Уже старое...
И встретив тебя на улице поздно ночью,
когда шизофреники спят и не слышат Бога,
когда старшеклассник гуляет с немецким догом,
а выдохи, словно выстрелы, одиночны.
Когда полусонный город срывает панцирь,
и темный проулок взрывается пьяным смехом,
а кто-то легко минует такую веху,
откуда возврата нет.
Замерзают пальцы.
Когда на сто миль вокруг - ни имен, ни знаков.
Когда каждый третий встреченный - одинаков.
Когда проститутки ласковы и смиренны.
Когда засыпают дети под вой сирены.
И каждое слово, словно кусочек пазла
весеннего неба.
Горло сжимают спазмы,
и чьи-то рыдания тонут в аплодисментах.
И хочется быть единственной.
И бессмертной.
Когда только ветер льнет и спешит на помощь,
и жизненный путь - обрывочен и неровен.
Когда в каждом взгляде ищешь себе героя,
но...
встретив его на улице - не запомнишь.
когда шизофреники спят и не слышат Бога,
когда старшеклассник гуляет с немецким догом,
а выдохи, словно выстрелы, одиночны.
Когда полусонный город срывает панцирь,
и темный проулок взрывается пьяным смехом,
а кто-то легко минует такую веху,
откуда возврата нет.
Замерзают пальцы.
Когда на сто миль вокруг - ни имен, ни знаков.
Когда каждый третий встреченный - одинаков.
Когда проститутки ласковы и смиренны.
Когда засыпают дети под вой сирены.
И каждое слово, словно кусочек пазла
весеннего неба.
Горло сжимают спазмы,
и чьи-то рыдания тонут в аплодисментах.
И хочется быть единственной.
И бессмертной.
Когда только ветер льнет и спешит на помощь,
и жизненный путь - обрывочен и неровен.
Когда в каждом взгляде ищешь себе героя,
но...
встретив его на улице - не запомнишь.