Монька - 1.
Конечно, в Акко красиво.
Кто спорит?
Во-первых, море.
Оно ведь всегда разное.
То бурное со злыми, хлещущими брызгами, то спокойное и величавое, а то, как сейчас, тихое, ласковое и шепчущее что-то нежное и мурлыкающее.
Во-вторых, бухта, где рядами стоят яхты.
Их много, и их мачты частоколами огораживают от моря крепость.
Старая крепость, которая выдержала натиск Наполеона и не сдалась.
Её бастионы с щелевыми бойницами над отвесными стенами грозно смотрятся и сейчас.
- Смотри, вот болван! - толкнул меня в бок Старик. - Жизнь ему недорога.
Пацан - араб лет пятнадцати, весь чёрный от загара, ласточкой сиганул со стены в море. Высота приличная, метров пятнадцать.
- И ведь ничего таким чухонцам не бывает, - Друг тоже проследил траекторию смельчака, - вот ведь что интересно! Прыгни я, например, и всё, каюк. А эти безрассудно подставляют башку под секиру судьбы - и ничего, живут себе!
- Э. Хорошо сказал, гэнацвале! - я рассмеялся. - Под секиру. Э…красиво шпрехаешь.
Раз в год, а то и чаще, мы приезжаем сюда, в этот странный город.
Акко - один из городов в Израиле, чья история продолжается без перерывов свыше четырёх тысяч лет.
Первое упоминание о городе относится к 1800 г. до новой эры в эпоху египетского владычества.
Здесь есть, что посмотреть.
Тут и остатки строений времен древней Греции и древнего Рима, здания эпохи крестоносцев и Османской империи.
Мечеть Аль-Джезар, постройки монахов ордена Сент Джона, подземный город крестоносцев, караван-сарай Хан Эль-Умдан и прочее и прочее.
Основная масса обитателей Старого города - арабы.
Египтяне и ассирийцы, греки и римляне, арабы и христиане, ордена госпитальеров, тамплиеров, купцы Генуи, Венеции, Пизы, турки, британцы оставили здесь свои следы.
А сегодня и мы свои следы добавили.
- Что касаемо арабских прыгунов, - задумчиво пробормотал Старик. - Есть такие люди, которые просто не могут жить спокойно. Всю дорогу подавай им экстрим! Гложет их, видать, изнутри огонь неугасимый… Про таких именно и говорят, что родился с огнём в жопе! Он, собака, как ракета баллистическая, аж сопла выхлопные плавятся! Знал я одного такого.
- Так в чём проблема, изложи доступно, - попросил Друг.
Я тоже присоединился к просьбе:
- Уважь, товарищ! Давайте-ка прогуляемся по Старому Городу, и ты нам неспешно расскажешь про этого Такого!
И мы двинули вдоль рыбацкого мола в районе Пизанского порта, который является остатками гавани, построенной крестоносцами восемьсот лет назад, мимо яхт, мимо крепостных стен, мимо торговцев сладостями, сахарной ватой, свежевыловленной рыбой и мелкими блестяшками внутрь собственно крепости с её лабиринтами и магазинчиками с арабской мишурой.
По пути пришлось встать и пропустить целую демонстрацию арабской молодёжи, которые шли по пятеро в ряд, с барабанным боем и завыванием музыкальных инструментов, одетые то ли в скаутскую, то ли в пионерскую форму в галстуках разных цветов на белых рубашках.
- У местных селян какой-то праздник, - раздумчиво проговорил Старик. - Вроде бы, сегодня будний день, чего это они?
Постепенно шествие закончилось, и лишь пацаны, вроде того прыгуна с крепостной стены вприпрыжку догоняли процессию.
- Так о ком ты вспомнил, Старый?
- Недавно помер мой двоюродный брат. Вот он как раз и уродился таким… как бы это сказать, чтобы покойника не обидеть. Ведь о нём надо или ничего или хорошо, а не получится, видать.
Старик поднял голову вверх, к небу, но там как раз были высокие сводчатые потолки внутренних переходов, в полутьме навевавшие мысли не о божественном, а обо всяких крестоносцах, греках и прочих мамелюках.
- Ладно, расскажу. Он меня любил, а значит, простит!
После войны мы с мамой и сестрёнкой жили у них, то есть, у Моньки с его мамой, которая доводилась мне родной тёткой.
Отцов наших поубивало в сорок втором году.
Ушли, как и не были, и оставили нас сиротами.
Эх. Сиротство это… Сколько судеб оно покалечило!
Да.
И, видимо, Моньке то ли гены достались разбойничьи, то ли ещё какие-то природные неувязки, но рос он бандитом и ханыгой с малолетства.
Потом, когда мы уже выросли, я сообразил, что, ко всем его вывертам, он ещё освоил Ильфа и Петрова и уже тогда воображал себя Осей Бендером, только без капитанской фуражки!
Чего только он ни вытворял, чего только ни перепробовал в жизни! Но только на каком уровне, сами посудите!
Жили мы тогда в Новосибирске на улице Ядринцовской, напротив сада Сталина. Сейчас-то он называется красиво - Центральный парк, а тогда - садсталина, да садсталина, только так, и не иначе!
Повадился он в биллиардную, которая там была, и где крутились приличные по тем временам деньги. Мне - бильярд, оттачиваю глаз, шахматы - тебе, они вождям полезней! - дразнил он меня Маяковскими строчками.
Просаживал, конечно, деньги только так! А где брал? Воровал по тихому. Однажды подговорил Альку, дружка своего, и обокрали они мою маму, вытащили, суки, из комода всякую мелочёвку.
Алька этот потом повесился в возрасте шестнадцати лет. Из-за него, из-за покойника, царство им обоим небесное! Не выдержал позора, когда сосед их изловил и в милицию притащил. Хороший пацан был Алька. Стихи писал. Про любовь.
Мы остановились напротив входа в ресторан "Абу Кристо". Это неплохой ресторанчик, причём подают прекрасно-приготовленную свежевыловленную рыбу там как в закрытом помещении, так и на веранде, рядом с портом и с видом на море.
- Где сядем? - спросил я.
- Ну, давай внутри, чтобы Старик не отвлекался на молодушек во фривольных манатках и продолжил рассказ о безвременно ушедшем детстве! - шутканул Друг.
Старик не улыбнулся.
Воспоминания поглотили его, и он продолжил, когда мы расположились за столиком напротив большого аквариума, стоящего в зале для услаждения взоров жрущей публики.
- Чего он только ни вытворял, этот Монька… Вообще-то, его полное имя Марк, как и моего отца, но звали его все Монька, да Монька. До самой его смерти. Чччёрт…
Старик затянулся сигаретой.
Дымок пошёл кверху. И тут мы обратили внимание, что там, наверху, висит большая клетка с попугаем. Попугай здоровенный, перья разноцветные и хохол торчит. Птица пробормотала что-то на арабском и глянула на нас снисходительно и круглоглазо, слегка развернув голову.
- Здорово, попка! - сказал Старик. - Кстати, о попках-юбках… Ни одной он не пропускал. Мне как-то сказал, что за свою жизнь перетрахал семьсот тридцать, если память мне не изменяет, женского полу! Царь Соломон, едрёна мать! Только царь-то был намного умнее Моньки.
С другой стороны, говорить, что он был дурак - неверно. Он проучился в институте инженеров водного транспорта пару лет, потом бросил, потом куда-то ещё поступил, поучился и тоже бросил, а диплом получил московского Энергетического института, правда, заочно. Потом работал энергетиком в каких-то конторах, а в конце-концов, ушёл на пенсию с должности главного инженера новосибирского цирка.
Вся жизнь у него была, как цирк, ей-богу!
Но сгубили его бабы и водка.
(продолжение следует)