«Меня купил китайский фермер»
Оригинал взят у e_muet в «Меня купил китайский фермер»
«Европейский альянс за права человека в Северной Корее» публикует мемуары людей, которые сбежали из КНДР.
История кореянки Парк Джиюн, которая, бежав из страны, попала в рабство в Китае, а затем была поймана и оказалась в трудовом лагере в Северной Корее.
Я всегда использую прилагательное «счастливый», когда описываю свою жизнь в КНДР, потому что нас учили испытывать две эмоции - либо счастье, либо ненависть. Ненависть должна быть направлена по отношению к любой силе, которая угрожает северокорейской идеологии. Всё остальное - это счастье. У нас не было возможности испытывать все те сложные эмоции, через которые проходят все люди.
Моя семья
Мой отец был водителем, а мать - домохозяйкой. Когда я была маленькой, мы часто ели китайские и советские сладости, так как у моего отца была машина. Автомобили были большой редкостью, поэтому на услуги отца всегда был спрос. Он работал на разные компании и привозил нам много еды, хотя и не зарабатывал денег. Родственники мамы жили в Китае. В 1980-х они начали заниматься бизнесом в КНДР и также привозили нам много еды и сладостей. Мы ели их дома - делиться с друзьями было нельзя, потому что они могли донести на нас в полицию.
В 1980-х моя мама начала работать на чёрных рынках. Это было связано с экономическими проблемами в КНДР, из-за которых женщин увольняли с заводов, а получить государственную должность им было сложно. Первый чёрный рынок открылся в КНДР в середине 1980-х, а затем их стало появляться очень много на границе с Китаем.
Мамины китайские родственники привезли много одежды и предметов быта, и мама начала ими торговать. Она понимала суть бизнеса и знала цену деньгам, так что много зарабатывала. Мой отец был недоволен её работой и часто злился, но потом мамина работа изменила папину жизнь. Например, раньше он курил северокорейский табак, а тут начал курить китайский. Кроме того, сначала мы впятером жили в доме с одной комнатой. В Северной Корее запрещено свободно переезжать из одного места в другое, но мама дала взятку чиновнику, так что мы поселились в доме с двумя комнатами, хотя это и было нелегально.
Мой папа был членом партии. Во время службы в армии отец поймал шпиона из Южной Кореи - у него на животе остался шрам после схватки с ним. На следующий день после поимки шпиона отцу разрешили вступить в партию. Папа был верен ей, так что ему всё равно не нравилось занятие жены. Но отец начал сильно меняться, когда в 1996 году умер его брат. Он жил в сельской местности и голодал от нехватки еды и перебоев в её поставке. Я до сих пор помню, как беспомощно выглядел отец в день смерти брата. По его лицу было понятно, что его сердце разбито.
После этого отец смирился с занятием жены и даже помогал ей торговать. Мама много работала, но из-за того, что её бизнес был нелегальным, на неё постоянно сыпались трудности. Однажды жизнь моей семьи изменилась. Бизнес мамы разваливался, она вся была в долгах и поэтому уехала из дома, чтобы заработать.
Побег из Северной Кореи
В молодости многие счастливы и полны надеждами. Однако для меня это был самый сложный и болезненный период, который оставил большие шрамы на моём сердце. Я мечтала стать учительницей. Моя мечта сбылась, но работа заставила меня проснуться. Дети голодали, а некоторые из них были сиротами. Это разбивало моё сердце. Вскоре после встречи с этими несчастными детьми большое тёмное облако нависло и над моей жизнью.
Отец заболел от горя, когда мама уехала. Теперь я несла ответственность за всю семью, но не знала, как выжить. Чтобы найти деньги на лечение отца, я продала наше имущество, но его состояние не улучшилось.Потом случилось ещё одно несчастье. Мой брат сбежал с военной базы после того, как его поймали за провинность. Его преследовала полиция, и отец сказал мне бежать с братом. Я уехала, так и не увидев смерть своего отца. Оставив его лежать в холодной комнате, я начала своё путешествие, из которого так никогда и не смогла вернуться домой.
Как меня продали в рабство в Китай
Я покинула КНДР в 1998 году из-за массового голода. В 1990-х годах от него умерло больше трёх миллионов человек. Это подтолкнуло очень многих людей к бегству из Северной Кореи. Второй причиной отъезда, как я уже сказала, было моё желание спасти брата.
На меня вышел один мужчина, который пообещал мне достойную и хорошо оплачиваемую работу в Китае, а моему брату - безопасность. Однако, когда мы добрались до Китая, меня доставили в место, где торгуют людьми, а брата поймали и отправили в КНДР - я до сих пор не знаю, жив он или нет. Мне было так стыдно, что я долгое время об этом никому не рассказывала. Но то же самое пережили и другие женщины из Северной Кореи. Меня купил китайский фермер за 5000 юаней (около 800 долларов по нынешнему курсу. - Прим. ред.). Женщин из КНДР собрали в одном месте, и китайцы выбирают, кого они хотят.
Меня продали мужчине из провинции Хэйлунцзян. Шесть лет я жила как рабыня на севере Китая. Права женщин - это важный показатель того, как в стране в целом обстоят дела с правами человека. В КНДР к женщинам с плохим происхождением относятся, как к животным или рабам. То же самое происходит в Китае. В 1946 году в Северной Корее было провозглашено равенство полов, но на самом деле мужчины - это небо, а женщины - земля. 80% северокорейских женщин, которые бегут в Китай, становятся рабынями - их используют для секса или труда.
Я не могла сбежать из китайской деревни, в которой жила, потому что все жители следили за мной. Мне угрожали и говорили, что, если я попытаюсь убежать, меня разденут, изнасилуют на глазах у всех, а потом доложат в полицию, которая меня убьет. Я хотела умереть, но вспоминала своего отца и старалась преодолеть трудности.
Мой муж был беден и одержим азартными играми. Я работала с утра до вечера. Он проиграл дом, и мы поселились в каморке охранника, площадь которой составляла 1,8 квадратных мета. В Китае я родила сына. В КНДР детей, у которых есть один иностранный родитель, убивают. Китайское правительство не признаёт существование детей от северокорейских матерей, так что ребенок растёт без доступа к образованию и без права на передвижение. Сейчас в Китае около 20,000 таких детей.
До 2004 года я почти ничего не знала о трудовых лагерях в КНДР. Но в том году меня поймали китайские полицейские, и я очень хорошо узнала об ужасах лагерей: меня арестовали и вернули в КНДР.
Северокорейская тюрьма
Я думала, что, поскольку мы покинули страну из-за голода, власти КНДР не будут обращаться плохо. Я никогда не была в тюрьме в КНДР, так что надеялась, что там будет место для каждого. Но тюрьма была переполнена. В туалете не было перегородок, чтобы скрыться от чужих глаз. Спать было почти невыносимо. В каждой комнате было по 40-50 человек, и мне не хватало места. Если я просила подвинуться, меня пинали.
Во время менструации женщинам приходилось использовать кусочки полотенец. Однажды, когда я стирала такое полотенце, меня поймал охранник - ему не нравилось то, что я делаю. Я была наказана: меня заставили положить окровавленный кусок ткани на голову и всё утро говорить «Простите меня». Это было отвратительно, и я чуть не упала в обморок. Вскоре люди, которые пытались бежать в Южную Корею, были приговорены к пожизненному заключению в этой тюрьме. Меня же отправили в рабочий лагерь в уезде Онсонъгун.
Моя жизнь в трудовом лагере
Я оказалась в этом ужасном ГУЛАГе. Там я должна была работать, пока меня не пошлют в лагерь в другой провинции. Стояло жаркое лето, но мы не могли мыться и ходить в туалет без разрешения. Нам давали рис, который был жёстким, как камень, - его присылали из Китая, где им кормили свиней.
Потому меня отправили в лагерь, который находился недалеко от дома моей семьи, - раньше я много раз проходила мимо него, но не знала, что это за здание. Там я работала на ферме. Мы сами были как коровы или лошади: женщины должны были вчетвером тянуть повозки c удобрениями. Немыслимо, как люди могут справиться с такой тяжестью. Я думала только о выживании. Люди вокруг умирали один за другим. Было сложно смотреть на это.
Мы должны были работать босиком с утра до позднего вечера. Это был ад. В сельской местности КНДР не вымощены дороги, и на них много камней и острых стекол. Однажды я проснулась и поняла, что не могу двигаться, потому что одна нога сильно распухла. Мне нужно было работать, но я не могла идти - за это меня избили охранники. Нога болела и была парализована. На следующий день ноги так раcпухли, что не влезали в брюки. Одна из них почернела.
В лагере не хотели, чтобы в нём был зафиксирован несчастный случай. У меня была высокая температура, но лекарств не было. Днём мне разрешили сидеть на солнце. Мне казалось, что самочувствие улучшается, но я увидела, что нога покрылась волдырями. Когда они лопнули, мне сказали, что пахнет, как будто кто-то умер. Меня отвезли в больницу. Доктора сказали, что никак помочь нельзя и нужно ампутировать ногу. Я отказалась, и с помощью моего дяди, который подписал нужные бумаги, меня выпустили из лагеря. Дядя сказал, что не хочет меня больше никогда видеть.
Лето было жарким, и мои ноги гнили очень быстро. Мне было некуда идти, и я жила на улице. По мне ползали жуки, c ног свисали куски кожи. Я боялась смерти, молилась и просила Будду спасти меня и позволить мне встретиться с моим сыном. Чтобы выжить, я пошла в полицию и умоляла отправить меня в приют для сирот. Я выглядела как попрошайка: мои волосы стали тусклыми, жуки ползали по всему моему телу, вторая нога и руки тоже начали опухать. Через неделю мне разрешили поехать в приют.
Возвращение в Китай
Небеса помогли мне, и, пока я ждала решения полиции, я встретила около участка доктора, который лечил травами. Если ты общаешься с человеком, которого поймали в Китае, ты тоже становишься преступником, так что нам пришлось назначить тайную встречу. Когда он снял марлю с моей ноги, он не мог вымолвить и слова из-за шока. Они приложил травы к гниющим участкам, и это помогло мне. C собой он дал мне белую пудру, которую я использовала два месяца, пока нога не прошла.
В приюте жили только дети. Мне было тяжело двигаться, так что они помогали мне дойти до туалета. Через три месяца я начала собирать кукурузу. Молодые охранники поймали меня, когда я украла немного кукурузы. Они хотели заняться со мной сексом, но я сказала им, что у меня гангрена и я заражу их.
Когда моё пребывание в приюте подошло к концу, я решила навестить своего дядю и найти могилу отца. Дядя не стал меня слушать и выгнал из дома. Когда я нашла могилу папы, я заплакала. Мой отец умер, чтобы его дети были успешными. Мне было жаль, что мы не увиделись, когда я вернулась в КНДР. Мне до сих пор снится отец с широкой улыбкой на лице. Он помогает мне.
Потом я снова покинула Северную Корею. В этот раз в Китай меня продал кореец. Я прошла 400 километров, хотя моя нога ещё не до конца прошла. Я шла, думая о своем сыне. Когда мы прибыли в Хверён (северокорейский город на границе с Китаем), мне удалось убежать, а потом я всё-таки нашла своего сына.
P.S. Парк Джиюн сейчас живет в Лондоне и является координатором «Европейского альянса за права человека в Северной Корее». Ее история рассказана в документальном фильме Under a Different Sky.
Рассказ жительницы Пхеньяна, которая скрывается под псевдонимом Парк Икс Икс. Она бежала от голодной смерти и после долгих скитаний по разным странам смогла обрести семью и наладить свою жизнь в Южной Корее
Мой родной город - Пхеньян. Я жила там с рождения и до момента, когда покинула КНДР. В Северной Корее все завидуют родившимся в столице. Они думают, что у нас есть какие-то привилегии. Но моя жизнь в Пхеньяне была тяжёлой и жалкой.
Система распределения не работает нормально нигде, и Пхеньян не исключение. Однажды мне удалось взять перерыв в работе на текстильной фабрике и уехать к дяде в деревню, чтобы достать немного продуктов. Но, когда я приехала в провинцию Хамгён-Пукто, я увидела, что его семья живёт просто ужасно. Моя тётя рассказала мне о людях, которые переплывают реку у китайской границы, чтобы купить еду, и добавила, что тоже попробует так сделать.
Я была в шоке, когда услышала об этом. В Пхеньяне никто не осмеливается говорить подобные вещи вслух. Я решила пойти в Министерство национальной безопасности и донести на неё. Но дядя переубедил меня: тяжело вздохнув, он объяснил, что почти все в деревне умирают голодной смертью, каждый день из домов доносятся жуткие стоны. В гостях у дяди я проводила каждый день в страхе, думая, зачем я сюда приехала и что, если меня обвинят в шпионаже. В Пхеньян я вернулась домой с пустыми руками. Я хотела рассказать всё маме, но дядя просил меня не делать этого.
Спустя пару месяцев я пришла домой с работы и застала маму в слезах. Кто-то передал ей письмо от дяди. Он писал, что уже давно ничего не слышал о своей жене. Она ушла из дома в поисках еды, и её дети умерли от голода, пока ждали свою маму. Тогда я решила рассказать маме правду. Она не вымолвила ни слова, только молча смотрела в потолок, пока я всё ей рассказывала.
Однажды мама сказала, что мы должны продать часть своих вещей, чтобы купить продукты. В Пхеньяне, в отличие от других провинций, торговать на улице запрещено. Это были долгие-долгие дни: каждое утро мама уходила на чёрный рынок, чтобы продать вещи, и возвращалась домой ни с чем, потому что даже не могла спокойно достать их на улице. Слова тёти о бегстве эхом повторялись у меня в голове.
Как я покинула Пхеньян
Без еды я больше не могла ходить на работу. Я сказала маме, что должна снова проведать дядю. Тогда я и представить себе не могла, что навсегда попрощаюсь с Северной Кореей. Я уехала в апреле 2003 года, в канун дня рождения Ким Ир Сена.
Я застала дядю сильно постаревшим, хотя прошёл лишь год с нашей последней встречи. Я до сих пор помню слезы на его глазах. Когда его дети умерли, его жизнь потеряла смысл, и он до сих пор не знал, что произошло с его женой. Как-то я спросила его, могу ли я тоже поехать в Китай, и рассказала, как тяжело живется дома в Пхеньяне. Дядя сказал, что пограничный контроль усилился, поэтому очень сложно пересечь границу без помощи агента. Но затем он добавил: «Почему бы нам не сделать это! Лучше быть арестованным при попытке бегства, чем умереть здесь, ничего не предпринимая».
Это был май - время посевных работ, когда почти ни у кого нет никакой еды. Мы купили небольшой запас продовольствия на те деньги, что я привезла с собой, а потом отправились в городок Хверён на границе с Китаем (Хверён находится рядом с рекой Туманная, через которую жители КНДР часто переправляются в Китай. - Прим. ред.).
Там всё было по-другому. Торговцы продавали еду на китайском рынке. Мы притворились, что привезли с собой товары на продажу, и исследовали город, пока дядя пытался выяснить, как можно пересечь Туманную. Однажды дядя наконец сказал мне, что нашёл человека, который нам поможет. Но мы должны были перебраться через границу сегодня же ночью. Кто знал, что это обернётся таким кошмаром?
Агент привез нас в дом работорговцев. Там я навсегда рассталась с дядей. Мне сказали, что за месяц работы на ферме я смогу заработать достаточно денег, чтобы отправиться назад в Северную Корею, но я не могу остаться вместе с дядей, потому что мужчины работают в шахтах, а женщины на фермах. Так нас разделили.
Как меня продали в рабство в Китай
Я была шокирована и не говорила целый месяц. Меня привезли в провинцию Хэйлунцзян, в деревеньку, окружённую горами. Внутри домов люди поджигали солому, разводили огонь и готовили рис - стены покрывались копотью, а люди становились похожи на животных. Так началась моя жизнь в рабстве. Фермеру, который купил меня за 8000 юаней, было около 50 лет. Он сделал это, поскольку не мог найти себе жену - был слишком беден и жил с матерью.
Он был на 20 лет старше меня, поэтому никогда не бил меня и не издевался надо мной. Но и не выпускал меня из дома. Он был уверен, что я убегу. Я провела в четырёх стенах в запертом доме один год, хотя по ощущениям это заняло десять лет. Много раз я плакала и думала: «Я должна заработать деньги и вернуться домой к моей маме. Что я здесь делаю? Я не могу больше жить, как призрак».
Пока я смотрела телевизор, я смогла выучить китайский. Я также узнала, где мать фермера прячет деньги, и решила сбежать. В 2004 году я уехала в Яньбинь на поезде. Там я встретила несколько бездомных сирот из Северной Кореи. Они привели меня в свое убежище, показали, где спать по ночам. Конечно, взрослая женщина не должна спать на улице, но мне было всё равно: я чувствовала себя окрылённой, потому что смогла получить хоть немного свободы. Однако восторг был недолгим. В Яньбине полиция очень жестока: агенты преследуют всех северокорейских перебежчиков и отправляют их обратно домой. Я также рисковала попасться в руки работорговцам. Поэтому я решила покинуть это место. Я шла и шла куда глаза глядят, не зная, куда приду.
Я потратила почти все деньги, которые привезла с собой, и, когда больше не смогла идти, просто упала в обморок. Очнулась я в чужом доме. Напротив меня стоял мужчина. Я подумала, что меня снова продали в рабство, и захотела умереть. Но он лишь спросил меня, где я живу, что со мной случилось, и сказал, что я нахожусь в городе Хэлун. Я сомневалась, стоит ли рассказывать о себе, но потом решила выложить ему всю правду и умоляла отправить меня обратно в КНДР. Он предложил передохнуть пару дней в его доме. Впервые я почувствовала себя спокойно с тех пор, как покинула Корею. Я осталась у него на целый месяц, лучше узнала его. С одобрения его семьи мы поженились. Я даже смогла связаться с матерью - она приехала для встречи со мной. А мой муж навещал её в Пхеньяне.
Как я оказалась в трудовой колонии в КНДР
Моя жизнь наполнилась счастьем. Я забеременела. Но счастье было недолгим. В 2005 году китайская полиция внезапно явилась к нам домой среди ночи - и меня депортировали обратно в Северную Корею. Я оказалась в отделении Министерства национальной безопасности в городе Мусан. После расследования меня заключили под стражу и отправили в колонию. Я ждала, пока кто-нибудь придет за мной и заберёт меня в Пхеньян. В колонии меня спросили, беременна ли я. Я солгала, ведь срок был совсем маленьким - всего один месяц. Но надзиратели всё равно выяснили всю правду - в наказание за мою ложь они давали мне самую трудную работу и не позволяли спать ночью.
Я таскала на своей спине строительные блоки и работала на стройплощадке даже тогда, когда остальные отдыхали. Я не помню, сколько раз я падала на землю. Однажды я почувствовала себя очень уставшей, все вокруг стало размытым. Не знаю, что случилось, но, когда я очнулась, ребёнка внутри меня уже не было. Я даже не могла плакать, потому что чувствовала себя виноватой перед этим малышом, который был несчастен ещё до рождения. Он выбрал неправильную мать.
Вместе с ребёнком я потеряла и волю к жизни, начала страдать от недоедания и худеть. А из Пхеньяна никто за мной не приезжал. Я выглядела как ходячий труп, поэтому меня выслали из тюрьмы, чтобы я умерла за её пределами. Когда я покинула тюрьму, я снова начала плакать - я не знала, что делать с моей жизнью.
Я не могла вернуться в Пхеньян, чтобы увидеть маму, поэтому решила вернуться в Китай. Я знала, что мама останавливалась в Намьянге, когда приезжала навестить нас. Я поехала туда и смогла связаться с мужем. Он приехал увидеться со мной и не смог сказать ни слова во время нашей встречи. Я не смогла признаться в том, что потеряла ребёнка, - но он и так знал это. Он сказал, что мы снова сможем завести детей, а пока хорошо, что я жива.
Год во вьетнамской тюрьме
После того как муж уехал, я вернулась в Китай с помощью агента. Муж сказал, что я не могу больше оставаться у него, потому что вся деревня знает про меня. Он посоветовал мне бежать в Южную Корею. Мы поехали вместе - он сказал, что не может отпустить меня с кем-то ещё, он сам переведёт меня через границу. Сначала муж помог мне попасть во Вьетнам. Но, когда я приехала туда, вьетнамская полиция поймала меня и отправила в тюрьму.
Я умоляла их отправить меня в Южную Корею, потому что я из Северной Кореи, но они не поняли ни единого слова. Я провела год в тюрьме, изучая вьетнамский. Я наконец-то смогла рассказать свою историю и взмолилась, чтобы меня отправили в Южную Корею. Может быть, небеса помогли мне, но меня действительно депортировали в Южную Корею.
После прохождения допроса в южнокорейских спецслужбах и обучения в адаптационном центре я позвонила мужу. Он был уверен, что я уже забыла о нём. Я рассказала ему о годе жизни во вьетнамской тюрьме. После завершения обучения я перевезла мужа к себе по визе для супругов. Я хотела завести ребенка, но не могла. Мне сказали, что после выкидыша я, возможно, больше не смогу иметь детей. Но доктора всё-таки смогли помочь мне, и теперь у меня близнецы.
Источники:
http://apparat.cc/world/defector-story-2/
http://apparat.cc/human/defector-story-3/
Читайте также:
Торговля женщинами в Китае набирает обороты
Малоизвестные факты о современной работорговле
Любящий муж 12 лет держит купленную жену в клетке
«Европейский альянс за права человека в Северной Корее» публикует мемуары людей, которые сбежали из КНДР.
История кореянки Парк Джиюн, которая, бежав из страны, попала в рабство в Китае, а затем была поймана и оказалась в трудовом лагере в Северной Корее.
Я всегда использую прилагательное «счастливый», когда описываю свою жизнь в КНДР, потому что нас учили испытывать две эмоции - либо счастье, либо ненависть. Ненависть должна быть направлена по отношению к любой силе, которая угрожает северокорейской идеологии. Всё остальное - это счастье. У нас не было возможности испытывать все те сложные эмоции, через которые проходят все люди.
Моя семья
Мой отец был водителем, а мать - домохозяйкой. Когда я была маленькой, мы часто ели китайские и советские сладости, так как у моего отца была машина. Автомобили были большой редкостью, поэтому на услуги отца всегда был спрос. Он работал на разные компании и привозил нам много еды, хотя и не зарабатывал денег. Родственники мамы жили в Китае. В 1980-х они начали заниматься бизнесом в КНДР и также привозили нам много еды и сладостей. Мы ели их дома - делиться с друзьями было нельзя, потому что они могли донести на нас в полицию.
В 1980-х моя мама начала работать на чёрных рынках. Это было связано с экономическими проблемами в КНДР, из-за которых женщин увольняли с заводов, а получить государственную должность им было сложно. Первый чёрный рынок открылся в КНДР в середине 1980-х, а затем их стало появляться очень много на границе с Китаем.
Мамины китайские родственники привезли много одежды и предметов быта, и мама начала ими торговать. Она понимала суть бизнеса и знала цену деньгам, так что много зарабатывала. Мой отец был недоволен её работой и часто злился, но потом мамина работа изменила папину жизнь. Например, раньше он курил северокорейский табак, а тут начал курить китайский. Кроме того, сначала мы впятером жили в доме с одной комнатой. В Северной Корее запрещено свободно переезжать из одного места в другое, но мама дала взятку чиновнику, так что мы поселились в доме с двумя комнатами, хотя это и было нелегально.
Мой папа был членом партии. Во время службы в армии отец поймал шпиона из Южной Кореи - у него на животе остался шрам после схватки с ним. На следующий день после поимки шпиона отцу разрешили вступить в партию. Папа был верен ей, так что ему всё равно не нравилось занятие жены. Но отец начал сильно меняться, когда в 1996 году умер его брат. Он жил в сельской местности и голодал от нехватки еды и перебоев в её поставке. Я до сих пор помню, как беспомощно выглядел отец в день смерти брата. По его лицу было понятно, что его сердце разбито.
После этого отец смирился с занятием жены и даже помогал ей торговать. Мама много работала, но из-за того, что её бизнес был нелегальным, на неё постоянно сыпались трудности. Однажды жизнь моей семьи изменилась. Бизнес мамы разваливался, она вся была в долгах и поэтому уехала из дома, чтобы заработать.
Побег из Северной Кореи
В молодости многие счастливы и полны надеждами. Однако для меня это был самый сложный и болезненный период, который оставил большие шрамы на моём сердце. Я мечтала стать учительницей. Моя мечта сбылась, но работа заставила меня проснуться. Дети голодали, а некоторые из них были сиротами. Это разбивало моё сердце. Вскоре после встречи с этими несчастными детьми большое тёмное облако нависло и над моей жизнью.
Отец заболел от горя, когда мама уехала. Теперь я несла ответственность за всю семью, но не знала, как выжить. Чтобы найти деньги на лечение отца, я продала наше имущество, но его состояние не улучшилось.Потом случилось ещё одно несчастье. Мой брат сбежал с военной базы после того, как его поймали за провинность. Его преследовала полиция, и отец сказал мне бежать с братом. Я уехала, так и не увидев смерть своего отца. Оставив его лежать в холодной комнате, я начала своё путешествие, из которого так никогда и не смогла вернуться домой.
Как меня продали в рабство в Китай
Я покинула КНДР в 1998 году из-за массового голода. В 1990-х годах от него умерло больше трёх миллионов человек. Это подтолкнуло очень многих людей к бегству из Северной Кореи. Второй причиной отъезда, как я уже сказала, было моё желание спасти брата.
На меня вышел один мужчина, который пообещал мне достойную и хорошо оплачиваемую работу в Китае, а моему брату - безопасность. Однако, когда мы добрались до Китая, меня доставили в место, где торгуют людьми, а брата поймали и отправили в КНДР - я до сих пор не знаю, жив он или нет. Мне было так стыдно, что я долгое время об этом никому не рассказывала. Но то же самое пережили и другие женщины из Северной Кореи. Меня купил китайский фермер за 5000 юаней (около 800 долларов по нынешнему курсу. - Прим. ред.). Женщин из КНДР собрали в одном месте, и китайцы выбирают, кого они хотят.
Меня продали мужчине из провинции Хэйлунцзян. Шесть лет я жила как рабыня на севере Китая. Права женщин - это важный показатель того, как в стране в целом обстоят дела с правами человека. В КНДР к женщинам с плохим происхождением относятся, как к животным или рабам. То же самое происходит в Китае. В 1946 году в Северной Корее было провозглашено равенство полов, но на самом деле мужчины - это небо, а женщины - земля. 80% северокорейских женщин, которые бегут в Китай, становятся рабынями - их используют для секса или труда.
Я не могла сбежать из китайской деревни, в которой жила, потому что все жители следили за мной. Мне угрожали и говорили, что, если я попытаюсь убежать, меня разденут, изнасилуют на глазах у всех, а потом доложат в полицию, которая меня убьет. Я хотела умереть, но вспоминала своего отца и старалась преодолеть трудности.
Мой муж был беден и одержим азартными играми. Я работала с утра до вечера. Он проиграл дом, и мы поселились в каморке охранника, площадь которой составляла 1,8 квадратных мета. В Китае я родила сына. В КНДР детей, у которых есть один иностранный родитель, убивают. Китайское правительство не признаёт существование детей от северокорейских матерей, так что ребенок растёт без доступа к образованию и без права на передвижение. Сейчас в Китае около 20,000 таких детей.
До 2004 года я почти ничего не знала о трудовых лагерях в КНДР. Но в том году меня поймали китайские полицейские, и я очень хорошо узнала об ужасах лагерей: меня арестовали и вернули в КНДР.
Северокорейская тюрьма
Я думала, что, поскольку мы покинули страну из-за голода, власти КНДР не будут обращаться плохо. Я никогда не была в тюрьме в КНДР, так что надеялась, что там будет место для каждого. Но тюрьма была переполнена. В туалете не было перегородок, чтобы скрыться от чужих глаз. Спать было почти невыносимо. В каждой комнате было по 40-50 человек, и мне не хватало места. Если я просила подвинуться, меня пинали.
Во время менструации женщинам приходилось использовать кусочки полотенец. Однажды, когда я стирала такое полотенце, меня поймал охранник - ему не нравилось то, что я делаю. Я была наказана: меня заставили положить окровавленный кусок ткани на голову и всё утро говорить «Простите меня». Это было отвратительно, и я чуть не упала в обморок. Вскоре люди, которые пытались бежать в Южную Корею, были приговорены к пожизненному заключению в этой тюрьме. Меня же отправили в рабочий лагерь в уезде Онсонъгун.
Моя жизнь в трудовом лагере
Я оказалась в этом ужасном ГУЛАГе. Там я должна была работать, пока меня не пошлют в лагерь в другой провинции. Стояло жаркое лето, но мы не могли мыться и ходить в туалет без разрешения. Нам давали рис, который был жёстким, как камень, - его присылали из Китая, где им кормили свиней.
Потому меня отправили в лагерь, который находился недалеко от дома моей семьи, - раньше я много раз проходила мимо него, но не знала, что это за здание. Там я работала на ферме. Мы сами были как коровы или лошади: женщины должны были вчетвером тянуть повозки c удобрениями. Немыслимо, как люди могут справиться с такой тяжестью. Я думала только о выживании. Люди вокруг умирали один за другим. Было сложно смотреть на это.
Мы должны были работать босиком с утра до позднего вечера. Это был ад. В сельской местности КНДР не вымощены дороги, и на них много камней и острых стекол. Однажды я проснулась и поняла, что не могу двигаться, потому что одна нога сильно распухла. Мне нужно было работать, но я не могла идти - за это меня избили охранники. Нога болела и была парализована. На следующий день ноги так раcпухли, что не влезали в брюки. Одна из них почернела.
В лагере не хотели, чтобы в нём был зафиксирован несчастный случай. У меня была высокая температура, но лекарств не было. Днём мне разрешили сидеть на солнце. Мне казалось, что самочувствие улучшается, но я увидела, что нога покрылась волдырями. Когда они лопнули, мне сказали, что пахнет, как будто кто-то умер. Меня отвезли в больницу. Доктора сказали, что никак помочь нельзя и нужно ампутировать ногу. Я отказалась, и с помощью моего дяди, который подписал нужные бумаги, меня выпустили из лагеря. Дядя сказал, что не хочет меня больше никогда видеть.
Лето было жарким, и мои ноги гнили очень быстро. Мне было некуда идти, и я жила на улице. По мне ползали жуки, c ног свисали куски кожи. Я боялась смерти, молилась и просила Будду спасти меня и позволить мне встретиться с моим сыном. Чтобы выжить, я пошла в полицию и умоляла отправить меня в приют для сирот. Я выглядела как попрошайка: мои волосы стали тусклыми, жуки ползали по всему моему телу, вторая нога и руки тоже начали опухать. Через неделю мне разрешили поехать в приют.
Возвращение в Китай
Небеса помогли мне, и, пока я ждала решения полиции, я встретила около участка доктора, который лечил травами. Если ты общаешься с человеком, которого поймали в Китае, ты тоже становишься преступником, так что нам пришлось назначить тайную встречу. Когда он снял марлю с моей ноги, он не мог вымолвить и слова из-за шока. Они приложил травы к гниющим участкам, и это помогло мне. C собой он дал мне белую пудру, которую я использовала два месяца, пока нога не прошла.
В приюте жили только дети. Мне было тяжело двигаться, так что они помогали мне дойти до туалета. Через три месяца я начала собирать кукурузу. Молодые охранники поймали меня, когда я украла немного кукурузы. Они хотели заняться со мной сексом, но я сказала им, что у меня гангрена и я заражу их.
Когда моё пребывание в приюте подошло к концу, я решила навестить своего дядю и найти могилу отца. Дядя не стал меня слушать и выгнал из дома. Когда я нашла могилу папы, я заплакала. Мой отец умер, чтобы его дети были успешными. Мне было жаль, что мы не увиделись, когда я вернулась в КНДР. Мне до сих пор снится отец с широкой улыбкой на лице. Он помогает мне.
Потом я снова покинула Северную Корею. В этот раз в Китай меня продал кореец. Я прошла 400 километров, хотя моя нога ещё не до конца прошла. Я шла, думая о своем сыне. Когда мы прибыли в Хверён (северокорейский город на границе с Китаем), мне удалось убежать, а потом я всё-таки нашла своего сына.
P.S. Парк Джиюн сейчас живет в Лондоне и является координатором «Европейского альянса за права человека в Северной Корее». Ее история рассказана в документальном фильме Under a Different Sky.
Рассказ жительницы Пхеньяна, которая скрывается под псевдонимом Парк Икс Икс. Она бежала от голодной смерти и после долгих скитаний по разным странам смогла обрести семью и наладить свою жизнь в Южной Корее
Мой родной город - Пхеньян. Я жила там с рождения и до момента, когда покинула КНДР. В Северной Корее все завидуют родившимся в столице. Они думают, что у нас есть какие-то привилегии. Но моя жизнь в Пхеньяне была тяжёлой и жалкой.
Система распределения не работает нормально нигде, и Пхеньян не исключение. Однажды мне удалось взять перерыв в работе на текстильной фабрике и уехать к дяде в деревню, чтобы достать немного продуктов. Но, когда я приехала в провинцию Хамгён-Пукто, я увидела, что его семья живёт просто ужасно. Моя тётя рассказала мне о людях, которые переплывают реку у китайской границы, чтобы купить еду, и добавила, что тоже попробует так сделать.
Я была в шоке, когда услышала об этом. В Пхеньяне никто не осмеливается говорить подобные вещи вслух. Я решила пойти в Министерство национальной безопасности и донести на неё. Но дядя переубедил меня: тяжело вздохнув, он объяснил, что почти все в деревне умирают голодной смертью, каждый день из домов доносятся жуткие стоны. В гостях у дяди я проводила каждый день в страхе, думая, зачем я сюда приехала и что, если меня обвинят в шпионаже. В Пхеньян я вернулась домой с пустыми руками. Я хотела рассказать всё маме, но дядя просил меня не делать этого.
Спустя пару месяцев я пришла домой с работы и застала маму в слезах. Кто-то передал ей письмо от дяди. Он писал, что уже давно ничего не слышал о своей жене. Она ушла из дома в поисках еды, и её дети умерли от голода, пока ждали свою маму. Тогда я решила рассказать маме правду. Она не вымолвила ни слова, только молча смотрела в потолок, пока я всё ей рассказывала.
Однажды мама сказала, что мы должны продать часть своих вещей, чтобы купить продукты. В Пхеньяне, в отличие от других провинций, торговать на улице запрещено. Это были долгие-долгие дни: каждое утро мама уходила на чёрный рынок, чтобы продать вещи, и возвращалась домой ни с чем, потому что даже не могла спокойно достать их на улице. Слова тёти о бегстве эхом повторялись у меня в голове.
Как я покинула Пхеньян
Без еды я больше не могла ходить на работу. Я сказала маме, что должна снова проведать дядю. Тогда я и представить себе не могла, что навсегда попрощаюсь с Северной Кореей. Я уехала в апреле 2003 года, в канун дня рождения Ким Ир Сена.
Я застала дядю сильно постаревшим, хотя прошёл лишь год с нашей последней встречи. Я до сих пор помню слезы на его глазах. Когда его дети умерли, его жизнь потеряла смысл, и он до сих пор не знал, что произошло с его женой. Как-то я спросила его, могу ли я тоже поехать в Китай, и рассказала, как тяжело живется дома в Пхеньяне. Дядя сказал, что пограничный контроль усилился, поэтому очень сложно пересечь границу без помощи агента. Но затем он добавил: «Почему бы нам не сделать это! Лучше быть арестованным при попытке бегства, чем умереть здесь, ничего не предпринимая».
Это был май - время посевных работ, когда почти ни у кого нет никакой еды. Мы купили небольшой запас продовольствия на те деньги, что я привезла с собой, а потом отправились в городок Хверён на границе с Китаем (Хверён находится рядом с рекой Туманная, через которую жители КНДР часто переправляются в Китай. - Прим. ред.).
Там всё было по-другому. Торговцы продавали еду на китайском рынке. Мы притворились, что привезли с собой товары на продажу, и исследовали город, пока дядя пытался выяснить, как можно пересечь Туманную. Однажды дядя наконец сказал мне, что нашёл человека, который нам поможет. Но мы должны были перебраться через границу сегодня же ночью. Кто знал, что это обернётся таким кошмаром?
Агент привез нас в дом работорговцев. Там я навсегда рассталась с дядей. Мне сказали, что за месяц работы на ферме я смогу заработать достаточно денег, чтобы отправиться назад в Северную Корею, но я не могу остаться вместе с дядей, потому что мужчины работают в шахтах, а женщины на фермах. Так нас разделили.
Как меня продали в рабство в Китай
Я была шокирована и не говорила целый месяц. Меня привезли в провинцию Хэйлунцзян, в деревеньку, окружённую горами. Внутри домов люди поджигали солому, разводили огонь и готовили рис - стены покрывались копотью, а люди становились похожи на животных. Так началась моя жизнь в рабстве. Фермеру, который купил меня за 8000 юаней, было около 50 лет. Он сделал это, поскольку не мог найти себе жену - был слишком беден и жил с матерью.
Он был на 20 лет старше меня, поэтому никогда не бил меня и не издевался надо мной. Но и не выпускал меня из дома. Он был уверен, что я убегу. Я провела в четырёх стенах в запертом доме один год, хотя по ощущениям это заняло десять лет. Много раз я плакала и думала: «Я должна заработать деньги и вернуться домой к моей маме. Что я здесь делаю? Я не могу больше жить, как призрак».
Пока я смотрела телевизор, я смогла выучить китайский. Я также узнала, где мать фермера прячет деньги, и решила сбежать. В 2004 году я уехала в Яньбинь на поезде. Там я встретила несколько бездомных сирот из Северной Кореи. Они привели меня в свое убежище, показали, где спать по ночам. Конечно, взрослая женщина не должна спать на улице, но мне было всё равно: я чувствовала себя окрылённой, потому что смогла получить хоть немного свободы. Однако восторг был недолгим. В Яньбине полиция очень жестока: агенты преследуют всех северокорейских перебежчиков и отправляют их обратно домой. Я также рисковала попасться в руки работорговцам. Поэтому я решила покинуть это место. Я шла и шла куда глаза глядят, не зная, куда приду.
Я потратила почти все деньги, которые привезла с собой, и, когда больше не смогла идти, просто упала в обморок. Очнулась я в чужом доме. Напротив меня стоял мужчина. Я подумала, что меня снова продали в рабство, и захотела умереть. Но он лишь спросил меня, где я живу, что со мной случилось, и сказал, что я нахожусь в городе Хэлун. Я сомневалась, стоит ли рассказывать о себе, но потом решила выложить ему всю правду и умоляла отправить меня обратно в КНДР. Он предложил передохнуть пару дней в его доме. Впервые я почувствовала себя спокойно с тех пор, как покинула Корею. Я осталась у него на целый месяц, лучше узнала его. С одобрения его семьи мы поженились. Я даже смогла связаться с матерью - она приехала для встречи со мной. А мой муж навещал её в Пхеньяне.
Как я оказалась в трудовой колонии в КНДР
Моя жизнь наполнилась счастьем. Я забеременела. Но счастье было недолгим. В 2005 году китайская полиция внезапно явилась к нам домой среди ночи - и меня депортировали обратно в Северную Корею. Я оказалась в отделении Министерства национальной безопасности в городе Мусан. После расследования меня заключили под стражу и отправили в колонию. Я ждала, пока кто-нибудь придет за мной и заберёт меня в Пхеньян. В колонии меня спросили, беременна ли я. Я солгала, ведь срок был совсем маленьким - всего один месяц. Но надзиратели всё равно выяснили всю правду - в наказание за мою ложь они давали мне самую трудную работу и не позволяли спать ночью.
Я таскала на своей спине строительные блоки и работала на стройплощадке даже тогда, когда остальные отдыхали. Я не помню, сколько раз я падала на землю. Однажды я почувствовала себя очень уставшей, все вокруг стало размытым. Не знаю, что случилось, но, когда я очнулась, ребёнка внутри меня уже не было. Я даже не могла плакать, потому что чувствовала себя виноватой перед этим малышом, который был несчастен ещё до рождения. Он выбрал неправильную мать.
Вместе с ребёнком я потеряла и волю к жизни, начала страдать от недоедания и худеть. А из Пхеньяна никто за мной не приезжал. Я выглядела как ходячий труп, поэтому меня выслали из тюрьмы, чтобы я умерла за её пределами. Когда я покинула тюрьму, я снова начала плакать - я не знала, что делать с моей жизнью.
Я не могла вернуться в Пхеньян, чтобы увидеть маму, поэтому решила вернуться в Китай. Я знала, что мама останавливалась в Намьянге, когда приезжала навестить нас. Я поехала туда и смогла связаться с мужем. Он приехал увидеться со мной и не смог сказать ни слова во время нашей встречи. Я не смогла признаться в том, что потеряла ребёнка, - но он и так знал это. Он сказал, что мы снова сможем завести детей, а пока хорошо, что я жива.
Год во вьетнамской тюрьме
После того как муж уехал, я вернулась в Китай с помощью агента. Муж сказал, что я не могу больше оставаться у него, потому что вся деревня знает про меня. Он посоветовал мне бежать в Южную Корею. Мы поехали вместе - он сказал, что не может отпустить меня с кем-то ещё, он сам переведёт меня через границу. Сначала муж помог мне попасть во Вьетнам. Но, когда я приехала туда, вьетнамская полиция поймала меня и отправила в тюрьму.
Я умоляла их отправить меня в Южную Корею, потому что я из Северной Кореи, но они не поняли ни единого слова. Я провела год в тюрьме, изучая вьетнамский. Я наконец-то смогла рассказать свою историю и взмолилась, чтобы меня отправили в Южную Корею. Может быть, небеса помогли мне, но меня действительно депортировали в Южную Корею.
После прохождения допроса в южнокорейских спецслужбах и обучения в адаптационном центре я позвонила мужу. Он был уверен, что я уже забыла о нём. Я рассказала ему о годе жизни во вьетнамской тюрьме. После завершения обучения я перевезла мужа к себе по визе для супругов. Я хотела завести ребенка, но не могла. Мне сказали, что после выкидыша я, возможно, больше не смогу иметь детей. Но доктора всё-таки смогли помочь мне, и теперь у меня близнецы.
Источники:
http://apparat.cc/world/defector-story-2/
http://apparat.cc/human/defector-story-3/
Читайте также:
Торговля женщинами в Китае набирает обороты
Малоизвестные факты о современной работорговле
Любящий муж 12 лет держит купленную жену в клетке