В день рождения Хулио Кортасара
26 августа 1914 года родился Хулио Кортасар
Отрывки из романа "Игра в классики"
И надо быть круглым дураком, надо быть поэтом, надо витать в облаках,
чтобы больше пяти минут тратить на подобные ностальгические заскоки, с
которыми можно покончить в один момент. Каждое совещание управляющих
международных фирм или учёных мужей, каждый новый искусственный спутник,
гормон или атомный реактор постепенно приканчивают лживые надежды. И
царство-то само, наверное, из пластика, как пить дать, из пластика. И дело
не в этом, что новый мир обернётся оруэлловским или хакслиановским кошмаром;
всё будет гораздо хуже, это будет уютненький мир по вкусу его обитателей,
где не будет клопов и неграмотных, а куры - гигантских размеров и, наверное,
о восемнадцати ножек каждая и всё изысканное, ванны с телеуправлением и
разноцветной водой, для каждого дня недели свой цвет, всё на самом высоком
уровне в соответствии с требованиями национальной службы санитарии и гигиены.
И у каждого в комнате по телевизору, например, лучшие тропические пейзажи -
жителям Рейкьявика, изображения иглу - для гаванцев, хитроумная компенсация
для каждого, чтобы утихомирить любое возможное недовольство.
И т.д. и т.п.
Другими словами, мир, полностью удовлетворяющий людей разумных.
А останется ли в нём хотя бы один неразумный?
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Люди считают себя друзьями потому лишь, что им случается по нескольку часов
в неделю вместе проводить на одном диване, в одном кинозале, в одной постели,
или потому, что по службе приходится делать одну работу. В юности, сидя в одном
кафе, бывало, от иллюзорного ощущения одинаковости с товарищами мы
чувствовали себя счастливыми. Мы ощущали себя сопричастными жизни мужчин и
женщин, которых знали только по их поведению, по тому, что они хотят показать,
лишь по очертаниям. В памяти отчетливо, совсем не пострадав от времени, встают
буэнос-айресские кафе, где нам на несколько часов удавалось освободиться от
семьи и от обязанностей, и на этой продымленной территории так верилось в себя
и в друзей, что непрочное начинало казаться прочным, а это сулило своего рода
бессмертие. Мы, двадцатилетние, сказали там свои самые истинные слова,
познали самые глубокие привязанности, мы были подобны богам над прозрачной
поллитровой бутылью и рюмкой кубинского рома. О небо тех кафе, ты - небо рая.
А улица потом была всегда как изгнание, и ангел с огнедышащим мечом регулировал
движение на углу Коррьентес и Сан-Мартин. Изгнание - домой, время позднее,
к конторским бумагам, к брачной постели, к липовому чаю для твоей матери,
к послезавтрашнему экзамену или к никчемушней невесте, которая читает Вики Баума
и на которой мы женимся, а что делать.