ДКТБ.
Из моей книги "Восхождение"
Книга Вторая. Глава двадцать третья.
Что такое везение?
Вот говорят: мне не везет, а вот ему - еще как, а почему, чем я хуже?
Не про лотерею речь, не про рулетку, тем более, русскую!
Про жизнь.
Сколько слез пролито под причитание: ох, что это я такой невезучий!?
Но самое гадкое то, что в таких причитаниях всегда подтекст: а вот тому-то всегда везет, хоть он хуже меня, но ему мама (папа, дядя) помогает, а у того - деньги, а у третьего - еще кто-то или что-то...
Мы так жалеем себя, мы так завидуем «везунчикам», что не понимаем, что все дело в нас, и только в нас, в нашем характере, в нашей неспособности преодолевать преграды, в том числе, собственную лень, в нежелании шевельнуть пальцем для самого себя, потому что всегда можно сказать: а не везет! и все!
Вот говорят: его величество случай!
Но когда же мы поймем, что случай предоставляется только подготовленному человеку, ждущему этот самый случай!
К случаю с взлетом от рядовой должности инженера на заводе к руководству крупным отделом в НИИКЭ Давид долго готовился: свой мозг тренировал с детства, и не просто так переходил из класса в класс с пятерками, а закончил школу с медалью! Работал на заводе с полной отдачей, изобретал, писал статьи и диссертацию, морально готовился к более значительным нагрузкам. И не упустил предоставленный шанс!
Он часто думал о том, что судьба не зря водит его по кругу, подбрасывая ему вначале незамысловатые предложения, а потом, по истечении времени, когда появлялся профессиональный, творческий и жизненный опыт, она подбрасывала ему те же предложения, но уже на значительно более высоком уровне.
Так было с захудалым художественно-конструкторским бюро, ютящимся на каких-то задворках, куда его приглашали в тридцатилетнем возрасте, и он отказался, а потом это бюро выросло в солидный НИИ, куда он попал сразу на ответственную руководящую работу.
Так было с институтом в Академгородке, куда его приглашали примерно в то же время, а он отказался, послав взамен себя Захарова и еще одного парня, которых потом перетащил к себе в институт.
Так случилось (!) и на этот раз, и ему вспомнилось, как в те времена, когда он рвался с опостылевшего завода, ему предложили встретиться с толковым инженером, переехавшим недавно в Энск и создающим конструкторскую группу для работы в вагонном депо Энской железной дороги.
Этот человек, кстати, награжденный высшим орденом страны за создание автоматического комплекса для вагонников в одном из городов Сибири, переговорив с Давидом и высоко оценив его знания, пригласил к себе на работу.
При встрече он эмоционально кричал о перспективах работы, о профессиональном интересе, а Давид слушал и молча смотрел на неопрятного начальника, его рваную рубашку, нечищенные ботинки и, попросив время подумать, назавтра отказался от предложения, представив перспективу работы с человеком большого интеллекта, но неприятного внешне.
Такое тоже бывает. Потом этот неопрятный создал лабораторию, выстроил под нее здание, оснастил оборудованием, но потом проворовался, стал хапать, и был уволен. Так что тогда Давид, обладающий неким внутренним чутьем, не зря отказался от сотрудничества.
И вот судьба делает очередной кульбит, и, как бы возвращая его к той же теме, поднимает его по своей таинственной спирали, но на более высокий уровень!
Надо же так случиться, - вот он, еще один случай! - что во время развала института Министерство путей сообщения приняло программу оздоровления своей отрасли, довольно-таки дремучей, но гигантской по масштабам.
Железные дороги всегда ассоциировались с бесформенными фигурами баб в оранжевых безрукавках и с кувалдами в руках, копошащихся на залитых маслом и смолой железнодорожных путях по всей бескрайней стране.
Но, на самом деле, это - сложнейшее хозяйство с миллионами работающих людей и техникой, просто обязанной по определению, быть надежной на сто процентов, потому что сотни миллионов круглогодично ездят на больших скоростях в вагонах, которые не должны ломаться, по рельсам, которые не должны разъезжаться, а локомотивы должны быть надежными, а системы управления и связи должны быть четкими…
И вот это намечающееся оздоровление отрасли предусматривало создание специальных конструкторско-технологических бюро на всех железных дорогах страны для создания новейшей техники на устаревших ремонтных заводах, в локомотивных и вагонных депо, в путевом и грузовом хозяйстве, на вокзалах и других составляющих этого гигантского хозяйства. Причем речь шла об оснащении современной и передовой техникой, включая автоматику и робототехнику для облегчения и даже исключения тяжелого физического труда.
Задача благородная, ничего не скажешь! Но кто сумеет это сделать? И решено было привлечь опытных специалистов, ученых и инженеров из других отраслей народного хозяйства страны.
Кабинет главного инженера Управления дороги смотрелся гораздо солиднее, чем, к примеру, кабинет начальника Технического управления министерства в двадцатичетырехэтажке на Калининском проспекте в Москве! Еще бы! Тут олицетворялась реальная власть на огромном предприятии: на Энской железной дороге работало около ста пятидесяти тысяч человек.
Кроме того, огромные громоздкие кабинеты Управления давили входящего, как бы напоминая: ты - ничтожество, ты - пешка, ты зависишь полностью от меня, я - всё, ты - ноль!
Кабинет был полон многозвездными железнодорожными генералами, которые своими погонами и синими мундирами славно гармонировали с этим могучим кабинетом.
Главный инженер представил Давида своим помощникам: заму по новой технике, начальнику технического отдела, нач.фину, начальникам ведущих служб Управления, в том числе и руководителю недавно созданного дорожного конструкторско-технологического бюро.
Минут за пятнадцать Давид коротко доложил о своих работах по автоматизации производственных процессов на авиазаводе и в институте, проиллюстрировав выступление фотографиями работающих комплексов и авторскими свидетельствами на изобретения.
Он сообщил о том, что ситуация в институте критическая; дробить ядро отдела, сложившееся за пять лет, он не хочет. Сказал о мнении своих товарищей продолжать работать вместе и желании внедрить разработанные системы в любой отрасли, поскольку они модулированы и универсальны.
Решением этого совещания было: принять группу специалистов из НИИКЭ, назначив товарища Шапиро Главным Конструктором, заместителем начальника ДКТБ (дорожное конструкторско-технологическое бюро) - так сокращенно называлось бюро. Цель: разработка новейшего оборудования для дороги и всей отрасли.
Давиду жали руку и желали творческих успехов!
В институте он собрал актив, рассказал о совещании и добавил:
- В нашей ситуации это неплохой выход! Всё в этой стране может развалиться, но связи между регионами огромной державы должны поддерживаться кровь из носу! Без железных дорог огромная страна не может функционировать, а потому работать там можно вечно, не боясь того, что произошло с институтом, а фронт работ там бесконечен, технический уровень низок и работы нашим специалистам там - море !
Доводы были приняты, и один за другим люди стали подавать заявления на увольнение и уходить к Давиду. Система ухода с повышением, отработанная более пяти лет назад, сработала и на этот раз: Захаров был принят в ДКТБ начальником отдела, Чанов его заместителем и так далее.
Должность есть, денег больше, перспектива тоже просматривалась, будущее прояснялось, слава богу, и спасибо Давиду, а дальше: поживем - увидим!
Первая деловая встреча с Кравчуком, начальником ДКТБ произошла в том самом здании, которое было выстроено под лабораторию тем самым неопрятным умницей, с которым Давид не захотел работать лет пятнадцать тому назад! Судьба вторично дала ему в руки шанс, и на этот раз он его использовал.
Петр Трофимович Кравчук, приземистый низенький хохол, с фигурой моряка-борца, понравился ему своим острым умом и соленым юмором. Он был кадровым работником дороги, знал её проблемы, умел кратко изложить их и интуитивно определять пути их решения. Но в бюро пришел недавно, года полтора назад, как раз после увольнения с треском именитого создателя лаборатории, переименованной в бюро.
Кравчук повел Давида показать свое, а теперь их общее, хозяйство.
Трехэтажное здание, относительно просторное, с огромным конференц-залом и, что самое интересное, со своим производством - цехом для изготовления опытных разработок!
Давид несказанно обрадовался: сколько ему приходилось мыкаться, чтобы разместить на заводах объединения свои разработки. А тут - свое производство с людьми и механизмами! Само здание чистенькое, аккуратное, несмотря на то, что расположено оно недалеко от вагонного депо рядом с железнодорожными путями.
В новый, устоявшийся годами, коллектив всегда тяжело встраиваться, тем более, речь шла не об одном человеке, а о группе из восьми инженеров , которую привел Давид.
В первые же дни работы на новом месте он понял, что бюро расколото на две примерно равные части: та, что сложилась еще со времен лаборатории и вторая, относительно свежая, из сильных дорожных специалистов.
Слабой частью оказались сотрудники большого отдела, набранные тем самым неопрятным создателем лаборатории, которого они в дальнейшем и съели. Очевидно, он подбирал их по своему образу и подобию : там было сборище неопрятных и даже физически убогих людей. В этом отделе не было инженеров, одни техники, и, стремясь удержаться на плаву в окружении сильных специалистов, они создали очаг постоянных конфликтов, то тлеющий, то воспламеняющийся, как зола, в которую вплескивается порция керосина.
(продолжение следует)