Звуки, запахи и книги
Звуки.
Пустая кухня.
На удивление чистый стол.
Раскрытый ноутбук по центру.
Лампочка в плетеном абажуре.
Крепкий, горячий сладкий чай с лимоном.
Я.
Сегодня со мной "Белая гвардия".
Я слушала её больше двух лет назад, а сегодня желание мягко толкнуло в грудь, а в основание головы вонзилась мысль: "белая гвардия".
Так всегда и бывает с моей музыкой. Вру. Почти всегда. Иногда мысль не приходит сама, а музыка прилипает ко мне, как зараза, как память другого человека, как чужой запах. И некоторое время я слушаю её то ли по инерции, то ли щекоча таким образом память.
Когда меня спрашивают, какую я музыку слушаю, я ненадолго теряюсь. В целом это абсолютно несовместимая смесь. Сплин, Rammstein, Арефьева, Lacrimosa, Сурганова, Снайперы, Apocalyptica, Калугин, Медведев, Muse, Pink Floyd, Белая гвардия, Вивальди, Несчастный случай, Моцарт, Каин Л... Вот и как мне описать все это в несколько слов? Разве что протянуть: "нууу... разную..."
И я никогда на слушаю все это вместе, а сортирую порциями. Плейлисты не держатся больше недели и потом больше никогда не будут точно такими, какими были. А иногда, как случилось и сегодня, мне остро-остро хочется послушать что-то одно. Какую-то одну группу, какую-то одну песню, какой-то один куплет или даже какую-то одну строку... И, когда я долго не могу найти её, это просто невыносимо. особенно сложно, когда тебе вспомнилось настроение песни и пара слов и ты мучительно стараешься понять, что это, чье это... И даже, когда вспомнишь чье, скидываешь все песни исполнителя и начинаешь судорожно искать "ту самую"
Белая гвардия.
Для меня белая гвардия это...
...полутемная комната, где тепло, где хочется остаться. Еще мягкие нейлоновые струны под пальцами. Еще опасливо негромкий голос. Тихие, не трепещущие свечи, запах теплого воска и немножко мандаринов. В старом кресле с поджатыми ногами. Глаза чуть прикрыты и в полумраке все взгляды кажутся иными.
Долгие прогулки под теплым почти-ночным снегом. Лапы елей и стволы деревьев - все-все облепленное белым светящимся снегом. был года два назад один такой день, когда за пару часов лес академгородка превратился в сказку.
Не слишком вкусное кофе, скорее для вкуса образа и законченности картины.
И все это прячется в песнях белой гвардии для меня. Тогда я играла и пела её иначе. "Совсем-совсем иначе".
Запахи.
В свое время фильм "Парфюмер" не то что бы произвел на меня впечатление, скорее подтвердил и подогрел мое безумие в отношении запахов. Я придаю им очень много значения.
Знаете, мне кажется. Что все, что я люблю, я узнаю по запаху.
Я прекрасно помню запах тех квартир, где мне хорошо и уютно, где я люблю бывать. Я могу совершенно точно сказать, что влюбленна в человека только когда начну очень четко ощущать и отличать его запах. Не запах одеколона или духов, а именно неповторимый запах человека.
Я люблю готовить по запаху, как мышонок в фильме "Рататуй". Я не люблю фруктовые ароматизаторы в напитках, но очень люблю запах настоящего чая.
Мне нравятся запахи времен года. Пронзительный и щиплющий зимний. Захватывающе светлый весенний. Желто-зеленый и теплый летний. И осенний, его называют запахом прелых листьев, хотя в нем много-много больше.
Кофе и сигареты
Моя любовь к запаху кофе не удивительна и объяснима. Все-таки это напиток очень образный, несущий в себе и вокруг себя таинство и особое настроение, и скрывающий немало намеков. А что касается сигарет... пару недель своей жизни я даже курила. От слабости и, опять же. из-за образности. В кофейне с чашкой кофе и сигаретой я смотрюсь поразительно гармонично и поразительно по-другому. открываясь с новой своей стороны. Точнее со старой, но малоизвестной.
Обычно меня не раздражает запах сигаретного дыма, если он от хороших и НЕ ментоловых и НЕ ароматизированных сигарет. Более того. мне почему-то нравится этот запах, как и нравится ощущение дыма во рту. Впрочем, это ни за что не заставит меня стать постоянным курильщиком. Но иногда заставляет сесть в кафе в части для курящих. Этот запах тоже несет определенные воспоминания, но не оформившиеся, необъяснимые. скорее даже не картинки или фразы, а определенный калейдоскоп настроений и состояний... Запах кофе и сигарет.
Книги.
В школе на выпускном мне дали в качестве короткой характеристики: "книгоманка, библиофилка". Всю жинь я была помешанна на книгах. В детстве грызла позже читала и читаю до сих пор.
Одно время книги для меня были словно живые люди, словно друзья, которые умеют рассказывать истории.
но позже книги стали средством побега, спасительной рукой, помогающей перебраться в другой мир и отключится от нынешнего. Я сживалась с героями настолько, что они снились мне, что я невольно придумывала, что бы я могла им сказать, что посоветовать, как утешить или рассмешить. Я считай никогда не стремилась заглянуть в конец книги, я была в ней здесь и сейчас.
Впрочем, "не все йогурты одинаково полезны" не все книги производили на меня такой эффект.
Лермонтов.
Лермонтов открылся мне в 13, когда я валялась в изоляторе летнего лагеря. Там было отчаянно скучно, а со мной был лишь альбом для рисования и книга Лермонтова. Тогда меня покорил "Герой нашего времени" и стихотворение "Дума", как позже покорит меня "Мастер и Маргарита" Булгакова. Впрочем, мастер вместе с Маргаритой постепенно забылись, стали не такими острыми. а Печорин остался несуществующим мужчиной моей мечты. Возвращаясь к музыке, я пела песню "Печорин" все той же белой гвардии. С нее началась одна очень важная глава моей жизни.
Лермонтов прекрасен. Вы видели его портреты? Невысокого роста, невзрачный и даже мундир не добавляет ему особой важности и стати. Но у него поразительно глубокие глаза, нет, даже не в глубине дело... Вот не принято в зарисовке на человека говорит о глазах. но в данном случае...
Я знала одного человека, который напоминал мне Лермонтова.
Лукьяненко.
Эта любовь постигла меня чуть позже, лет в 14. Самое то, что бы читать романы-воспитание. Я читала Лукьяненко запоем, до тех пор, пока не пресытилась однообразностью формы и не начала натыкаться на повтор мыслей в "великих моралях" в конце каждого романа. Яркими образами во мне остались:
вирус Warlok9000, хождение по линии, когда с одной стороны стена пламени, с другой стена вечного льда, пароль "десятьтысячобезьянвжопусунулибанан", развернутая из намека новость, что у мужчины, когда он хочет женщину руки становятся горячими и влажными, книга распечатанная на компьютере, "Глубина, Глубина, я не твой. Отпусти меня Глубина" - из серии про Диптаун.
Подлый враг за лесом, Образ надкусанного яблока из рассказа "атомный сон", поезд в теплый край летящий с обрыва - из рассказов.
Человек стоящий на крыше, под мелким снегом и мечтающий замерзнуть, ныне забытая цитата о Светлане, мол, её любили, но в нее редко влюблялись - из дозоров.
Спектр. Весь, каждым цветом, но особенно... "Здесь грустно и одиноко путник, поговори со мной"
Спектр - единственный роман Лукьяненко, который я готова перечитать. Пожалуй, лучшая работа автора, на мой вкус.
Макс Фрай (Светлана Мартынчик)
Историю про Ехо я поглощала с неимоверным удовольствием. Ради этих книг, я спешила домой, вечером ложилась спать пораньше, а потом читала почти до утра, до тех пор, пока не слипались глаза. Я завидовала Сэру Максу, завидовала неимоверно. Я мечтала о городке в горах и его кофе с пенкой, я хотела пройтись по Кеттари, я научилась знакомится с городами, ходить по ним, ласково касаясь ступнями мостовых. Долгое время ругалась "дырку над тобой в небе" или "тысячу вурдалаков тебе под одеяло".
Именно с историй про Сэра Макса началась моя любовь ко всевозможным кофейням и тому подобным заведениям.
В отличие от подруги я больше любила странные главы. Души не чаяла в книге огненных страниц и тихом городе.
Безответно влюбилась в Лойсо Пондохву и немного в его дочку, ставшую призраком.
И это была единственная массовая и повальная увлеченность, поддаться которой мне не было ни стыдно, ни неловко.
Запал кончился на вторых хрониках. Дальше, как говорится "ниасилил".
Но безумная любовь к Ехо, его мостовым. чудесам и жителям осталась, вместе с мечтой уметь вынимать предметы из другого мира. просто засунув руку под стол.
Милорад Павич.
С Павичем меня познакомили заочно. Пристыдили, что не читала, сказали, что это "просто супер" и я обязана прочитать! Потом начали обсуждать что-то из сюжетов. Необычность взгляда автора потянула приятным ароматом, пробудив мой литературный голод, содержание обещалось быть вкусным.
Положив в рот и немного покатав по языку первый рассказ, не поняла, чего это было так восторгаться... Продолжая ворочать эту мысль и взвешивать "за" и "против", не заметила, как на языке оказался второй рассказ и сочным сравнением растекся по рту. Я начала жадно глотать фразу за фразой, понимая, что стоило бы остановиться насладиться тонкостью вкуса подольше, распробовать хорошенько тот или иной кусок и совершенно не в силах этого сделать. Почти, как родители сэн в "унесенных призраками", но не опускаясь до свинского состояния...
А может это вытянутая книга неправильного формата, разрослась вширь отрастила клыки, заглотила меня и стала активно пережевывать.
Крис толкнула меня в бок еще сильнее и уже громко сказала "Ася!", я подняла голову и начала растерянно осматриваться, пытаясь понять, что происходит. Только тут я поняла, что тычок в ребро был уже третьим, а оклик и того больше, оказалось в автобус вошел мой знакомый и вот уже некоторое время пытался со мной поздороваться. Я рассеянно его поприветствовала, перекинулась парой незначительных фраз, набрала воздуха и снова нырнула в книгу.
Признаться, Павич стал для меня откровением, он покорил меня своими необычными сравнениями, как это в свое время сделали Олди, вот только серб не в пример сильнее. Образы от простых прилагательных, до основы всего рассказа, заставляли меня трепетать и временами стучать ножками от удовольствия. Очень-очень хотелось поделиться, дать кому-нибудь прочитать хоть фразу, что бы оценили. Я смотрела на тех, кто рядом и понимала, что не поймут, не оценят и скажут, что я немного того.
Читала я правда, видимо, не в самом известном переводе, так как сборник назывался не "вывернутая перчатка", а "вывернутая рукавица"
Для меня было новостью, что песня "Мельницы "Ай, волна" написана по рассказу Павича "Долгое ночное плавание".
Пустая кухня.
На удивление чистый стол.
Раскрытый ноутбук по центру.
Лампочка в плетеном абажуре.
Крепкий, горячий сладкий чай с лимоном.
Я.
Сегодня со мной "Белая гвардия".
Я слушала её больше двух лет назад, а сегодня желание мягко толкнуло в грудь, а в основание головы вонзилась мысль: "белая гвардия".
Так всегда и бывает с моей музыкой. Вру. Почти всегда. Иногда мысль не приходит сама, а музыка прилипает ко мне, как зараза, как память другого человека, как чужой запах. И некоторое время я слушаю её то ли по инерции, то ли щекоча таким образом память.
Когда меня спрашивают, какую я музыку слушаю, я ненадолго теряюсь. В целом это абсолютно несовместимая смесь. Сплин, Rammstein, Арефьева, Lacrimosa, Сурганова, Снайперы, Apocalyptica, Калугин, Медведев, Muse, Pink Floyd, Белая гвардия, Вивальди, Несчастный случай, Моцарт, Каин Л... Вот и как мне описать все это в несколько слов? Разве что протянуть: "нууу... разную..."
И я никогда на слушаю все это вместе, а сортирую порциями. Плейлисты не держатся больше недели и потом больше никогда не будут точно такими, какими были. А иногда, как случилось и сегодня, мне остро-остро хочется послушать что-то одно. Какую-то одну группу, какую-то одну песню, какой-то один куплет или даже какую-то одну строку... И, когда я долго не могу найти её, это просто невыносимо. особенно сложно, когда тебе вспомнилось настроение песни и пара слов и ты мучительно стараешься понять, что это, чье это... И даже, когда вспомнишь чье, скидываешь все песни исполнителя и начинаешь судорожно искать "ту самую"
Белая гвардия.
Для меня белая гвардия это...
...полутемная комната, где тепло, где хочется остаться. Еще мягкие нейлоновые струны под пальцами. Еще опасливо негромкий голос. Тихие, не трепещущие свечи, запах теплого воска и немножко мандаринов. В старом кресле с поджатыми ногами. Глаза чуть прикрыты и в полумраке все взгляды кажутся иными.
Долгие прогулки под теплым почти-ночным снегом. Лапы елей и стволы деревьев - все-все облепленное белым светящимся снегом. был года два назад один такой день, когда за пару часов лес академгородка превратился в сказку.
Не слишком вкусное кофе, скорее для вкуса образа и законченности картины.
И все это прячется в песнях белой гвардии для меня. Тогда я играла и пела её иначе. "Совсем-совсем иначе".
Запахи.
В свое время фильм "Парфюмер" не то что бы произвел на меня впечатление, скорее подтвердил и подогрел мое безумие в отношении запахов. Я придаю им очень много значения.
Знаете, мне кажется. Что все, что я люблю, я узнаю по запаху.
Я прекрасно помню запах тех квартир, где мне хорошо и уютно, где я люблю бывать. Я могу совершенно точно сказать, что влюбленна в человека только когда начну очень четко ощущать и отличать его запах. Не запах одеколона или духов, а именно неповторимый запах человека.
Я люблю готовить по запаху, как мышонок в фильме "Рататуй". Я не люблю фруктовые ароматизаторы в напитках, но очень люблю запах настоящего чая.
Мне нравятся запахи времен года. Пронзительный и щиплющий зимний. Захватывающе светлый весенний. Желто-зеленый и теплый летний. И осенний, его называют запахом прелых листьев, хотя в нем много-много больше.
Кофе и сигареты
Моя любовь к запаху кофе не удивительна и объяснима. Все-таки это напиток очень образный, несущий в себе и вокруг себя таинство и особое настроение, и скрывающий немало намеков. А что касается сигарет... пару недель своей жизни я даже курила. От слабости и, опять же. из-за образности. В кофейне с чашкой кофе и сигаретой я смотрюсь поразительно гармонично и поразительно по-другому. открываясь с новой своей стороны. Точнее со старой, но малоизвестной.
Обычно меня не раздражает запах сигаретного дыма, если он от хороших и НЕ ментоловых и НЕ ароматизированных сигарет. Более того. мне почему-то нравится этот запах, как и нравится ощущение дыма во рту. Впрочем, это ни за что не заставит меня стать постоянным курильщиком. Но иногда заставляет сесть в кафе в части для курящих. Этот запах тоже несет определенные воспоминания, но не оформившиеся, необъяснимые. скорее даже не картинки или фразы, а определенный калейдоскоп настроений и состояний... Запах кофе и сигарет.
Книги.
В школе на выпускном мне дали в качестве короткой характеристики: "книгоманка, библиофилка". Всю жинь я была помешанна на книгах. В детстве грызла позже читала и читаю до сих пор.
Одно время книги для меня были словно живые люди, словно друзья, которые умеют рассказывать истории.
но позже книги стали средством побега, спасительной рукой, помогающей перебраться в другой мир и отключится от нынешнего. Я сживалась с героями настолько, что они снились мне, что я невольно придумывала, что бы я могла им сказать, что посоветовать, как утешить или рассмешить. Я считай никогда не стремилась заглянуть в конец книги, я была в ней здесь и сейчас.
Впрочем, "не все йогурты одинаково полезны" не все книги производили на меня такой эффект.
Лермонтов.
Лермонтов открылся мне в 13, когда я валялась в изоляторе летнего лагеря. Там было отчаянно скучно, а со мной был лишь альбом для рисования и книга Лермонтова. Тогда меня покорил "Герой нашего времени" и стихотворение "Дума", как позже покорит меня "Мастер и Маргарита" Булгакова. Впрочем, мастер вместе с Маргаритой постепенно забылись, стали не такими острыми. а Печорин остался несуществующим мужчиной моей мечты. Возвращаясь к музыке, я пела песню "Печорин" все той же белой гвардии. С нее началась одна очень важная глава моей жизни.
Лермонтов прекрасен. Вы видели его портреты? Невысокого роста, невзрачный и даже мундир не добавляет ему особой важности и стати. Но у него поразительно глубокие глаза, нет, даже не в глубине дело... Вот не принято в зарисовке на человека говорит о глазах. но в данном случае...
Я знала одного человека, который напоминал мне Лермонтова.
Лукьяненко.
Эта любовь постигла меня чуть позже, лет в 14. Самое то, что бы читать романы-воспитание. Я читала Лукьяненко запоем, до тех пор, пока не пресытилась однообразностью формы и не начала натыкаться на повтор мыслей в "великих моралях" в конце каждого романа. Яркими образами во мне остались:
вирус Warlok9000, хождение по линии, когда с одной стороны стена пламени, с другой стена вечного льда, пароль "десятьтысячобезьянвжопусунулибанан", развернутая из намека новость, что у мужчины, когда он хочет женщину руки становятся горячими и влажными, книга распечатанная на компьютере, "Глубина, Глубина, я не твой. Отпусти меня Глубина" - из серии про Диптаун.
Подлый враг за лесом, Образ надкусанного яблока из рассказа "атомный сон", поезд в теплый край летящий с обрыва - из рассказов.
Человек стоящий на крыше, под мелким снегом и мечтающий замерзнуть, ныне забытая цитата о Светлане, мол, её любили, но в нее редко влюблялись - из дозоров.
Спектр. Весь, каждым цветом, но особенно... "Здесь грустно и одиноко путник, поговори со мной"
Спектр - единственный роман Лукьяненко, который я готова перечитать. Пожалуй, лучшая работа автора, на мой вкус.
Макс Фрай (Светлана Мартынчик)
Историю про Ехо я поглощала с неимоверным удовольствием. Ради этих книг, я спешила домой, вечером ложилась спать пораньше, а потом читала почти до утра, до тех пор, пока не слипались глаза. Я завидовала Сэру Максу, завидовала неимоверно. Я мечтала о городке в горах и его кофе с пенкой, я хотела пройтись по Кеттари, я научилась знакомится с городами, ходить по ним, ласково касаясь ступнями мостовых. Долгое время ругалась "дырку над тобой в небе" или "тысячу вурдалаков тебе под одеяло".
Именно с историй про Сэра Макса началась моя любовь ко всевозможным кофейням и тому подобным заведениям.
В отличие от подруги я больше любила странные главы. Души не чаяла в книге огненных страниц и тихом городе.
Безответно влюбилась в Лойсо Пондохву и немного в его дочку, ставшую призраком.
И это была единственная массовая и повальная увлеченность, поддаться которой мне не было ни стыдно, ни неловко.
Запал кончился на вторых хрониках. Дальше, как говорится "ниасилил".
Но безумная любовь к Ехо, его мостовым. чудесам и жителям осталась, вместе с мечтой уметь вынимать предметы из другого мира. просто засунув руку под стол.
Милорад Павич.
С Павичем меня познакомили заочно. Пристыдили, что не читала, сказали, что это "просто супер" и я обязана прочитать! Потом начали обсуждать что-то из сюжетов. Необычность взгляда автора потянула приятным ароматом, пробудив мой литературный голод, содержание обещалось быть вкусным.
Положив в рот и немного покатав по языку первый рассказ, не поняла, чего это было так восторгаться... Продолжая ворочать эту мысль и взвешивать "за" и "против", не заметила, как на языке оказался второй рассказ и сочным сравнением растекся по рту. Я начала жадно глотать фразу за фразой, понимая, что стоило бы остановиться насладиться тонкостью вкуса подольше, распробовать хорошенько тот или иной кусок и совершенно не в силах этого сделать. Почти, как родители сэн в "унесенных призраками", но не опускаясь до свинского состояния...
А может это вытянутая книга неправильного формата, разрослась вширь отрастила клыки, заглотила меня и стала активно пережевывать.
Крис толкнула меня в бок еще сильнее и уже громко сказала "Ася!", я подняла голову и начала растерянно осматриваться, пытаясь понять, что происходит. Только тут я поняла, что тычок в ребро был уже третьим, а оклик и того больше, оказалось в автобус вошел мой знакомый и вот уже некоторое время пытался со мной поздороваться. Я рассеянно его поприветствовала, перекинулась парой незначительных фраз, набрала воздуха и снова нырнула в книгу.
Признаться, Павич стал для меня откровением, он покорил меня своими необычными сравнениями, как это в свое время сделали Олди, вот только серб не в пример сильнее. Образы от простых прилагательных, до основы всего рассказа, заставляли меня трепетать и временами стучать ножками от удовольствия. Очень-очень хотелось поделиться, дать кому-нибудь прочитать хоть фразу, что бы оценили. Я смотрела на тех, кто рядом и понимала, что не поймут, не оценят и скажут, что я немного того.
Читала я правда, видимо, не в самом известном переводе, так как сборник назывался не "вывернутая перчатка", а "вывернутая рукавица"
Для меня было новостью, что песня "Мельницы "Ай, волна" написана по рассказу Павича "Долгое ночное плавание".