Грэм Грин - Конец одного романа

[aruzhnam]

Грэм Грин (Graham Greene). Классик английской литературы. Разделял свои произведения на «серьезные» и «развлекательные», что было просто рекламным трюком, так как несерьезных произведений Грэм Грин писать не умел...


 Конец одного романа (цитаты)

• А все же он был счастливей меня в своей ненужной комнате - в своей. И я подумал с завистью и грустью, что если ты владеешь чем-то, ты можешь этим не пользоваться.
• “Ты вся промокла, Сара. Смотри, простудишься насмерть”. Привычный оборот, во всей своей мирской мудрости, пронзает порой беседу, как голос рока. Но даже если бы мы знали, что Генри сказал правду, вряд ли кто-нибудь из нас двоих испугался бы - так были мы измучены недоверием и ненавистью.
• Я и не думал в нее влюбляться - она была красива, а красивые женщины, если они еще и умны, как-то принижают меня. Не знаю, есть ли в психологии "комплекс короля Кофетуа", но меня не тянуло к женщинам, если я не ощущал, что я выше их.
• Хотел бы я не трогать тех времен - когда я пишу о них, ненависть возвращается. Видимо, ее вырабатывают те же самые железы, что и любовь,- результаты такие же. Если бы нас не учили, как понимать Страсти Христовы, догадались бы мы, кто любил Христа - ревнивый Иуда или трусливый Петр?

• Она часто удивляла меня правдивостью. Когда мы любили друг друга, я очень хотел, чтобы она приврала - сказала, что мы никогда не расстанемся, что мы поженимся. Я бы ей не поверил, мне просто хотелось это услышать, может быть - чтобы возразить. Но она не играла, не притворялась, а потом вдруг поражала меня такими нежными, такими щедрыми словами... Помню, я как-то совсем загрустил (она спокойно сказала, что когда-нибудь мы расстанемся непременно) и услышал в несказанной радости: "Я никогда никого так не любила и не полюблю". Конечно, думал я, она сама не знает, что играет в ту же игру.
• Пока ты счастлив, ты выдержишь любой распорядок, это горе сломало мои рабочие правила. Когда я заметил, как часто мы ссоримся, как часто я мучаю Сару своей раздражительностью, я понял, что наша любовь обречена - она превратилась в любовную связь, у которой есть начало, есть и конец.
• Пока я верил, что любовь жива, я был счастлив, я не раздражался, вот она и тянулась. Если же ей суждено умереть, я хотел, чтобы она умерла побыстрее. Все было так, словно любовь - какой-то зверек, попавший в ловушку: ему очень плохо, он истекает кровью, надо закрыть глаза и его убить.
• Война не тревожила этих глубин, но конец любви был намного важнее и войны, и книги.
• Вдруг я с удивлением понял, что минут десять не думаю ни о Саре, ни о ревности. Я стал таким человечным, что думал о чужих бедах.
• Ревность, так думал я, возникает лишь там, где есть любовь. Авторы Ветхого Завета часто говорили о ревности Божьей - может БЫТЬ, они пытались, грубо и косвенно, выразить веру в то, что Бог человека любит. (!)
• Я не ухаживал за ней, не соблазнял ее. Мы не доели мясо, не допили вино и вышли на улицу, думая об одном и том же. Точно там, где в первый раз, мы поцеловались, и я сказал: 

- Я влюбился.
- И я,- сказала Сара.