(no subject)
Привет, и удачи.
Ну, вот меня уже хотят выписывать, а я знаю, что еще болен.
Странное словосочетание - бывшая неразделенная любовь, такой распространенный диагноз сегодня, но надеюсь, что лично с тобой это не случится. Передозировка пустоты, паралич сознания, воспаление чувств - так это тоже можно назвать, но суть не меняется. Если человек в коме, то ему собственно все равно, как к нему относятся и что вокруг происходит. Вроде и хочешь стать другим, молодым, новым, а уже не получается.
Знаешь, когда выключается свет на кухне, там остаюсь я и подолгу смотрю на небо, слушаю шепот звезд и стук железнодорожных колес. Посылаешь нервный импульс, а ни одна мышца не содрогается. В подъезде стоит соседка, которую я ненавижу, и она меня соответственно тоже, а все из-за того, что я курю на лестнице. Кто-то ждет кого-то с работы, свет в окнах зажигается, приглушается, потом силуэты полуобнаженных тел. Унылые здания спят, закрывают глаза-окна. Время медленно и очень неохотно подползает к 8 утра, и, конечно, девушки привычными движениями красятся, открывая рот, а парни подмигнут себе в зеркале. Всё для того, чтобы на улице искать глазами самое главное.
А я иду не за этим. Куда-нибудь, где поменьше людей. В ушах звенит тишина, я уже привык. Я бил бутылки, топал ногами на асфальте, так что начинали ныть пятки. Тишина. Даже Москва-река течет абсолютно беззвучно. У меня на какое-то время отказывали барабанные перепонки, но тогда я слышал хотя бы свой собственный голос. А тут уж хочешь не хочешь, единственное, что остается - смирение.
Прохожие все так же ждут светофора и идут по переходу в ногу, что бы ни происходило. Завидую им. Вот оно постоянство! Вулканы извергаются, гремят грозы, на лбу все больше морщин, а они идут по улицам, сосут чупа-чупсы, как вечные двигатели. Меня не будет, а они будут это непременно делать, особенно все эти дамы, загорелые и успешные в любое время года. Как будто жрут что-то для ускорения. Но это просто я так сейчас настроен на заморочки. У дам-то свои проблемы.
Черт меня все-таки тогда дернул увидеть твою фотографию. Дальше ты все знаешь. Я ни с того ни с сего оказался во Вьетнаме, писал кучу писем на родину, и только ты мне не отвечала. Я встречал рассвет в приступе отчания, а ночами мечтал начать все заново. Тень сомнения надвигалась на меня, и я выбегал туда, где еще играли лучики надежды. Кругом бегали маленькие крабы, ноги все больше уходили в землю. Песок между пальцами отсчитывал время. Можешь ничего не говорить. Находясь внутри утопии, знаешь, что выглядишь смешно, говоришь себе: "Стой!", а сам прыгаешь головой вперед. С тобой же тоже такое было. Но все так просчитали слуги судьбы, эти мрачные роботы, чтобы мы с тобой встретились и сели рядом в том кафе у метро "Аэропорт". До сих помню, где сидела ты, где сидел я, лицо официанта, и как на нас завистливо смотрела девушка из-за угла.
Потом я вернулся, а птицы печали уже что-то знали и непременно садились на ветки напротив моего окна. Они знали и то, что ты уже произошла в моей жизни, а со мной редко кто-то происходит.
Дальше всё было банально. Мы сняли новый грустный фильм производства четырех городов. Петербург, Москва, Краснодар, Южно-Сахалинск. Наши с тобой имена в титрах идут первыми, и только потом все эти статисты, соседи, друзья и подруги, с которыми мы танцевали в московских клубах, пили и шутили. Да, в следующий раз массовку надо будет выбирать вместе. А еще лучше я этим займусь самостоятельно.
Как и прежде, я иду дорогами, построенными не мной. И даже не тобой. Но знак "Тупик" мы приколачивали вместе. Ты придерживала стремянку, а я вколачивал гвозди в гроб наших отношений. Временами ты просила слезть, плакала в трубку, целовала меня, я прижимал тебя к себе и вроде забывал, что хлопал дверьми. Но корабли были уже потоплены. На плаву их держали только твой страх пустоты и моя любовь. Как в сущности легко испортить почти все что угодно - достаточно сказать "Я люблю тебя". А вот такой фразы не было в сценарии, не к тому ты готовилась дома перед зеркалом, а потому не знала, что ответить. Да и мне тоже не давали такой роли в нашем фильме, я всех обманул, написал ее сам. Со стороны прикольно было наблюдать, как я импровизировал, а тобой овладевала оторопь. Никто из зрителей ничего и не заметил. Да и не на этих идиотов был рассчет.
Я кручу ручку проектора, восстанавливая слайды-картинки из своей памяти, лучшие сцены. Все с начала и до конца, с первой до последней минуты, со слов "Я тебя обожаю" до слов "Ты думаешь только о себе". Там есть и кадр, где видно, как мы идем по улице и подлетаем сантиметров на 15 над асфальтом. Кадр, где на телефон,что хранится под твоей подушкой, приходит смс среди ночи. Кадр, где ты в последний раз говоришь "Пока". Все эти секунды, что растянулись до вечности, теперь на слайдах внутри моей головы. Я жму кнопки на проекторе, а другой рукой шарю в ведре с поп-корном, а там уже почти ничего и не осталось. А часов, какие были у Тима Талера, тех, которые могли бы остановить мгновение, у меня нет. Музыка к фильму доходит до финальных аккордов, и в зал входят два синих комбинезона с чемоданчиками. Я резко оглядываюсь по сторонам: "Вдруг не за мной?". Темно и тихо. "Артём?" - спрашивает один. "Да он неадекватен, посмотри." - шепнул второй. Меня вяжут.
Дальше помню только медсестру, что прямо надо мной играет перидолом. Бросаюсь с места. Ноги и руки привязаны к ободранной железной кровати. "Пустите, меня же ждут!". Доктор садится рядом. "Да, интересно, и кто же тебя ждет?". Я пытаюсь ткнуть его ногой, но лишь бужу своих коллег по безумию. Армия в клетчатых халатах просыпается и начинает сыпать бессвязными словами. Конечности холодные, как лед. "Вот дурак, 3 дня в коме ничему не научили!". Скручивают и опять колят прямо в напряженную мышцу. Они не понимают даже, кого вяжут, я же здоров! Это моя стандартная мысль перед тем, как отключиться.
Я все так же пишу на песке твое имя, а на воде слово "вечность". Разница в том, что теперь мои руки зафиксированы, и все надо делать мысленно. И стараться, чтобы губы не двигались, а то торчать мне здесь до конца времен. Хотя ты знаешь, может так будет и лучше. Несчастье составляет мне очень неплохую компанию. Да, точно, на хандру быстро подсаживаешься.
Привет, и удачи!
Ну, вот меня уже хотят выписывать, а я знаю, что еще болен.
Странное словосочетание - бывшая неразделенная любовь, такой распространенный диагноз сегодня, но надеюсь, что лично с тобой это не случится. Передозировка пустоты, паралич сознания, воспаление чувств - так это тоже можно назвать, но суть не меняется. Если человек в коме, то ему собственно все равно, как к нему относятся и что вокруг происходит. Вроде и хочешь стать другим, молодым, новым, а уже не получается.
Знаешь, когда выключается свет на кухне, там остаюсь я и подолгу смотрю на небо, слушаю шепот звезд и стук железнодорожных колес. Посылаешь нервный импульс, а ни одна мышца не содрогается. В подъезде стоит соседка, которую я ненавижу, и она меня соответственно тоже, а все из-за того, что я курю на лестнице. Кто-то ждет кого-то с работы, свет в окнах зажигается, приглушается, потом силуэты полуобнаженных тел. Унылые здания спят, закрывают глаза-окна. Время медленно и очень неохотно подползает к 8 утра, и, конечно, девушки привычными движениями красятся, открывая рот, а парни подмигнут себе в зеркале. Всё для того, чтобы на улице искать глазами самое главное.
А я иду не за этим. Куда-нибудь, где поменьше людей. В ушах звенит тишина, я уже привык. Я бил бутылки, топал ногами на асфальте, так что начинали ныть пятки. Тишина. Даже Москва-река течет абсолютно беззвучно. У меня на какое-то время отказывали барабанные перепонки, но тогда я слышал хотя бы свой собственный голос. А тут уж хочешь не хочешь, единственное, что остается - смирение.
Прохожие все так же ждут светофора и идут по переходу в ногу, что бы ни происходило. Завидую им. Вот оно постоянство! Вулканы извергаются, гремят грозы, на лбу все больше морщин, а они идут по улицам, сосут чупа-чупсы, как вечные двигатели. Меня не будет, а они будут это непременно делать, особенно все эти дамы, загорелые и успешные в любое время года. Как будто жрут что-то для ускорения. Но это просто я так сейчас настроен на заморочки. У дам-то свои проблемы.
Черт меня все-таки тогда дернул увидеть твою фотографию. Дальше ты все знаешь. Я ни с того ни с сего оказался во Вьетнаме, писал кучу писем на родину, и только ты мне не отвечала. Я встречал рассвет в приступе отчания, а ночами мечтал начать все заново. Тень сомнения надвигалась на меня, и я выбегал туда, где еще играли лучики надежды. Кругом бегали маленькие крабы, ноги все больше уходили в землю. Песок между пальцами отсчитывал время. Можешь ничего не говорить. Находясь внутри утопии, знаешь, что выглядишь смешно, говоришь себе: "Стой!", а сам прыгаешь головой вперед. С тобой же тоже такое было. Но все так просчитали слуги судьбы, эти мрачные роботы, чтобы мы с тобой встретились и сели рядом в том кафе у метро "Аэропорт". До сих помню, где сидела ты, где сидел я, лицо официанта, и как на нас завистливо смотрела девушка из-за угла.
Потом я вернулся, а птицы печали уже что-то знали и непременно садились на ветки напротив моего окна. Они знали и то, что ты уже произошла в моей жизни, а со мной редко кто-то происходит.
Дальше всё было банально. Мы сняли новый грустный фильм производства четырех городов. Петербург, Москва, Краснодар, Южно-Сахалинск. Наши с тобой имена в титрах идут первыми, и только потом все эти статисты, соседи, друзья и подруги, с которыми мы танцевали в московских клубах, пили и шутили. Да, в следующий раз массовку надо будет выбирать вместе. А еще лучше я этим займусь самостоятельно.
Как и прежде, я иду дорогами, построенными не мной. И даже не тобой. Но знак "Тупик" мы приколачивали вместе. Ты придерживала стремянку, а я вколачивал гвозди в гроб наших отношений. Временами ты просила слезть, плакала в трубку, целовала меня, я прижимал тебя к себе и вроде забывал, что хлопал дверьми. Но корабли были уже потоплены. На плаву их держали только твой страх пустоты и моя любовь. Как в сущности легко испортить почти все что угодно - достаточно сказать "Я люблю тебя". А вот такой фразы не было в сценарии, не к тому ты готовилась дома перед зеркалом, а потому не знала, что ответить. Да и мне тоже не давали такой роли в нашем фильме, я всех обманул, написал ее сам. Со стороны прикольно было наблюдать, как я импровизировал, а тобой овладевала оторопь. Никто из зрителей ничего и не заметил. Да и не на этих идиотов был рассчет.
Я кручу ручку проектора, восстанавливая слайды-картинки из своей памяти, лучшие сцены. Все с начала и до конца, с первой до последней минуты, со слов "Я тебя обожаю" до слов "Ты думаешь только о себе". Там есть и кадр, где видно, как мы идем по улице и подлетаем сантиметров на 15 над асфальтом. Кадр, где на телефон,что хранится под твоей подушкой, приходит смс среди ночи. Кадр, где ты в последний раз говоришь "Пока". Все эти секунды, что растянулись до вечности, теперь на слайдах внутри моей головы. Я жму кнопки на проекторе, а другой рукой шарю в ведре с поп-корном, а там уже почти ничего и не осталось. А часов, какие были у Тима Талера, тех, которые могли бы остановить мгновение, у меня нет. Музыка к фильму доходит до финальных аккордов, и в зал входят два синих комбинезона с чемоданчиками. Я резко оглядываюсь по сторонам: "Вдруг не за мной?". Темно и тихо. "Артём?" - спрашивает один. "Да он неадекватен, посмотри." - шепнул второй. Меня вяжут.
Дальше помню только медсестру, что прямо надо мной играет перидолом. Бросаюсь с места. Ноги и руки привязаны к ободранной железной кровати. "Пустите, меня же ждут!". Доктор садится рядом. "Да, интересно, и кто же тебя ждет?". Я пытаюсь ткнуть его ногой, но лишь бужу своих коллег по безумию. Армия в клетчатых халатах просыпается и начинает сыпать бессвязными словами. Конечности холодные, как лед. "Вот дурак, 3 дня в коме ничему не научили!". Скручивают и опять колят прямо в напряженную мышцу. Они не понимают даже, кого вяжут, я же здоров! Это моя стандартная мысль перед тем, как отключиться.
Я все так же пишу на песке твое имя, а на воде слово "вечность". Разница в том, что теперь мои руки зафиксированы, и все надо делать мысленно. И стараться, чтобы губы не двигались, а то торчать мне здесь до конца времен. Хотя ты знаешь, может так будет и лучше. Несчастье составляет мне очень неплохую компанию. Да, точно, на хандру быстро подсаживаешься.
Привет, и удачи!