Кто первым сидел на генеалогическом дереве
Был в гостях князь А., старинный мой приятель, и за пулькой (Лёшка - третьим) он невзначай уточнил: «A propos, вы, Ферье, если память не изменяет, от Роганов происходите?»
Не думаю, что он хотел подколоть - просто действительно запамятовал, что я ему рассказывал когда-то по пьяни.
«Изменяет, - говорю. - Роганы из Бретани, а мы из Нормандии».
Лёшка добавляет, со всею напыщенностью и спесивостью, какую может изобразить (а он хороший актёр): «И эти Роганы заделались баронами позже, чем мы - графьями».
Проявляю снисхождение к Роганам: «Но в действительности, они - можно сказать, наши кузены. И ради справедливости, Ферье никогда не были так богаты и влиятельны во Франции, ни одной герцогской ветви».
«Однако же, - вставляет Лёшка, - приснопамятный девиз Роганов, «Руа нё пуи, дюк нё дэнье, Роан суи» («Королём не могу, герцогом брезгую, Роган есьм») - подсказал им наш славный предок, Гильом де Ферье. Это было как раз в год учреждения Генеральных Штатов, в 1302, как сейчас помню».
Перехватив мой взгляд, объясняет: «Конечно, никаких достоверных свидетельств тому не сохранилось, но и свидетельств обратного - тоже не сохранилось. А значит, теория имеет право на жизнь, семь пик».
Сказать правду, Ферье всю историю были довольно бедны. В смысле, во Франции. Потом-то, когда наполеоновский лейтенант Артюр де Ферье был пленён сначала Кутузовым, а потом милой русской княжной - фишка, что называется, попёрла. На момент Манифеста у нас было полторы тысячи душ, что даже несколько больше, чем у меня сейчас невольничков на Плантации (в смысле, единовременно).
И я видел наш фамильный замок в Нормандии (то, что от него осталось) - и это, конечно, ни разу не Тюильри.
Тогда же я сошёлся с кое-какими потомками Этьена, старшего брата Артюра, что остался во Франции, и по приколу мы сделали экспертизу.
Забавно, но игреки совпадают. Признаться, я-то был уверен, что в той либо другой ветви, либо в обеих - давно уж, что называется, «Рюриковичи плавно переходят в Конюховичей».
Но это не имело, конечно, никакого значения: французские власти по-любому не дали разрешения на реставрацию семейного гнёздышка, заявляя, что и сама по себе его «руинированность» - тоже неприкосновенное историческое достояние.
Мы с князем А. запасовали Лёшкину игру, а он, собирая фишки для сдачи, заметил, с торжественной глубокомысленностью: «Но на самом деле, мы ведём наш род от проконсула».
«От римского?»
«От миоценского».
Мы с князем посмеялись.
И ведь главное, в сём заверении нет ни капли лукавства. Любой человек имеет полное право сказать про себя, что «ведёт свой род от проконсула миоценского». И даже любой шимпанзе имеет такое право.
Я решил, что возьму на вооружение, если в моём присутствие кто-нибудь возьмётся бахвалиться родовитостью.
Помнится, в девяностые - повылезало много таких клоунов (князь А. не в счёт, он никогда не делал культа из своей «педигри»).
«Наш прадедушка - был тот самый корнет Оболенский, про которого пелось в песенке. У дедушки в паспорте так и записано было: «Евлампий Корнетович».
Ну, практически. Главное, на полном серьёзе.
Я в таких случаях обычно благоговейно качал головой и говорил: «Внушает почтение».
И прибавлял: «А до Манифеста, бишь, чьих были?»
Но свести к «проконсулу» - пожалуй, подобрее будет.
Серьёзно же, знатное происхождение - это скорее, обуза, а не бонус. Если, конечно, сколько-нибудь всерьёз его воспринимать.
Ну, в основании всех знатных родов Европы (и не только) - бывал какой-нибудь голоштанный, но особо резкий и ушлый головорез-разбойник, который сам «пришёл к успеху», и вот, значит, потомкам нужно «соответствовать».
А что делать, если ты уже родился в шикарном поместье да с золотой ложечкой во рту?
Тут уж как ни трепыхайся, каких успехов ни добейся - про тебя скажут, что никакой твоей личной в том заслуги нету, а одно лишь происхождение.
Прямо обидно.
Реально, нам, аристократам, молоко за вредность давать надо. Вот то - была бы истинная «социальная справедливость».