Плотины сорваны
Неделю назад я бродила по флоренции и патетически рассуждала о том, что стала чёрствой и злой, перестала чувствовать что-либо, словно обрубок, подгорелое полено, оставляющее следы чёрной сажи и запах горелого на всём, к чему прикоснётся.
А потом, озеро в Швейцарских Альпах и город на его берегу сломали что-то во мне. Бережно выстроенные баррикады, дамбу, создававшую энергию для сложных деловых переговоров и принятия решений, стравливающую чувства и эмоции тонкой струёй.
Я вернулась в Санкт Петербург и задохнулась от красоты любимого Исаакиевского собора. До маковки налилась нежностью и теплом к этому городу, к людям, которых знала когда-то и которых знаю сейчас. Усталость и выжатость переродилась в безграничное спокойствие и желание бережно обнимать и сохранять.
Не знаю, насколько это полезно будет для работы и насколько долго это состояние продлится, но хотелось бы растягивать его ещё и ещё. Я точно помню, что когда-то я так жила и дышала, и чувствовала. А потом меня заковали в гранит. Несколько лет я была статуей на ветренном берегу невы, а теперь проснулась.
Привет.
А потом, озеро в Швейцарских Альпах и город на его берегу сломали что-то во мне. Бережно выстроенные баррикады, дамбу, создававшую энергию для сложных деловых переговоров и принятия решений, стравливающую чувства и эмоции тонкой струёй.
Я вернулась в Санкт Петербург и задохнулась от красоты любимого Исаакиевского собора. До маковки налилась нежностью и теплом к этому городу, к людям, которых знала когда-то и которых знаю сейчас. Усталость и выжатость переродилась в безграничное спокойствие и желание бережно обнимать и сохранять.
Не знаю, насколько это полезно будет для работы и насколько долго это состояние продлится, но хотелось бы растягивать его ещё и ещё. Я точно помню, что когда-то я так жила и дышала, и чувствовала. А потом меня заковали в гранит. Несколько лет я была статуей на ветренном берегу невы, а теперь проснулась.
Привет.