НЕЗНАКОМКА, или о роли одной буквы
Давно, уже несколько лет, хочу написать об этой неповторимой записи.
Трудно выбрать, но, по-моему, это лучшая запись моего любимого Михаила Царева.
Можно, конечно, спорить, но считаю эту запись высочайшим образцом даже не актерского мастерства - нет.
Лучшая запись Мастера Слова, русской речи, русского языка, поэзии.
Цареву вообще очень удавалась интимная лирика - он все-таки до мозга костей актёр классики, классического репертуара. И если, например, Пушкин в его исполнении мне не очень нравится, а Пастернак вообще не нравится, то Блок, Тютчев и Лермонтов - лучшее в его исполнении. Да и в отечественной фонотеке, пожалуй, тоже.
В "Незнакомке" актёр немного приглушил голос героя, сделав его (героя) немолодым.
Царев до конца жизни сохранил свежесть, ясность и гибкость голоса, которым владел виртуозно - как интонацией, так и тембром. Ушла только звонкость, которая слышна на ранних (до 1940-х гг.) записях.
Так вот, актер намеренно состарил блоковского героя в этом стихотворении.
Зачем? Не знаю. Может быть, чтобы придать некой отстраненности, целомудренности образа Незнакомки - в глазах не молодого порывистого, а опытного и всё повидавшего человека.
Каждая строфа - отдельная, самостоятельная, законченная картина - по тембру, ритмике, тональности. Но в то же время, каждая картина неразрывна связана с другой, вплетена в музыкальный узор:
«А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат».
А следующая строфа - строфа пауз.
«Всегда без спутников… одна…» - услышали на слове «одна» этот неуловимый акцент, неуловимую паузу?
Царёв допустил в этом стихотворении один-единственный промах:
«Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач».
Малый театр!
Как еще мог прочитать актёр Малого театра слово «булочная»?
Только через «ша»: булоШная.
А это - НЕПРАВИЛЬНО.
Блок - Питерец до мозга костей, как Островский - до мозга костей москвич.
Блок никогда не мог сказать «булошная».
К тому же все аллитерации в строфе раз за разом повторяют и повторяют скучное «ч» - посчитайте, сколько «ч» приходится на строфу?
«Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач».
Блок был гениально музыкален, а Царев одной-единственной буквой эту музыкальность не то чтобы убил, но разрушил музыкальный строй, звуковую гармонию.
Это тем более удивительно, что юность и актёрское становление Царёва пришлись на Царское Село и Петроград. Казалось бы - уж кто-то, а он должен не то что знать - кожей чувствовать тонкости питерского и московского говоров.
Но почему-то не почувствовал, не понял, упустил.
Небрежность? Вряд ли. Мастера такого уровня не позволяют себе небрежности.
Мне кажется, дело в том, что слух Царёва не был музыкален - он гениально улавливал размер, стиль, интонацию, тональность - но не всегда общий аккорд. Удивительно чувствовал Слово, но не всегда слышал Звук. И именно это делало его выдающимся, но не гениальным Чтецом...
Когда же удавалось совместить и Слово, и Музыку - как в Гауптмане или в том же Блоке - эти исполнения можно назвать гениальными.
Возвращаясь к «Незнакомке» - и все же Царёв «поймал» именно эту блоковскую отстраненность, музыкально-размытую-безличную интонацию, так отличающую его поэзию от другой. И если бы не режущая ухо «булоШная» - можно было бы назвать лучшим исполнением, лучшей записью Мастера.
Послушайте.
На вкус и цвет - известно, но меня эта почему-то запись всегда будоражит:
Еще о М. Цареве:
Убей его!
Александр Блок. Аудиопоэзия
Скучные размышления на ночь. "Горе от ума".
Скучные размышления на ночь. «Медный всадник»
И, конечно, в Малом театре, здесь - лучшая и наиболее полная страница об актере.
Трудно выбрать, но, по-моему, это лучшая запись моего любимого Михаила Царева.
Можно, конечно, спорить, но считаю эту запись высочайшим образцом даже не актерского мастерства - нет.
Лучшая запись Мастера Слова, русской речи, русского языка, поэзии.
Цареву вообще очень удавалась интимная лирика - он все-таки до мозга костей актёр классики, классического репертуара. И если, например, Пушкин в его исполнении мне не очень нравится, а Пастернак вообще не нравится, то Блок, Тютчев и Лермонтов - лучшее в его исполнении. Да и в отечественной фонотеке, пожалуй, тоже.
В "Незнакомке" актёр немного приглушил голос героя, сделав его (героя) немолодым.
Царев до конца жизни сохранил свежесть, ясность и гибкость голоса, которым владел виртуозно - как интонацией, так и тембром. Ушла только звонкость, которая слышна на ранних (до 1940-х гг.) записях.
Так вот, актер намеренно состарил блоковского героя в этом стихотворении.
Зачем? Не знаю. Может быть, чтобы придать некой отстраненности, целомудренности образа Незнакомки - в глазах не молодого порывистого, а опытного и всё повидавшего человека.
Каждая строфа - отдельная, самостоятельная, законченная картина - по тембру, ритмике, тональности. Но в то же время, каждая картина неразрывна связана с другой, вплетена в музыкальный узор:
«А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат».
А следующая строфа - строфа пауз.
«Всегда без спутников… одна…» - услышали на слове «одна» этот неуловимый акцент, неуловимую паузу?
Царёв допустил в этом стихотворении один-единственный промах:
«Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач».
Малый театр!
Как еще мог прочитать актёр Малого театра слово «булочная»?
Только через «ша»: булоШная.
А это - НЕПРАВИЛЬНО.
Блок - Питерец до мозга костей, как Островский - до мозга костей москвич.
Блок никогда не мог сказать «булошная».
К тому же все аллитерации в строфе раз за разом повторяют и повторяют скучное «ч» - посчитайте, сколько «ч» приходится на строфу?
«Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач».
Блок был гениально музыкален, а Царев одной-единственной буквой эту музыкальность не то чтобы убил, но разрушил музыкальный строй, звуковую гармонию.
Это тем более удивительно, что юность и актёрское становление Царёва пришлись на Царское Село и Петроград. Казалось бы - уж кто-то, а он должен не то что знать - кожей чувствовать тонкости питерского и московского говоров.
Но почему-то не почувствовал, не понял, упустил.
Небрежность? Вряд ли. Мастера такого уровня не позволяют себе небрежности.
Мне кажется, дело в том, что слух Царёва не был музыкален - он гениально улавливал размер, стиль, интонацию, тональность - но не всегда общий аккорд. Удивительно чувствовал Слово, но не всегда слышал Звук. И именно это делало его выдающимся, но не гениальным Чтецом...
Когда же удавалось совместить и Слово, и Музыку - как в Гауптмане или в том же Блоке - эти исполнения можно назвать гениальными.
Возвращаясь к «Незнакомке» - и все же Царёв «поймал» именно эту блоковскую отстраненность, музыкально-размытую-безличную интонацию, так отличающую его поэзию от другой. И если бы не режущая ухо «булоШная» - можно было бы назвать лучшим исполнением, лучшей записью Мастера.
Послушайте.
На вкус и цвет - известно, но меня эта почему-то запись всегда будоражит:
Еще о М. Цареве:
Убей его!
Александр Блок. Аудиопоэзия
Скучные размышления на ночь. "Горе от ума".
Скучные размышления на ночь. «Медный всадник»
И, конечно, в Малом театре, здесь - лучшая и наиболее полная страница об актере.