыночных отношений, являются по преимуществу представители молодой технической и инженерно-экономи¬ческой интеллигенции, студенчество, молодые работники аппара¬та и работники науки и культуры» [110, с. 83].
[...]
Видный социолог Г.С. Батыгин (1951-2003) писал: «Риторика обновления в значительной степени основана на парадоксе и оксюмороне, легко преодолевавших бинарные оппозиции советской языковой системы, смехе, пародировании прецедентных текстов и рецитаций. … Смех и парадокс, внедренные в социальный дискурс, разрушили легитимационные устои советского государственного устройства» [3, с. 41]. Это так, но разрушили, действуя как элемент системы.]
Но, скорее, победа была достигнута именно благодаря системности воздействия на сознание населения.
В принципе, более чем за полвека до перестройки Антонио Грамши весьма точно предсказал, какими средствами воздействия на сознание интеллигенция укрепляет или разрушает легитимность общественного строя (он использовал понятие культурной гегемонии).
Первый отрывок
Второй отрывок
Литература
Upd:
Третий отрывок
Четвёртый
Пятый
(И далее см. журнал Сергея Георгиевича)
Во время усиления общественной активности прошлой зимой большинство левых задавалось вопросом - "Что делать?" Ну действительно, что, можно сделать в условиях кровавогорежыма, не позволяющего легально создавать революционные партии и подпольные террористические организации? Что делать, если раздача листовок с красивой ррреволюуионной символикой и звучно, в формате стоккато, многократно комбинирующихся букв "К" и "Р" не приводит к появлению революционных масс, волнуемых справедливым гневом, а преподавание марксизма, по-видимому теоретически полезного, но надоевшего ещё во временя Истории КПСС (когда был сдан и забыт этот зачёт) сложно хотя-бы потому, что сам марксизм совершенно не освоен преподавателями?
Понятное дело, что читать Антонио Грамши нам всем так же трудно в силу его глубокой теоретичности.
Поэтому всем левым, желающим понять, как можно попытаться сделать что-нибудь полезное в сегодняшней обстановке - полезно читать Сергея Григорьевича Кара-Мурзу.
Как сказал Плеханов, «нет ни одного исторического факта, которому не предшествовало бы, которого не сопровождало бы и за которым не следовало бы известное состояние сознания».
Политическое действие, которое приводит к какому-то сдвигу в общественных отношениях ¬- это «исторический факт». Это действие невозможно, если ему не предшествует соответствующее изменение в сознании группы людей. Вся история показала, что это условие является абсолютным. Многие философы утверждают это в разных выражениях. Как подчеркивал один из ведущих социологов современности П. Бурдье, «политический бунт предполагает бунт когнитивный, переворот в видении мира».
Когнитивный бунт - это перестройка мышления, языка, «повестки дня» и логики объяснения социальной действительности. Само по себе недовольство этой действительностью к «политическому бунту» не ведет. Например, в настоящий момент большинство населения России не просто недовольны реальностью, но испытывают страдания.
[...]
Почему же у массы страдающих людей не возникает попытки организоваться, чтобы совместно разобраться в причинах своей беды и вариантах действий для того, чтобы воздействовать на социальную действительность с целью ликвидации или хотя бы ослабления этих причин? Потому, что их когнитивная структура, то есть, весь инструментарий их мышления и «видения мира», сформированный в 1990-е годы, не изменился. После 2000 г. он совершенствовался всеми средствами, которыми располагали власть имущие, и сегодня охраняется средствами воздействия на массовое сознание. Пока что для этого достаточны экономические и культурные средства, сила применяется в небольших порциях. Признаков когнитивного бунта пока нет, процесс обновления инструментов мышления требует времени и усилий всех социокультурных групп и, прежде всего, интеллигенции.
[...]
Как известно, во время перестройки верхушка КПСС с помощью ее идеологической машины и используя «недоброжелательное инакомыслие» большой части интеллигенции, сумела разрушить ту «мировоззренческую матрицу», которая служила основой легитимности советского общественного строя и его политической системы (СССР). Для этого не требовалось, чтобы большинство населения заняло антисоветскую позицию, было достаточно, чтобы в массовом сознании иссякло активное благожелательное согласие на существование СССР. Если население поддерживает политическую систему пассивно, то организованные заинтересованные силы способны сменить социальный строй и политическую систему. А такие силы имелись и в стране, и за рубежами.
Сдвиг интеллигенции к идее перестройки народного хозяйства и перехода к частному предпринимательству происходил быстро и вопреки установкам основной массы населения. Это отражено в большом докладе ВЦИОМ под ред. Ю. Левады «Есть мнение» (1990) [110]. В общем, вывод авторов книги таков: «Носителями радикально-перестроечных идей, ведущих к установлению рыночных отношений, являются по преимуществу представители молодой технической и инженерно-экономи¬ческой интеллигенции, студенчество, молодые работники аппара¬та и работники науки и культуры» [110, с. 83].
[...]
Видный социолог Г.С. Батыгин (1951-2003) писал: «Риторика обновления в значительной степени основана на парадоксе и оксюмороне, легко преодолевавших бинарные оппозиции советской языковой системы, смехе, пародировании прецедентных текстов и рецитаций. … Смех и парадокс, внедренные в социальный дискурс, разрушили легитимационные устои советского государственного устройства» [3, с. 41]. Это так, но разрушили, действуя как элемент системы.]
Но, скорее, победа была достигнута именно благодаря системности воздействия на сознание населения.
В принципе, более чем за полвека до перестройки Антонио Грамши весьма точно предсказал, какими средствами воздействия на сознание интеллигенция укрепляет или разрушает легитимность общественного строя (он использовал понятие культурной гегемонии).
Первый отрывок
Второй отрывок
Литература
Upd:
Третий отрывок
Четвёртый
Пятый
(И далее см. журнал Сергея Георгиевича)