Суд ужасов
Оригинал взят у asotnik в Суд ужасов
Очень прошу максимальный репост. Очень прошу, и заранее - спасибо!
СУД УЖАСОВ
Он долго раскалывал общество, разводя его по разные стороны психологических баррикад. «Умирал» под Москвой, создавал фейковые фронты - до тех пор, пока одна часть народа не превратилась в лед, а другая - в пламень…
5 февраля в Замоскворецком суде 8 подсудимых по «Болотному делу» выступали с последним словом. В то же время в Мосгорсуде слушалась апелляция по делу, сфабрикованному спецслужбами против Даниила Константинова. Подсудимого в зал суда не привезли, ограничившись видеоконференцией. В зал допустили восемь человек: родственников и друзей. Аккредитованной прессе заявили, что позволят отснять лишь резолютивную часть.
В коридоре - около 20 человек, не считая 5-6 судебных приставов. Последние похожи на озлобленных овчарок. В их глазах - преданность хозяину и готовность к агрессивному отпору. Разговоры о том, что они существуют на наши налоги, вызывают инстинктивный оскал цербера. Если бы им приказали стрелять - они положили бы нас всех, тут же, в коридоре. Один из них - молодой и улыбчивый - что-то брякает про экстремизм. Завожусь:
- Единственное, что я бы вам посоветовал - это научиться переодеваться в «гражданку» не за 45 секунд, а за 20. Поверьте, скоро сей навык окажется весьма полезным. И не дай Бог - не успеете…
Мысленно он меня пристрелил…
На этих моих словах его напарник - прапор явно из бывалых - включает камеру «рыбий глаз», снимая присутствующих. Спрашиваю:
- На каком основании вы нас снимаете?
- Для служебного пользования, - огрызается он.
- Я не разрешаю. - Коридор наполняется шумом.
- Я имею право…
- Значит, аккредитованной прессе в коридоре снимать нельзя, а вам - можно?
- Да. Нам можно. - Он счастлив. Он уел и возвысился.
Подхожу к помощнику пресс-секретаря, совсем юному, растерянному от напряжения парню (этому тюфяку за девочками бы бегать между лекциями, а не в Мосгорсуде за журналистами следить), интересуюсь настойчиво:
- На каком основании вон тот гражданин в форме снимает людей?
- Он на службе, - теряется «тюфяк».
- Отлично, - говорю, - но люди не давали своего разрешения на съемку. Это - вопиющее нарушение права на частную жизнь.
- Мне нечего вам ответить. - Юноша чуть не плачет. «Ну и работенку ты себе выбрал, - думаю. - Тебе бы слюнявчик повязать, а ты - все туда же: карьеру строишь…»
Дверь зала заседаний распахивается. Приставы обещают пустить прессу на оглашение решения судьи. Ждем. Дверь открывается снова. Решение оглашено. Нас попросту обманули. Подскакиваем к «тюфяку»:
- Только что была нарушена статья 144 УК РФ. Это - скандал, уголовка, и вы, молодой человек, рискуете присесть на несколько лет.
Бедняга бледнеет. Его мысли мечутся. Овчарки озорно переглядываются между собой: «Здорово мы сделали этих журналюг…» Взбледнувшийся клятвенно обещает проследить за исполнением закона во второй резолютивной части: когда будет оглашение по продлению срока заключения Константинова под стражей. Подсаживается ко мне, заискивающе спрашивает:
- Александр, вы же не снимаете?.. У вас есть оператор. Зачем вам заходить в зал суда?
- Простите, - говорю, - но мы - не хроникеры, а политические журналисты. Чувствуете разницу?
- Но ведь вы же лично не снимаете? - допытывается он.
- Послушайте… - Я уже едва держу себя в руках. - Я не интересуюсь у вас, какого черта тут у двери стоит шесть спецназовцев, когда можно было бы обойтись двумя. Это не входит в мою компетенцию. И если вы не в состоянии отличить хронику от журналистики с закадровым текстом, под который необходим определенный видеоряд - я не обязан устраивать мастер-класс для особо одаренных некомпетентностью.
Он как-то сразу сник и больше не приставал. Побрел в другой коридор, откуда долго звонил: вероятно, начальству, жалуясь на недоразумение, чреватое уголовным преследованием. Парнишка явно утратил покой.
Наконец, провел на оглашение решения судьи, предупредив:
- Судью не снимать. Лицо прокурора - тоже.
- А ноги? - спрашиваю.
- Они просили не снимать.
- Ноги просили?..
- Да, - выдохнул он, зеленея.
Константинову продлили срок содержания под стражей до 4 марта. К тому времени олимпийские игрища закончатся, и начнется эпоха репрессий и зачисток. Мы чувствуем это. Овчарки - тоже. Мы стоим напротив и внимательно смотрим друг другу в глаза. В наших глазах - боль и отчаяние, в их - торжество неизбежного триумфа. Их души распирает от предвкушения команды «Фас!»; еще несколько дней - и пламя ненависти обрушится на лед отчаяния, с неистребимой жаждой растопить и испарить. Чтобы нас не было. Никогда. Потому что мы - враги, экстремисты, агенты.
А что в это время делал тот, кто разрыл эти черные окопы ненависти и страха? Целовал леопарда? Обласкивал рыбу? Летал с журавлями? А, может, просто сидел в углу и трясся от ненависти и злобы? Его страх потери жизни передался каждому из нас. Никому не хочется в тюрьму: ни Константинову, ни тем восьми узникам Болотной, которым огласят приговор 21 февраля. И мне, как и вам, тоже не хочется. Но «точка невозврата» пройдена. Не мы начали эту войну, в которой погибшие исчисляются уже миллионами, а заложники - сотнями тысяч; где зомби перегрызают горло живым, а люди, как оборотни, превращаются в овчарок с налитыми ненавистью глазами. Когда живешь, как в фильме ужасов, и понимаешь, что главный кошмар еще впереди…
Саша Сотник
5 февраля 2014 г.
Поддержать автора:
Яндекс-кошелек телеканала Politvestnik.tv (в рублях): 410011468589866
QIWI - кошелек +79263503504
Карточка СБ MasterCard: 5469 3800 4520 1372
Очень прошу максимальный репост. Очень прошу, и заранее - спасибо!
СУД УЖАСОВ
Он долго раскалывал общество, разводя его по разные стороны психологических баррикад. «Умирал» под Москвой, создавал фейковые фронты - до тех пор, пока одна часть народа не превратилась в лед, а другая - в пламень…
5 февраля в Замоскворецком суде 8 подсудимых по «Болотному делу» выступали с последним словом. В то же время в Мосгорсуде слушалась апелляция по делу, сфабрикованному спецслужбами против Даниила Константинова. Подсудимого в зал суда не привезли, ограничившись видеоконференцией. В зал допустили восемь человек: родственников и друзей. Аккредитованной прессе заявили, что позволят отснять лишь резолютивную часть.
В коридоре - около 20 человек, не считая 5-6 судебных приставов. Последние похожи на озлобленных овчарок. В их глазах - преданность хозяину и готовность к агрессивному отпору. Разговоры о том, что они существуют на наши налоги, вызывают инстинктивный оскал цербера. Если бы им приказали стрелять - они положили бы нас всех, тут же, в коридоре. Один из них - молодой и улыбчивый - что-то брякает про экстремизм. Завожусь:
- Единственное, что я бы вам посоветовал - это научиться переодеваться в «гражданку» не за 45 секунд, а за 20. Поверьте, скоро сей навык окажется весьма полезным. И не дай Бог - не успеете…
Мысленно он меня пристрелил…
На этих моих словах его напарник - прапор явно из бывалых - включает камеру «рыбий глаз», снимая присутствующих. Спрашиваю:
- На каком основании вы нас снимаете?
- Для служебного пользования, - огрызается он.
- Я не разрешаю. - Коридор наполняется шумом.
- Я имею право…
- Значит, аккредитованной прессе в коридоре снимать нельзя, а вам - можно?
- Да. Нам можно. - Он счастлив. Он уел и возвысился.
Подхожу к помощнику пресс-секретаря, совсем юному, растерянному от напряжения парню (этому тюфяку за девочками бы бегать между лекциями, а не в Мосгорсуде за журналистами следить), интересуюсь настойчиво:
- На каком основании вон тот гражданин в форме снимает людей?
- Он на службе, - теряется «тюфяк».
- Отлично, - говорю, - но люди не давали своего разрешения на съемку. Это - вопиющее нарушение права на частную жизнь.
- Мне нечего вам ответить. - Юноша чуть не плачет. «Ну и работенку ты себе выбрал, - думаю. - Тебе бы слюнявчик повязать, а ты - все туда же: карьеру строишь…»
Дверь зала заседаний распахивается. Приставы обещают пустить прессу на оглашение решения судьи. Ждем. Дверь открывается снова. Решение оглашено. Нас попросту обманули. Подскакиваем к «тюфяку»:
- Только что была нарушена статья 144 УК РФ. Это - скандал, уголовка, и вы, молодой человек, рискуете присесть на несколько лет.
Бедняга бледнеет. Его мысли мечутся. Овчарки озорно переглядываются между собой: «Здорово мы сделали этих журналюг…» Взбледнувшийся клятвенно обещает проследить за исполнением закона во второй резолютивной части: когда будет оглашение по продлению срока заключения Константинова под стражей. Подсаживается ко мне, заискивающе спрашивает:
- Александр, вы же не снимаете?.. У вас есть оператор. Зачем вам заходить в зал суда?
- Простите, - говорю, - но мы - не хроникеры, а политические журналисты. Чувствуете разницу?
- Но ведь вы же лично не снимаете? - допытывается он.
- Послушайте… - Я уже едва держу себя в руках. - Я не интересуюсь у вас, какого черта тут у двери стоит шесть спецназовцев, когда можно было бы обойтись двумя. Это не входит в мою компетенцию. И если вы не в состоянии отличить хронику от журналистики с закадровым текстом, под который необходим определенный видеоряд - я не обязан устраивать мастер-класс для особо одаренных некомпетентностью.
Он как-то сразу сник и больше не приставал. Побрел в другой коридор, откуда долго звонил: вероятно, начальству, жалуясь на недоразумение, чреватое уголовным преследованием. Парнишка явно утратил покой.
Наконец, провел на оглашение решения судьи, предупредив:
- Судью не снимать. Лицо прокурора - тоже.
- А ноги? - спрашиваю.
- Они просили не снимать.
- Ноги просили?..
- Да, - выдохнул он, зеленея.
Константинову продлили срок содержания под стражей до 4 марта. К тому времени олимпийские игрища закончатся, и начнется эпоха репрессий и зачисток. Мы чувствуем это. Овчарки - тоже. Мы стоим напротив и внимательно смотрим друг другу в глаза. В наших глазах - боль и отчаяние, в их - торжество неизбежного триумфа. Их души распирает от предвкушения команды «Фас!»; еще несколько дней - и пламя ненависти обрушится на лед отчаяния, с неистребимой жаждой растопить и испарить. Чтобы нас не было. Никогда. Потому что мы - враги, экстремисты, агенты.
А что в это время делал тот, кто разрыл эти черные окопы ненависти и страха? Целовал леопарда? Обласкивал рыбу? Летал с журавлями? А, может, просто сидел в углу и трясся от ненависти и злобы? Его страх потери жизни передался каждому из нас. Никому не хочется в тюрьму: ни Константинову, ни тем восьми узникам Болотной, которым огласят приговор 21 февраля. И мне, как и вам, тоже не хочется. Но «точка невозврата» пройдена. Не мы начали эту войну, в которой погибшие исчисляются уже миллионами, а заложники - сотнями тысяч; где зомби перегрызают горло живым, а люди, как оборотни, превращаются в овчарок с налитыми ненавистью глазами. Когда живешь, как в фильме ужасов, и понимаешь, что главный кошмар еще впереди…
Саша Сотник
5 февраля 2014 г.
Поддержать автора:
Яндекс-кошелек телеканала Politvestnik.tv (в рублях): 410011468589866
QIWI - кошелек +79263503504
Карточка СБ MasterCard: 5469 3800 4520 1372