О Дне Победы. Проект петиции Гильдии исследователей
1. Победители уходят. Уходят не согнувшимися, не изменившими судьбе шеренгами, как и принято у фронтовиков. Только за последний год поколение победителей в Москве сократилось в два раза. По остальной России цифры и того прискорбней. Однако день Победы становится праздником «со слезами» не только поэтому.
2. Сегодня ясно, что Победа сама по себе - не символ связи поколений. Связь поколений не гарантируется Победой, эта связь зависит от того, умеют ли побеждать потомки уходящих победителей. Победа - символ ситуации, когда от нас, тогдашних, зависели судьбы. Не только наши собственные, но и судьба, которую неправильно именуют «общечеловеческой». Правильнее сказать, от нас зависело каким образом и во что сложится мир. С июня 1941 по май 1945, мы не только собирали заново себя. Мы занимались сборкой мира.
3. Одновременно война - символ жизни, в которой жизнь невозможна без подвига, а подвиг превращается в условие наивысшего равенства: все обладали одинаковыми шансами на геройство. Однако мы, сегодняшние, боимся, когда от нас что-то зависит, боимся зависеть даже от самих себя, перепоручая себя социальным сетям, государственным органам, врачам, учителям, доверителям или вообще неизвестно кому.
4. Будем честны, именно война приучила к вере в абсолютную ценность человека и его жизни (а эта вера была бы нонсенсом в довоенные времена). Отсюда главный урок войны, который мы усваиваем до сих пор: ничто не обесценивает так гуманистические ценности, как их общераспространённость. Именно так они превращаются в предмет обихода, наравне с чашками, сервантами и слониками. Не будем, однако, забывать, что война велась не за «дело мира», как твердила и твердит пропаганда. Она велась за то, чтобы соотносить себя не с принципом крови или почвы, а с событийной историей. За то, чтобы не просто участвовать в событиях, но делать событием собственную жизнь. Победа - событие, с которого идёт отсчёт нашей современной истории. Точнее, даже не истории, а самих «нас». Поэтому Победа не миф, какое бы значение ни вкладывали в это слово, условие, что определило саму возможность жизни с нашим участием. Пригласило нас к жизни.
5. Любая форма «мы» в границах нашего исторического пространства берёт начало в Победе 1945 года. Поэтому любое сомнение в статусе победы означает не попытку «найти историческую правду», оспаривающую этот статус, означает капитуляцию нас сегодняшних. Капитуляцию даже не перед врагом в собственном смысле, а перед обстоятельствами, мешающими быть суверенным народом, то есть хозяевами самим себе. Общество заканчивает своё существование, если оно само оказывается препятствием для своего суверенитета. Это происходит, когда негативная солидарность, основанная на взаимном недоверии и неприязни, перевешивает позитивную солидарность. Победа - краеугольный камень позитивной солидарности.
6. Попытка разговора о том, что два тоталитарных режима вначале поделили зоны влияния, а схлестнулись друг с другом, потому что один режим был чуть более вероломен, чем второй, означает, что мы, с одной стороны, не понимаем обстоятельств реальной политики (хочешь мира - готовься к войне, в т.ч. оттягивая эту войну), а с другой - разучились придавать этический смысл действиям. Вместе с тем, только возможность видеть в своих действиях этический смысл (волю проведения, освободительную миссию и проч.) позволяет участвовать в истории. Отрицающие абсолютный этический смысл Победы показывают неготовность к роли участников истории.
7. Неверие в Победу - это неверие в себя как с точки зрения политической игры, так и с точки зрения способности делать благо, причём оба момента абсолютно связаны. Опять же, это имеет отношения не столько к оценке событий 66-летней давности, сколько к сегодняшней способности отличать добро и зло, а также проводить политику, во главу которой ставилась бы эта способность. Нельзя обманываться насчёт прагматизма политики: он начинается не с расчёта, а со способности действовать от имени блага (в чём преуспевают сегодня американцы во главе с Обамой). У сталинского режима было масса недостатков, но он никогда не сбрасывал со счетов способность ставить знак равенство между благом и собственной властью. Сегодня подобный знак равенства рассматривается как сверхзадача или нелепость.
8. Победа не только событие, но один из немногих символов России, не относящихся к архаике и фольклору. Добровольный отказ народа от звания «победителя», совершаемый под любыми благовидными предлогами, означает не просто выпадение из истории, но исчезновение в качестве народа. Фактически 9 мая 1945 года народ совершил второе рождение, не только освободил, но создал себя заново. Вопрос о статусе Победы - это пренебрежение свободой и правом на самоопределение. Любой исторический символ и в особенности победа не мёртвая реликвия из музея, а живой атрибут реализации права на самоопределение. Придание Великой Отечественной войне музейного статуса означает неумение пользоваться собственной свободой.
9. Праздник Победы всё больше напоминает зрелище, а не как коллективный гражданский ритуал. В зрелище гражданам достаётся роль зрителей. Однако праздник Победы должен быть гражданской акцией для всех желающих. Ничто не способствует музеификации дня Победы, как превращение его в аналог «дня пожилых». Поэтому парад на Красной площади должен быть дополнен демонстрацией наследников победителей с их портретами, что превратит Праздник в гражданский ритуал наследников героев. Это будет вкладом в развитие традиций классического республиканизма в России.
2. Сегодня ясно, что Победа сама по себе - не символ связи поколений. Связь поколений не гарантируется Победой, эта связь зависит от того, умеют ли побеждать потомки уходящих победителей. Победа - символ ситуации, когда от нас, тогдашних, зависели судьбы. Не только наши собственные, но и судьба, которую неправильно именуют «общечеловеческой». Правильнее сказать, от нас зависело каким образом и во что сложится мир. С июня 1941 по май 1945, мы не только собирали заново себя. Мы занимались сборкой мира.
3. Одновременно война - символ жизни, в которой жизнь невозможна без подвига, а подвиг превращается в условие наивысшего равенства: все обладали одинаковыми шансами на геройство. Однако мы, сегодняшние, боимся, когда от нас что-то зависит, боимся зависеть даже от самих себя, перепоручая себя социальным сетям, государственным органам, врачам, учителям, доверителям или вообще неизвестно кому.
4. Будем честны, именно война приучила к вере в абсолютную ценность человека и его жизни (а эта вера была бы нонсенсом в довоенные времена). Отсюда главный урок войны, который мы усваиваем до сих пор: ничто не обесценивает так гуманистические ценности, как их общераспространённость. Именно так они превращаются в предмет обихода, наравне с чашками, сервантами и слониками. Не будем, однако, забывать, что война велась не за «дело мира», как твердила и твердит пропаганда. Она велась за то, чтобы соотносить себя не с принципом крови или почвы, а с событийной историей. За то, чтобы не просто участвовать в событиях, но делать событием собственную жизнь. Победа - событие, с которого идёт отсчёт нашей современной истории. Точнее, даже не истории, а самих «нас». Поэтому Победа не миф, какое бы значение ни вкладывали в это слово, условие, что определило саму возможность жизни с нашим участием. Пригласило нас к жизни.
5. Любая форма «мы» в границах нашего исторического пространства берёт начало в Победе 1945 года. Поэтому любое сомнение в статусе победы означает не попытку «найти историческую правду», оспаривающую этот статус, означает капитуляцию нас сегодняшних. Капитуляцию даже не перед врагом в собственном смысле, а перед обстоятельствами, мешающими быть суверенным народом, то есть хозяевами самим себе. Общество заканчивает своё существование, если оно само оказывается препятствием для своего суверенитета. Это происходит, когда негативная солидарность, основанная на взаимном недоверии и неприязни, перевешивает позитивную солидарность. Победа - краеугольный камень позитивной солидарности.
6. Попытка разговора о том, что два тоталитарных режима вначале поделили зоны влияния, а схлестнулись друг с другом, потому что один режим был чуть более вероломен, чем второй, означает, что мы, с одной стороны, не понимаем обстоятельств реальной политики (хочешь мира - готовься к войне, в т.ч. оттягивая эту войну), а с другой - разучились придавать этический смысл действиям. Вместе с тем, только возможность видеть в своих действиях этический смысл (волю проведения, освободительную миссию и проч.) позволяет участвовать в истории. Отрицающие абсолютный этический смысл Победы показывают неготовность к роли участников истории.
7. Неверие в Победу - это неверие в себя как с точки зрения политической игры, так и с точки зрения способности делать благо, причём оба момента абсолютно связаны. Опять же, это имеет отношения не столько к оценке событий 66-летней давности, сколько к сегодняшней способности отличать добро и зло, а также проводить политику, во главу которой ставилась бы эта способность. Нельзя обманываться насчёт прагматизма политики: он начинается не с расчёта, а со способности действовать от имени блага (в чём преуспевают сегодня американцы во главе с Обамой). У сталинского режима было масса недостатков, но он никогда не сбрасывал со счетов способность ставить знак равенство между благом и собственной властью. Сегодня подобный знак равенства рассматривается как сверхзадача или нелепость.
8. Победа не только событие, но один из немногих символов России, не относящихся к архаике и фольклору. Добровольный отказ народа от звания «победителя», совершаемый под любыми благовидными предлогами, означает не просто выпадение из истории, но исчезновение в качестве народа. Фактически 9 мая 1945 года народ совершил второе рождение, не только освободил, но создал себя заново. Вопрос о статусе Победы - это пренебрежение свободой и правом на самоопределение. Любой исторический символ и в особенности победа не мёртвая реликвия из музея, а живой атрибут реализации права на самоопределение. Придание Великой Отечественной войне музейного статуса означает неумение пользоваться собственной свободой.
9. Праздник Победы всё больше напоминает зрелище, а не как коллективный гражданский ритуал. В зрелище гражданам достаётся роль зрителей. Однако праздник Победы должен быть гражданской акцией для всех желающих. Ничто не способствует музеификации дня Победы, как превращение его в аналог «дня пожилых». Поэтому парад на Красной площади должен быть дополнен демонстрацией наследников победителей с их портретами, что превратит Праздник в гражданский ритуал наследников героев. Это будет вкладом в развитие традиций классического республиканизма в России.