(no subject)
Ожидание своей очереди к врачу мне скрасила бабушка, которая вышла от врача с палочкой и штанами в руках, села на диванчик, одела штаны.… Смеется:
- Чего я буду ими трасти там. Здесь одену. Я ж и ноги не очэнь харашо помыла-хи-хи-хи…
- Ой, как красиво щас молодежь одевается, - улыбается мне.
- А в ваше время тоже красиво одевались. Я вот кино смотрю, такие все элегантные.
- Ой, ты что! мы в телогрейках и сапогах ходили! - Я в Мачулщах жила. Мы в Минск за сахарином ходили. Немцы нам: Цурюк киндер, цурюк, киндер. Но пускали все равно. Я ж тифом болела. Чуть не померла.
- Надо же.
- А как красиво сейчас в Минске! Ой-ё-ёй! Это ж самое лучшее время сейчас... Как вспомню войну. Смотрю на улицы, так расцвело всё. А виселицы эти все равно помню….
- Понимаю.
- И работать можно, где хочешь. Работ, сколько хочешь, бери.
- Ну, надо выучиться сперва.
- Хочешь письма разноси, хочешь ещё бери, сколько хочешь! А машин сколько! Раньше к ресторану лошадь приезжала.
(Лошадь? Ресторан?)
- Дороговато бывает. Ну, молодежь сама деньги тратит не туда. Вон мой внук, все дай ему, да дай. Пенсию всю почти отдаю. Я ему говорю: « Женись ты уже, 23 года тебе!» Надоел уже.
- А родители внука что, не помогают?
- Так батьку его убили! Вот заключение судебной экспертизы (сует мне бумажку).
- Да не надо. Это ваш сын?
- Да!
- А мать?
- Я тебе скажу, мать его давно уже с другим гуляла. Но правда и к сыну моему приходила. Ляжет с ним и лежит.
(Посматриваю с надеждой на дверь кабинета врача).
- Они ж вообще-то выпивали. Но так, не сильно…
- За что убили-то?
- Так шел домой и пырнули. Во настолько вошел нож. Большущий! Что-то спросили там, не понравилось и пырнул его гад.
-Нашли гада?
- Ой, ты что! Другого поймали. Как били его, ой как били! Чтоб признался он.
(Мысленно переношусь из жизненного сериала в криминальные хроники)
- Какого другого?
- Мне ж сын все рассказал. Сказал, тот рыжий был, с редкими волосами и редкой бородой. Во! Такого увидишь, надо будет сразу в милицию позвонить. А этот черный и с густыми волосами. И ему отвертку подкинули. Какая отвертка, там нож был!
- Как рассказал, он еще жив был?
-Да! Он мне сказал: «Скорую не вызывай, я не хочу там умирать. А жить я не буду. Там тонкий кишечник, а нож вот настолько вошел. У меня там все порезано». (Анатомия Грэй)
- Так вы не вызвали?! - начинаю волноваться я
- Вызвали. Но он все рассказал. Я думаю, это она его заказала.
- Кто?!
- Жена его.
- Да зачем ей? - нервничаю я
- Она сказала мне в тот день: Баба, хошь обижайся, хошь нет, я иду бить твоего сына. А я ей говорю: «Так вот он уже сам порезанный лежит». Она в крик и скорую вызывать. И она сказала, что не тот его порезал, которого садят. Откуда она знала?
- Так сын ваш ей, наверное, тоже рассказал,- пытаюсь распутать цепочку криминальных событий.
- Нет, он ей не говорил.
Пауза…
- Я сказала на суде: «Это не тот». А они мне: «Бабка, говори по существу дела!» А я что, не по существу говорила?
- Можно попробовать опротестовать решение.
- Я не могу опротестовать, неожиданно легко повторяет слово бабуля,- я боюсь. Тот же должен мне выплачивать за сына всю жизнь. А он не хочет, наверное.
(Наверное,- подумала я)
- Вот как наша милиция работает, - резюмирует бабуля.
Зашибись, бабуля. И тут меня позвали в кабинет. Может, они тоже хотели услышать историю до конца.
После этого кабинета меня послали в другой на минутку и там возле кабинета я пообщались с ветеранами, мужем и женой. Прекрасные люди. Вернее, муж пошел на перевязку, а я посмотрела его фото в медалях и узнала, что он глуховат и вообще-то в лечкомиссии лечится, но сюда они, потому что рядом живут, а рука у него исколота и…
Ну, вы поняли.