Канада-Россия 7:3
Текст про то, как я побывал на матче Канада-Россия. Совсем не актуально, много, субъективно.
Мне повезло, я был на матче Канада-Россия на стадионе Canada Hockey Place в Ванкувере. Наши проигрывали. Я ощущал странный животный страх. Казалось их били, избивали, расстреливали. Они были совершенно беспомощны, жалки, это было противно и ужасно. На трибунах, заполненных канадскими болельщиками я ощущал себя на чужой территории, в стане врага. Вокруг в ритуальном угаре плясали чужаки, мои сородичи были привязаны к костру, растянуты на палках, подвешены за ноги, их сжигали живьем, им рубили ноги, резали горло, они умирали один за другим как в том видео, они были полностью беспомощны, как дети, беспомощны, и ничего не могли сделать, но самое главное, я сам ничего не мог сделать. Ничего.
Я сидел на трибунах и меня, конечно, перло от этой энергетики. Это было круто, потрясающе, ни с чем не сравнить. Иногда начинало казаться, что вот-вот случится чудо и мы выиграем или хотя бы сравняем счет. Но этого не происходило. Напротив, летели удар за ударом, хлесткие с мокрым звуком от кроящейся плоти и крови. Хрясь хрясь хвыщь хващь... И вдруг что-то произошло, как будто разбудили древний эмоциональный комплекс. Он дремал все это время, и тут его разбудили...
Но до этого мы бежали на стадион вместе с тремя девушками в куртках с надписью SOCHI, была уже середина матча, в руке я сжимал заветный билет, который мне дали только что. Мы бежали во весь дух, только для того, чтобы успеть посмотреть хотя бы половину матча. Оставалось еще двести-триста метров, и как гром со всех сторон обрушивался на нас грохот сотен тысяч голосов. Все они болели за Канаду. У них это религия. Голоса сливались в зловещую мессу. Эти волны накатывались как во время шторма. В такой момент ты понимаешь, что совсем ничего не можешь сделать против этой стихии, волны накатывались одна за другой. И вот идет самая большая, она падает и оглушает сверху. Мне кажется или это на самом деле самая большая? Да, точно, канадцы забили гол. Мы бежали под этим обстрелом, на нас обрушивались Юнкерсы-88, визжали фугасными бомбами, они пикировали, целились в наши спины и затылки, а мы бежали бежали бежали. Вот идет следующая волна и бабах! Еще один гол. За то время, пока мы бежали от металлоискателей до входа в здание нам забили два гола.
Мы влетели в холл стадиона и побежали по кругу искать свой сектор. Мы пробегали мимо открытых проходов, ведущих в зал и оттуда нас обдавало жаром и грохотом, раскаленный лед затапливал белым, его резали красные фигуры хоккеистов, ослепительный свет и красные трибуны и везде эти листья листья листья. Кленовый сироп, кленовая кровь она летела брызгами и приходилось жмуриться, я наконец-то вбежал на трибуны. Под ногами все вибрировало, тысячи болельщиков оглушительно гремели. В это время канадцы шли в атаку и опять били по нашим воротам. В десяти метрах пять русских быдло одетых в Боско хлопают глазами. Вот Овечкин пролетев мимо сталкивается с кем-то, врезается в борт, стекла ограждения вспыхивают отражениями и грохот такой, какого не услышишь по телевизору. Здесь совсем другие частоты. Звук в начале и в конце периодов такой же как в фильме Война Миров - трубный звук. Он как будто торжественно провозглашает: Пиздец вам всем, пиздец!
Во время пауз играют хиты прошлых лет - U2, Rolling Stones и даже группу Cream. В это время по телевизору показывают рекламу, озвученную шумом стадиона из звуковой библиотеки. В это время выкатываются мальчики с лопатами и ведрами и быстро убираются за воротами и в углах. В это время игроки стоят облокотившись на колени и грустно грустно смотрят друг на друга. Они ждут, когда кончится реклама. Я жду когда произойдет чудо. Зал ждет когда русским забьют еще один гол. Это невыносимо. Столько энергии.
И я вдруг вспомнил что-то из детства. Как будто потрясли банку с маринованными помидорами. Все, что было внизу - эти крошки укропа и какая-то взвесь, весь этот забытый осадок вдруг взлетел вверх и заполнил собой все. Я вспомнил, как в первом классе я занимался хоккеем и наша команда, она была такая маленькая, какая-то дурацкая команда из маленького клуба среди дымящих частных домов с нелепой хоккейной коробкой, вся в черных следах от шайб и теплым зимним стадионом, таких в Советском союзе были тысячи. Заснеженные крыши, дорога с клюшкой на перевес через пустыри, разбитые замерзшие дороги, кинотеатр, в котором идет Мария Мерабелла. Я провел там полтора года в этом клубе. Мы все время проигрывали. Проигрывали и все тут. Мы не выиграли ни разу. Может быть пару раз. Александр Антонович тренер в шапке с гребешком и в дутышах. Строгий, хмурый. Я был самый маленький в команде и единственное для меня тренерское указание было: "мешайся под ногами". И мы проигрывали и проигрывали и проигрывали. И мы приезжали на какие-то соревнования, расчищали от снега чужую коробку, играли и опять проигрывали. Было стыдно и больно и сопли текли из носа, и замерзали на щеке, и кто-то больно бил глюшкой по икрам. Я падал около ворот и коленки впивались в пластиковые щитки и кофта была мокрая под всем этим от пота, и жар румянил щеки и вспыхивал, искрами сыпался из глаз.
И тогда казалось, что выиграть в хоккей невозможно, и я ждал, что вот-вот мы научимся, и я вырасту и перестану мешаться под ногами и стану хоккеистом и начну забивать голы, и мы станем успешным клубом и выиграем на соревнованиях. Но вдруг все изменилось. Мы с родителями переехали. Внезапно уехали в другой район и хоккей исчез из моей жизни, испарился, как будто его не было никогда. Только в телевизоре с папой мы иногда смотрели матчи с чехами и финами и канадцами и там все было по другому, там мы выигрывали, там был другой мир, другая реальность, так непохожая на реальность настоящую, на ту, которая только что исчезла.
...Все это я вспомнил, когда сидел на вибрирующих трибунах, теребя в руках российский флажок. И меня вдруг осенило. Я вдруг вспомнил одну подробность. Внезапно, я вспомнил как назывался наш клуб. В том 1982 году наш хоккейный клуб назывался ОЛИМПИЕЦ. Именно так назывался наш клуб. И это не ошибка и не совпадение. Это всего лишь удар ниже пояса. Это удар клюшкой с размаху. Ребром. Меня пробил холодный пот. Круг истории замкнулся. Все встало на свои места. Вот я сижу здесь, счастливчик, мне бесплатно достался билет за 3000 долларов, но при этом я унижен и загнан в угол. В кои-то веки пришел на хоккейный матч и такой облом! Мне плохо и стыдно. Наши в жопе. В большой и просторной олимпийской жопе. Они и не выиграют. Чуда не произойдет. Это андронный коллайдер, из него нет выхода. Я искал этот выход, но вместо этого разгонялся до световых скоростей по кругу. Темнота и безысходность. Выхода нет. Мы проиграем. Как и в 1982 году. Проиграем, потому что мы команда. Клуб ОЛИМПИЕЦ. Ебическая сила.
Мне повезло, я был на матче Канада-Россия на стадионе Canada Hockey Place в Ванкувере. Наши проигрывали. Я ощущал странный животный страх. Казалось их били, избивали, расстреливали. Они были совершенно беспомощны, жалки, это было противно и ужасно. На трибунах, заполненных канадскими болельщиками я ощущал себя на чужой территории, в стане врага. Вокруг в ритуальном угаре плясали чужаки, мои сородичи были привязаны к костру, растянуты на палках, подвешены за ноги, их сжигали живьем, им рубили ноги, резали горло, они умирали один за другим как в том видео, они были полностью беспомощны, как дети, беспомощны, и ничего не могли сделать, но самое главное, я сам ничего не мог сделать. Ничего.
Я сидел на трибунах и меня, конечно, перло от этой энергетики. Это было круто, потрясающе, ни с чем не сравнить. Иногда начинало казаться, что вот-вот случится чудо и мы выиграем или хотя бы сравняем счет. Но этого не происходило. Напротив, летели удар за ударом, хлесткие с мокрым звуком от кроящейся плоти и крови. Хрясь хрясь хвыщь хващь... И вдруг что-то произошло, как будто разбудили древний эмоциональный комплекс. Он дремал все это время, и тут его разбудили...
Но до этого мы бежали на стадион вместе с тремя девушками в куртках с надписью SOCHI, была уже середина матча, в руке я сжимал заветный билет, который мне дали только что. Мы бежали во весь дух, только для того, чтобы успеть посмотреть хотя бы половину матча. Оставалось еще двести-триста метров, и как гром со всех сторон обрушивался на нас грохот сотен тысяч голосов. Все они болели за Канаду. У них это религия. Голоса сливались в зловещую мессу. Эти волны накатывались как во время шторма. В такой момент ты понимаешь, что совсем ничего не можешь сделать против этой стихии, волны накатывались одна за другой. И вот идет самая большая, она падает и оглушает сверху. Мне кажется или это на самом деле самая большая? Да, точно, канадцы забили гол. Мы бежали под этим обстрелом, на нас обрушивались Юнкерсы-88, визжали фугасными бомбами, они пикировали, целились в наши спины и затылки, а мы бежали бежали бежали. Вот идет следующая волна и бабах! Еще один гол. За то время, пока мы бежали от металлоискателей до входа в здание нам забили два гола.
Мы влетели в холл стадиона и побежали по кругу искать свой сектор. Мы пробегали мимо открытых проходов, ведущих в зал и оттуда нас обдавало жаром и грохотом, раскаленный лед затапливал белым, его резали красные фигуры хоккеистов, ослепительный свет и красные трибуны и везде эти листья листья листья. Кленовый сироп, кленовая кровь она летела брызгами и приходилось жмуриться, я наконец-то вбежал на трибуны. Под ногами все вибрировало, тысячи болельщиков оглушительно гремели. В это время канадцы шли в атаку и опять били по нашим воротам. В десяти метрах пять русских быдло одетых в Боско хлопают глазами. Вот Овечкин пролетев мимо сталкивается с кем-то, врезается в борт, стекла ограждения вспыхивают отражениями и грохот такой, какого не услышишь по телевизору. Здесь совсем другие частоты. Звук в начале и в конце периодов такой же как в фильме Война Миров - трубный звук. Он как будто торжественно провозглашает: Пиздец вам всем, пиздец!
Во время пауз играют хиты прошлых лет - U2, Rolling Stones и даже группу Cream. В это время по телевизору показывают рекламу, озвученную шумом стадиона из звуковой библиотеки. В это время выкатываются мальчики с лопатами и ведрами и быстро убираются за воротами и в углах. В это время игроки стоят облокотившись на колени и грустно грустно смотрят друг на друга. Они ждут, когда кончится реклама. Я жду когда произойдет чудо. Зал ждет когда русским забьют еще один гол. Это невыносимо. Столько энергии.
И я вдруг вспомнил что-то из детства. Как будто потрясли банку с маринованными помидорами. Все, что было внизу - эти крошки укропа и какая-то взвесь, весь этот забытый осадок вдруг взлетел вверх и заполнил собой все. Я вспомнил, как в первом классе я занимался хоккеем и наша команда, она была такая маленькая, какая-то дурацкая команда из маленького клуба среди дымящих частных домов с нелепой хоккейной коробкой, вся в черных следах от шайб и теплым зимним стадионом, таких в Советском союзе были тысячи. Заснеженные крыши, дорога с клюшкой на перевес через пустыри, разбитые замерзшие дороги, кинотеатр, в котором идет Мария Мерабелла. Я провел там полтора года в этом клубе. Мы все время проигрывали. Проигрывали и все тут. Мы не выиграли ни разу. Может быть пару раз. Александр Антонович тренер в шапке с гребешком и в дутышах. Строгий, хмурый. Я был самый маленький в команде и единственное для меня тренерское указание было: "мешайся под ногами". И мы проигрывали и проигрывали и проигрывали. И мы приезжали на какие-то соревнования, расчищали от снега чужую коробку, играли и опять проигрывали. Было стыдно и больно и сопли текли из носа, и замерзали на щеке, и кто-то больно бил глюшкой по икрам. Я падал около ворот и коленки впивались в пластиковые щитки и кофта была мокрая под всем этим от пота, и жар румянил щеки и вспыхивал, искрами сыпался из глаз.
И тогда казалось, что выиграть в хоккей невозможно, и я ждал, что вот-вот мы научимся, и я вырасту и перестану мешаться под ногами и стану хоккеистом и начну забивать голы, и мы станем успешным клубом и выиграем на соревнованиях. Но вдруг все изменилось. Мы с родителями переехали. Внезапно уехали в другой район и хоккей исчез из моей жизни, испарился, как будто его не было никогда. Только в телевизоре с папой мы иногда смотрели матчи с чехами и финами и канадцами и там все было по другому, там мы выигрывали, там был другой мир, другая реальность, так непохожая на реальность настоящую, на ту, которая только что исчезла.
...Все это я вспомнил, когда сидел на вибрирующих трибунах, теребя в руках российский флажок. И меня вдруг осенило. Я вдруг вспомнил одну подробность. Внезапно, я вспомнил как назывался наш клуб. В том 1982 году наш хоккейный клуб назывался ОЛИМПИЕЦ. Именно так назывался наш клуб. И это не ошибка и не совпадение. Это всего лишь удар ниже пояса. Это удар клюшкой с размаху. Ребром. Меня пробил холодный пот. Круг истории замкнулся. Все встало на свои места. Вот я сижу здесь, счастливчик, мне бесплатно достался билет за 3000 долларов, но при этом я унижен и загнан в угол. В кои-то веки пришел на хоккейный матч и такой облом! Мне плохо и стыдно. Наши в жопе. В большой и просторной олимпийской жопе. Они и не выиграют. Чуда не произойдет. Это андронный коллайдер, из него нет выхода. Я искал этот выход, но вместо этого разгонялся до световых скоростей по кругу. Темнота и безысходность. Выхода нет. Мы проиграем. Как и в 1982 году. Проиграем, потому что мы команда. Клуб ОЛИМПИЕЦ. Ебическая сила.