Палач и жертва. Часть III - Возможно ли исцеление?
Оригинал взят у femina_vita в Палач и жертва. Часть III - Возможно ли исцеление?
"Мы считаем, что в терапии тяжелой травмы вопросы смысла и ценностей, наряду с этическими проблемами, занимают центральное место, причем этику мы понимаем в первую очередь как запрос не столько на "хорошую жизнь", а сколько на "выживание". [...]
Поскольку любая травма представляет собой объективно бессмысленное вмешательство, утрату связности, непрерывности Я, нападение на индивидуальную систему ценностей и переживание смысла, терапевтическое сопровождение должно помогать "интегрировать объективно бессмысленное вмешательство в субъективные структуры" (Ehlert/Lorke)
(Меня уже давно перестала устраивать позиция, что у любого страдания есть смысл. И я спорю об этом с близкими мне людьми и клиентами, порой до хрипоты. Ну какой смысл в том, что родители избивают ребенка? Какой смысл в инцесте? Или может быть есть смысл в моральных издевательствах? Я пережила непростое детство и чудовищный в своем психологическом насилии брак. Да - это сделало меня такой, какая я есть - человеком со стрежнем, с ценностями и с умными мозгами :-) Но.. может быть я была бы еще лучше? Может быть я бы стала балериной, как мечтала в детстве? Или писала бы сейчас добрые детские книжки, вместо мучительно тяжелых текстов, как в этом жж? Бессмысленность насилия для меня очевидна! Оно не нужно для того, чтобы стать лучше, мудрее и сильнее, потому что многих людей травма насилия ломает...и достаточно часто бесповоротно. Это очень сложно - подниматься снова и снова. И насилие, даже переработанное, осознанное и интегрированное, все равно дает о себе знать в обычной ежедневной жизни. И если бы люди, причиняющие насилие, дали жертве возможность выбирать, то, я думаю, не нашлось бы желающих получить свой жизненный опыт через страдания и боль. Насилие - бессмысленно, бесчеловечно и аморально. Это моя жизненная позиция.Примечание мое.)
Травма приводит к разрушению собственных границ человека и к потере критериев при различении внешнего и внутреннего. Поэтому абстиненция в отношении проблем смысла и ценностей лишает пациента возможности объективировать внешний мир как травмирующий и отделить его от себя. При этом терапевт может стать в глазах жертвы соучастником палача, что означает мощную ретравматизацию. (Becker, 1992) Участие терапевта и его активная позиция должны помочь в восстановлении жизненной перспективы, разрушенной в ходе пытки, как это практикуется и в терапии психозов и сексуальных злоупотреблений.
Если внутренний и внешние миры больше не имеют ясных очертаний и граница между ними намеренно уничтожена, если утрачены смысл и значение, то терапевту необходимо быть неравнодушным, не занимать нейтральную позицию по отношению к политическому и социальному контексту, которому принадлежит травматичное переживание. (Я убеждена, что амбивалентная позиция в отношении насилия помогающего специалиста - недопустима! Не должно быть нейтральной позиции при терапии травмы насилия, травмы убийства души, ибо зло должно быть названо. Я бы не назвала первичную работу с травмой психотерапией, - термин психохирургия подходит больше. Тем более, что по доброй воле в кабинет помогающего специалиста взрослый человек при травме насилия приходит в фазе "Раненного Я". И времени у терапевта до перехода человека в состояние "Надеющегося Я" может быть очень немного. При работе "по законам жанра", терапевтическое воздействие в фазе "Надеющееся Я" будет иметь нулевую эффективность. Если глубина и продолжительность травматизации во времени велики, то фаза "Раненного Я" становится очень краткосрочной, а потом и вовсе исчезает, приводя к необратимым изменениям в психики. Примечание мое.)
Нам нужен политический психоанализ, который не будет боятся контакта с общественными структурами в целом и структурами политического насилия в частности. Нам нужна психотерапия, имеющая собственное мнение и не усугубляющая существующее положение дел, поддерживающее вытеснение. (В этом я вижу задачу феминистического движения - в активном, психологически грамотном противостоянии насилию над женщинами и детьми. Примечание мое.)В рамках феминистического психоанализа и феминистской психотерапии эти политические и эмансипированные претензии давно уже приняты во внимание.[...]
...терапевт берет на себя не только функцию контейнирования и утверждается в традиционной отзеркаливающей аналитической роли, но и занимает четкую позицию по отношению к социально-политической реальности пыток. Пациенту необходимо знать мнение терапевта и услышать его оценку, ведь политически аморфный и абстинентный терапевт вызывает недоверие, и возникают подозрения, не является ли он одним из тех, кто применяет пытки.[...]
Люди перенесшие пытки, не только потеряли веру в то, что сами имеют ценность, у них утрачено и чувство ценности жизни вообще. (Тема нежелания жить, суицида - одна из самых актуальных при травме насилия. И мало кто из обычных людей знает, что суицид - это далеко не так, как представлено в кинематографе или книгах - длительные размышления, написание записок и выбор способов. Нет, суицид в значительной степени ситуативное состояние, когда не хватило внутриличностных ресурсов справится с душевной болью в единицу времени. Примечание мое.) [...]
Канадский психиатр Абдул-Миссах Гадириан исследовал реакции людей на мощные социальные стрессоры и ситуации, приводящие к страданиям, и установил, что религиозная вера и сила духовной истины придает смысл страданию и делает возможными такие стратегии преодоления страданий, которые не укладываются в обычную парадигму реакций на стресс. (Я убеждена, что выход из травмы насилия возможен только через поиск духовного пути, потому что не вижу другого способа интегрировать в свою жизнь бессмысленное зло. И я четко отделяю религию, как закостеневшую парадигму мышления, с ее шаблонными решениями и всеми уже найденными ответами, от следования по индивидуальной дороге души.Примечание мое.)[...]
Исследование мотивов людей, которые во времена Гитлера не стали убийцами или исполнителями его планов, а помогали преследуемым, так же показывает значение системы ценностей, которая даже в экстремальной ситуации остается внутренней опорой. Результаты исследований показывают, что именно прочная система ценностей во многом определяет то, что люди даже под угрозой смерти превосходят самих себя. (Абьюзер причиняет насилие не по причине внешних обстоятельств, а опираясь на систему ценностей, интегрированную в его личность. Именно система ценностей абьюзера, его когнитивные схемы не заставляет его меняться, чтобы не происходило, как бы сильно не старалась жертва - его система ценностей уродлива и примитивна, потому что ценность там одна - "Я хочу!" Примечание мое.)[...]
Поэтому основной целью тоталитарных систем и насильственных режимов становится уничтожение индивидуальной системы ценностей, создание всепроникающей неоднозначности, двойственности и уязвимости людей, чтобы их идеалы не могли быть подлинными и действующими. (Это прекрасно прослеживается в нарастающей в социуме объективизации женщины, в нарастающей динамике культуры потребления, а также в нормализации насилия и психопатических черт у социального успеха. Примечание мое.)[...]
Можем ли мы в психотерапии зайти так далеко, что раны "наконец заживут"? Что вообще значит "исцеление"? Как можно в терапии пробудить душу в человеке, утратившем душу? Возможно ли в принципе исцелить потерю души? Можно ли вырваться из ада или же травма и пытки означают вечное проклятие?
В египетских Книгах мертвых мы находим утешительное известие, что в смерти возможно обновление жизни. Книги мертвых предназначались не только для умерших, но и для живых, были путеводной нитью к духовности. [...]
Символическое понимание образов Книг мертвых как признаков обновления и нового начала, а также вера в круговорот времени встраивают прошлое отдельного человека в смыслы и циклы общего целого. Таким образом, любовь и смерть дают нам ресурсы и смысл жизни.[...]
В темницах бессловесности и несказуемости мы должны достигать понимания невербальными средствами. Нам нужны символы и ритуалы, чтобы "вернуть" потерянную душу.То, что в шаманизме называют потерей души, в нашем терапевтическом понимании означает ранение человека в самое сердце, разрушение его смысла жизни. Шаманы всегда были убеждены, что "утрата души" означает отклонение от целостности и гармонии и неизбежно делает человека больным. [...]
"Способность терапевта увидеть позитивное в том, что изначально является негативным с точки зрения мучительных субъективных переживаний больного, и сказать ему об этом - первый шаг к целительному диалогу" (Benedetti, 1992)
Спуск в подземный мир - это спуск в глубь души, во имя жизни, чтобы "вызволить" от туда блокированное, фрагментированное, раненое. Так же как и путешествие шамана, это психологическое путешествие опасно и болезненно. [...]
Беккер считает "исцеление" тяжело травмированных людей невозможным в том смысле, что они полностью избавятся от страданий. Исцелением становится начало горевания и оплакивания страданий. Лангеггер пишет о том, что в психиатрии исцелить "неизлечимо больных" давно оставлены и за ними лишь "ухаживают". Однако он также называет ошибочным идеализированные ожидания пациентов, которые хотят "выздороветь", в то время, как психотерапия может лишь помочь человеку лучше уживаться и обращаться со своей душевной "искалеченностью" или "ненормальностью", со своим личным адом. (Я согласна целиком и полностью - человек уже никогда не вернется в то невинное и наивное состояние своего бытия, которое было до травмы. И, в контексте этого моего понимания терапии травмы, идея социума о необходимости прощения для всех и вся мне кажется безнравственной, фальшивой и антигуманной. Примечание мое.)
Его ассоциация с адом указывает на то, что возвращение от смерти к жизни - крайне редкий исход. Мифы говорят о месте, откуда нет возврата, в книге Иова мы читаем, что "нисшедший в преисподнюю не выйдет".
И все же мифы богаты на представления о спасении; воскресение и спасение мертвых, их возвращение к жизни - тема многих религиозных традиций. Из Книг мертвых мы знаем о преображении богов: "они оживают и восстают из мертвых", это дает пробивающиеся ростки творческих импульсов, которые преобразуют старую систему ценностей. Всем "невинно погибшим" будет возвращена жизненная сила, но в тоже время Книги мертвых свидетельствуют о том, что каждый творческий акт связан с жертвоприношением и утратами. (Те утраты и жертвоприношения, которые "уплачивает" жертва в период их отдачи, кажутся чудовищными и невосполнимыми, но если человек справится, не сломается, то его ожидает совсем иное, новое состояние бытия. Примечание мое.)[...]
Ужас и зло, доставшиеся людям, прошедшим через пытки, мотивировал многих из них на то, чтобы двигаться в сторону осознанного принятия ран и ущерба и активного и заинтересованного поиска "добра". Мы не раз убеждались, что на почве таких травматических ран может расти лечебная трава, которую не способна "изобрести" никакая психотерапия." (с)
По материалам книги Урсулы Виртц и Йорга Цобели "Жажда смысла".
Берегите свет своей души и время своей жизни!
Символ этой записи - свеча.
Свеча символизирует свет во тьме жизни, озарение, живительную силу Солнца. Универсальным является использование свечей в религиозных целях, на алтарях и в процессиях. Краткостью своего существования свеча символизирует одинокую трепетную человеческую душу, мимолетность жизни, которую так легко погасить.
Свеча - вечный спутник человека на дороге жизни. Она свет во тьме. Озарение. Живительная сила. Надежда. Символ человеческой души, ее внутренней силы: одной маленькой свечи достаточно, чтобы разомкнулась тьма, - и ее стойкости и вертикальности: пламя свечи, как бы ее ни поворачивали, всегда устремлено к небу.
Она освещала любой путь, любой переход - и физический, и не физический. Тропинка, выложенная горящими свечами, была символом пути, на котором человек не одинок: идущие впереди оставляли зажженные огоньки тем, кто идет следом, - вел ли этот путь через лес, через историю или через жизнь. В погребальных традициях свечи были символом света «мира предстоящего», возрождения на ином плане бытия.
В христианской традиции свеча - божественный свет, сияющий в мире, свидетельство причастности человека к Божественному. Чистота воска означала чистоту человека, мягкость - его способность слушать волю Бога. Три совмещенные свечи - Святая Троица, триединство мира.
"Мы считаем, что в терапии тяжелой травмы вопросы смысла и ценностей, наряду с этическими проблемами, занимают центральное место, причем этику мы понимаем в первую очередь как запрос не столько на "хорошую жизнь", а сколько на "выживание". [...]
Поскольку любая травма представляет собой объективно бессмысленное вмешательство, утрату связности, непрерывности Я, нападение на индивидуальную систему ценностей и переживание смысла, терапевтическое сопровождение должно помогать "интегрировать объективно бессмысленное вмешательство в субъективные структуры" (Ehlert/Lorke)
(Меня уже давно перестала устраивать позиция, что у любого страдания есть смысл. И я спорю об этом с близкими мне людьми и клиентами, порой до хрипоты. Ну какой смысл в том, что родители избивают ребенка? Какой смысл в инцесте? Или может быть есть смысл в моральных издевательствах? Я пережила непростое детство и чудовищный в своем психологическом насилии брак. Да - это сделало меня такой, какая я есть - человеком со стрежнем, с ценностями и с умными мозгами :-) Но.. может быть я была бы еще лучше? Может быть я бы стала балериной, как мечтала в детстве? Или писала бы сейчас добрые детские книжки, вместо мучительно тяжелых текстов, как в этом жж? Бессмысленность насилия для меня очевидна! Оно не нужно для того, чтобы стать лучше, мудрее и сильнее, потому что многих людей травма насилия ломает...и достаточно часто бесповоротно. Это очень сложно - подниматься снова и снова. И насилие, даже переработанное, осознанное и интегрированное, все равно дает о себе знать в обычной ежедневной жизни. И если бы люди, причиняющие насилие, дали жертве возможность выбирать, то, я думаю, не нашлось бы желающих получить свой жизненный опыт через страдания и боль. Насилие - бессмысленно, бесчеловечно и аморально. Это моя жизненная позиция.Примечание мое.)
Травма приводит к разрушению собственных границ человека и к потере критериев при различении внешнего и внутреннего. Поэтому абстиненция в отношении проблем смысла и ценностей лишает пациента возможности объективировать внешний мир как травмирующий и отделить его от себя. При этом терапевт может стать в глазах жертвы соучастником палача, что означает мощную ретравматизацию. (Becker, 1992) Участие терапевта и его активная позиция должны помочь в восстановлении жизненной перспективы, разрушенной в ходе пытки, как это практикуется и в терапии психозов и сексуальных злоупотреблений.
Если внутренний и внешние миры больше не имеют ясных очертаний и граница между ними намеренно уничтожена, если утрачены смысл и значение, то терапевту необходимо быть неравнодушным, не занимать нейтральную позицию по отношению к политическому и социальному контексту, которому принадлежит травматичное переживание. (Я убеждена, что амбивалентная позиция в отношении насилия помогающего специалиста - недопустима! Не должно быть нейтральной позиции при терапии травмы насилия, травмы убийства души, ибо зло должно быть названо. Я бы не назвала первичную работу с травмой психотерапией, - термин психохирургия подходит больше. Тем более, что по доброй воле в кабинет помогающего специалиста взрослый человек при травме насилия приходит в фазе "Раненного Я". И времени у терапевта до перехода человека в состояние "Надеющегося Я" может быть очень немного. При работе "по законам жанра", терапевтическое воздействие в фазе "Надеющееся Я" будет иметь нулевую эффективность. Если глубина и продолжительность травматизации во времени велики, то фаза "Раненного Я" становится очень краткосрочной, а потом и вовсе исчезает, приводя к необратимым изменениям в психики. Примечание мое.)
Нам нужен политический психоанализ, который не будет боятся контакта с общественными структурами в целом и структурами политического насилия в частности. Нам нужна психотерапия, имеющая собственное мнение и не усугубляющая существующее положение дел, поддерживающее вытеснение. (В этом я вижу задачу феминистического движения - в активном, психологически грамотном противостоянии насилию над женщинами и детьми. Примечание мое.)В рамках феминистического психоанализа и феминистской психотерапии эти политические и эмансипированные претензии давно уже приняты во внимание.[...]
...терапевт берет на себя не только функцию контейнирования и утверждается в традиционной отзеркаливающей аналитической роли, но и занимает четкую позицию по отношению к социально-политической реальности пыток. Пациенту необходимо знать мнение терапевта и услышать его оценку, ведь политически аморфный и абстинентный терапевт вызывает недоверие, и возникают подозрения, не является ли он одним из тех, кто применяет пытки.[...]
Люди перенесшие пытки, не только потеряли веру в то, что сами имеют ценность, у них утрачено и чувство ценности жизни вообще. (Тема нежелания жить, суицида - одна из самых актуальных при травме насилия. И мало кто из обычных людей знает, что суицид - это далеко не так, как представлено в кинематографе или книгах - длительные размышления, написание записок и выбор способов. Нет, суицид в значительной степени ситуативное состояние, когда не хватило внутриличностных ресурсов справится с душевной болью в единицу времени. Примечание мое.) [...]
Канадский психиатр Абдул-Миссах Гадириан исследовал реакции людей на мощные социальные стрессоры и ситуации, приводящие к страданиям, и установил, что религиозная вера и сила духовной истины придает смысл страданию и делает возможными такие стратегии преодоления страданий, которые не укладываются в обычную парадигму реакций на стресс. (Я убеждена, что выход из травмы насилия возможен только через поиск духовного пути, потому что не вижу другого способа интегрировать в свою жизнь бессмысленное зло. И я четко отделяю религию, как закостеневшую парадигму мышления, с ее шаблонными решениями и всеми уже найденными ответами, от следования по индивидуальной дороге души.Примечание мое.)[...]
Исследование мотивов людей, которые во времена Гитлера не стали убийцами или исполнителями его планов, а помогали преследуемым, так же показывает значение системы ценностей, которая даже в экстремальной ситуации остается внутренней опорой. Результаты исследований показывают, что именно прочная система ценностей во многом определяет то, что люди даже под угрозой смерти превосходят самих себя. (Абьюзер причиняет насилие не по причине внешних обстоятельств, а опираясь на систему ценностей, интегрированную в его личность. Именно система ценностей абьюзера, его когнитивные схемы не заставляет его меняться, чтобы не происходило, как бы сильно не старалась жертва - его система ценностей уродлива и примитивна, потому что ценность там одна - "Я хочу!" Примечание мое.)[...]
Поэтому основной целью тоталитарных систем и насильственных режимов становится уничтожение индивидуальной системы ценностей, создание всепроникающей неоднозначности, двойственности и уязвимости людей, чтобы их идеалы не могли быть подлинными и действующими. (Это прекрасно прослеживается в нарастающей в социуме объективизации женщины, в нарастающей динамике культуры потребления, а также в нормализации насилия и психопатических черт у социального успеха. Примечание мое.)[...]
Можем ли мы в психотерапии зайти так далеко, что раны "наконец заживут"? Что вообще значит "исцеление"? Как можно в терапии пробудить душу в человеке, утратившем душу? Возможно ли в принципе исцелить потерю души? Можно ли вырваться из ада или же травма и пытки означают вечное проклятие?
В египетских Книгах мертвых мы находим утешительное известие, что в смерти возможно обновление жизни. Книги мертвых предназначались не только для умерших, но и для живых, были путеводной нитью к духовности. [...]
Символическое понимание образов Книг мертвых как признаков обновления и нового начала, а также вера в круговорот времени встраивают прошлое отдельного человека в смыслы и циклы общего целого. Таким образом, любовь и смерть дают нам ресурсы и смысл жизни.[...]
В темницах бессловесности и несказуемости мы должны достигать понимания невербальными средствами. Нам нужны символы и ритуалы, чтобы "вернуть" потерянную душу.То, что в шаманизме называют потерей души, в нашем терапевтическом понимании означает ранение человека в самое сердце, разрушение его смысла жизни. Шаманы всегда были убеждены, что "утрата души" означает отклонение от целостности и гармонии и неизбежно делает человека больным. [...]
"Способность терапевта увидеть позитивное в том, что изначально является негативным с точки зрения мучительных субъективных переживаний больного, и сказать ему об этом - первый шаг к целительному диалогу" (Benedetti, 1992)
Спуск в подземный мир - это спуск в глубь души, во имя жизни, чтобы "вызволить" от туда блокированное, фрагментированное, раненое. Так же как и путешествие шамана, это психологическое путешествие опасно и болезненно. [...]
Беккер считает "исцеление" тяжело травмированных людей невозможным в том смысле, что они полностью избавятся от страданий. Исцелением становится начало горевания и оплакивания страданий. Лангеггер пишет о том, что в психиатрии исцелить "неизлечимо больных" давно оставлены и за ними лишь "ухаживают". Однако он также называет ошибочным идеализированные ожидания пациентов, которые хотят "выздороветь", в то время, как психотерапия может лишь помочь человеку лучше уживаться и обращаться со своей душевной "искалеченностью" или "ненормальностью", со своим личным адом. (Я согласна целиком и полностью - человек уже никогда не вернется в то невинное и наивное состояние своего бытия, которое было до травмы. И, в контексте этого моего понимания терапии травмы, идея социума о необходимости прощения для всех и вся мне кажется безнравственной, фальшивой и антигуманной. Примечание мое.)
Его ассоциация с адом указывает на то, что возвращение от смерти к жизни - крайне редкий исход. Мифы говорят о месте, откуда нет возврата, в книге Иова мы читаем, что "нисшедший в преисподнюю не выйдет".
И все же мифы богаты на представления о спасении; воскресение и спасение мертвых, их возвращение к жизни - тема многих религиозных традиций. Из Книг мертвых мы знаем о преображении богов: "они оживают и восстают из мертвых", это дает пробивающиеся ростки творческих импульсов, которые преобразуют старую систему ценностей. Всем "невинно погибшим" будет возвращена жизненная сила, но в тоже время Книги мертвых свидетельствуют о том, что каждый творческий акт связан с жертвоприношением и утратами. (Те утраты и жертвоприношения, которые "уплачивает" жертва в период их отдачи, кажутся чудовищными и невосполнимыми, но если человек справится, не сломается, то его ожидает совсем иное, новое состояние бытия. Примечание мое.)[...]
Ужас и зло, доставшиеся людям, прошедшим через пытки, мотивировал многих из них на то, чтобы двигаться в сторону осознанного принятия ран и ущерба и активного и заинтересованного поиска "добра". Мы не раз убеждались, что на почве таких травматических ран может расти лечебная трава, которую не способна "изобрести" никакая психотерапия." (с)
По материалам книги Урсулы Виртц и Йорга Цобели "Жажда смысла".
Берегите свет своей души и время своей жизни!
Символ этой записи - свеча.
Свеча символизирует свет во тьме жизни, озарение, живительную силу Солнца. Универсальным является использование свечей в религиозных целях, на алтарях и в процессиях. Краткостью своего существования свеча символизирует одинокую трепетную человеческую душу, мимолетность жизни, которую так легко погасить.
Свеча - вечный спутник человека на дороге жизни. Она свет во тьме. Озарение. Живительная сила. Надежда. Символ человеческой души, ее внутренней силы: одной маленькой свечи достаточно, чтобы разомкнулась тьма, - и ее стойкости и вертикальности: пламя свечи, как бы ее ни поворачивали, всегда устремлено к небу.
Она освещала любой путь, любой переход - и физический, и не физический. Тропинка, выложенная горящими свечами, была символом пути, на котором человек не одинок: идущие впереди оставляли зажженные огоньки тем, кто идет следом, - вел ли этот путь через лес, через историю или через жизнь. В погребальных традициях свечи были символом света «мира предстоящего», возрождения на ином плане бытия.
В христианской традиции свеча - божественный свет, сияющий в мире, свидетельство причастности человека к Божественному. Чистота воска означала чистоту человека, мягкость - его способность слушать волю Бога. Три совмещенные свечи - Святая Троица, триединство мира.
Click to view