Сиеста в Барселоне. 18+!
Прочел недавно:
«Испания: сиесту отменили
Правительство Испании официально отменило сиесту - продленный перерыв на обед, сообщает соб. корр. Travel.ru. Согласно новому закону, на обеденный перерыв будет выделяться 60 минут, чтобы работники государственных служб могли заканчивать работу в 18.00. До настоящего времени сиеста в Испании продолжалась с 14.00 до 16.00. Теперь обеденный перерыв будет устраиваться с 12.00 до 13.00 - как во всех странах ЕС. По мнению властей, это должно положить конец хаотичной работе государственных учреждений и помочь испанцам больше времени уделять семье»
Да-а-а. Жаль.
Иду я однажды во время сиесты по Ла Рамбла в Барселоне…
А впрочем, все по порядку.
«Ла Рамбла» по-испански - это засохшее речное русло, некогда рассекавшее город.
Бульвар Рамбла для Барселоны - то же, что Арбат для Москвы, Невский для Петербурга, Монмартр для Парижа. Это средоточие достопримечательностей, место развлечений и праздничных гуляний.
Вообще Барселона с давних времен - один из главных культурных центров Испании, своего рода «испанский Париж».
Рамбла протянулась от площади Каталонии до городского порта.
В начале Рамбла - отлитый из металла фонтан Каналетас, а завершением улицы-бульвара служит доминирующий над всем портовым районом восьмидесятиметровый памятник Колумбу.
Чуть в стороне от него - церковь Мерседес, посвященная Божьей матери «Милосердие», покровительнице Барселоны.
Здесь, на этом бульваре, много интересного: библиотека Каталонии, Музей театрального искусства, Центр искусств, Музей восковых фигур, Музей современного искусства, Музей Пикассо.
Вот иду я, значит, мимо расположенных вдоль аллеи книжных развалов, цветочных и птичьих базаров, сувенирных лавочек, художественных выставок и вижу большую, ярко раскрашенную гипсовую статую, изображающую римского патриция.
И уже почти пройдя ее, не столько зрением, сколько нутром, ощущаю медленное движение в мою сторону зрачков глаз и следующий за этим плавный поворот верхней части корпуса изваяния.
Человек-статуя, известный трюк и вид заработка.
Через пятьдесят метров из корзины вдруг вылезает какой-то Мефистофель с вилами, застывает, потом разворачивается и показывает на корзинку:
- Сыпь песеты, товарищ!
А я мимо иду, в сторону порта, к кораблям, блям, блям, плюнь за шиворот, не могу жить без моря!
У Колумба поворачиваю налево и, пройдя с километр, попадаю в приморский парк с редкими деревьями, но зато со скамейками, на которых можно передохнуть во время сиесты, после отвальной жратвы в одной из многочисленных забегаловок, что на Рамбла.
Вон, к примеру, некоторые граждане сидят, зевают, расслабляются на скамеечках. А на одной из них примостилась лежа стройная блондинка в миниюбочке.
А ну-ка, подойду поближе!
Красота, да и только!
Какие шикарные на ней плавочки!
Утомилась, бедная, забыла о приличиях, валяется.
Поддала, может быть?
А впрочем, это неважно.
Важно, какие на ней плавочки!
Правда, их почти не было видно, они почти целиком вошли между полушарий.
Но сами полушария!
Матовый фарфор. Замечательный пейзаж, короче говоря.
От которого я резко почувствовал некоторые изменения в покрое моих брюк в области ширинки!
Но тут я обратил внимание, что тайная мысль терзает меня червиво: где я видел такое чудо?
Потом вспомнил.
Был в нашей компании выдающийся ученый, профессор, симпатичный мужик лет сорока пяти.
И была у него жена Катя.
Тоже ученая, кандидат каких-то наук, лет двадцати восьми.
Жили они дружно, девочка у них росла.
Но Катя была довольно шустрой дамочкой, и это было видно по глазам: уж очень выразительно осматривала она каждого мужчину, независимо от возраста.
Насквозь рентгенировала!
Может, это у нее профессиональное?
Неважно.
Важно то, что в компаниях мы ели-пили, смеялись-танцевали, но чтобы что-то этакое - ни-ни! Одна компания все же!
И вот однажды, в открытом ресторане на улице церквей в Берлингтоне, штат Вермонт, который в Америке, я увидел Катю. Одну, без профессора.
- Привет.
- Привет.
- Командировка?
- Она.
После ресторана прошлись пешком до озера Чемплен, вернулись в отель и зашли к ней в номер. На минутку.
Еще в ресторане я заметил, что она, как когда-то, смотрит в упор, исподлобья, скользя по фигуре, сверху вниз.
Запечатлевает.
Или раздевает?
- Сейчас я возьму сумочку, - сказала она хрипловато, - и пойдем прогуляемся, если ты не против.
- Я против, - тихо произнес я и подошел к ней вплотную.
Потом руками осторожно провел по плечам.
Ткань кофточки была гладкой и скользкой настолько, что руки соскользнули ей на грудь.
Она молчала, но лицо ее стало наливаться краской.
Потом она потянула меня на себя, опрокидывая на постель.
Юбка задралась и я увидел узкие плавки и этот матовый фарфор ее тела.
- Подожди, - шепнула Катя, - встань сюда, напротив.
Ловко открыв молнию, она скинула мои брюки на пол.
Обратите внимание, пожалуйста, на своих кошек, граждане!
Посмотрите, как любовно они облизывают свою шерстку. Как они вылизывают свои лапки! Медленно, не торопясь! Не пропуская миллиметра! Почти вдумчиво! А как они огибают язычком кончики лапок! Нежно, мягко. Сладострастно, я бы сказал!
Вот-вот.
А тут говорят: сосет. Это что вам - соска, что ли? Или конфетка щеколадная? Что ли?…
Сосание - это жесткий механический процесс. Возвратно-поступательный. И только. Никакого удовольствия. Никакой радости. Нежности. И прочее.
О чем я и докладываю.
Сосать, кусать и лизать - это три большие разницы!
А нежность, сладострастие, истома и кайф возможен все-таки только при уподоблении кошечкам, этим гибким зверькам, нашим друзьям!
А потому взрывная волна спермы с первой космической скоростью вылетает практически неожиданно, спонтанно, как говорят у нас в Барселоне, и тут важно во-время уклониться, чтобы в глаз не попало!
И не спрашивайте меня, почему это я резко почувствовал некоторые изменения в покрое моих брюк в области ширинки там, в приморском парке чудесного испанского города!
Вспомнил Катю, естественно.
И ее нежные прикосновения в интимной обстановке.
А вы говорите: - Барселона, Барселона. Ох, ах.
Не в Барселоне дело, граждане!