Эх, люди…ох, люди… - 7.
предыдущее здесь:
http://artur-s.livejournal.com/3289927.html
- Пап, а пап! Расскажи поподробнее, как ты начал это дело… ну, то-есть, как ты стал организовывать свой отдел? С чего вообще это начиналось? Мне ведь интересно! Может, и я как-нибудь… тоже… Что для этого нужно?
- Для начала надо иметь голову. Это важно.
Эта голова должна всё придумать и продумать до начала процесса, будь то процесс рубки дров или сотворения нового подразделения в научно-исследовательском институте!
Ладно, ладно, согласен!
Не всё можно продумать заранее, но чем рубить дрова и куда их складывать - это же надо прикинуть, до того как!
То же самое и с отделом.
Ну, ладно, ладно, ладно, тут чуть посложнее, согласен! Но я же предупредил, что для начала надо иметь голову.
Так вот.
В моём случае голова была, и, можешь себе представить, это была как раз моя голова.
Но начнём по порядку.
Не торопясь. Что, мы - торопыги какие, что ли?
Всё началось тогда, когда мне вусмерть надоело работать на заводе.
Ужас, как надоело!
Рутина, алкаши-начальники, курс на латание дыр, затыкание прорех и зубодробительная скука.
Я стал искать выход из этой безысходности.
А именно, кинулся в науку.
За десяток лет до этого я заслужил на заводе определённый авторитет своими разработками, от перенапряжения долго болел, и об этом все знали, а потому не трогали: хрен, мол, с ним, пусть малость оклемается от тяжёлого труда, а потом снова впряжётся!
Ага.
Как же.
Впрягусь.
Ха.
Надоели вы мне, ребята, и глупости ваши поперёк горла, и уровень работы, который вы всем навязываете, обрыдл мне по самое не могу!
Короче, стал писать диссертацию.
Но у этого дела тоже была предыстория.
Сейчас расскажу.
В городке Богодухов, под Харьковом, я проходил военную переподготовку с бывшим сокурсником Геной.
Этот самый Гена делал кандидатскую диссертацию, работая на кафедре в нашем вузе, куда попал сразу после его окончания.
Мучился мужик с этой диссертацией жутко.
Он сам, Гена, то есть, - такой, тормозной слегка, тугодум, но внешне создаёт впечатление этакого "самостоятельного мужчины", по выражению бывшей моей соседки, приехавшей недавно в город из районного центра в сибирской глубинке. Медленно говорит, движения плавные, и не мельтешит.
Так вот, этот Гена, хороший парень, тогда ещё, в этом Богодухове, в учебном центре, обратил внимание на то, как быстро я "хаваю" новый материал.
Хавать - это значит усваивать, на научно-блатном жаргоне, если кто не в курсе.
И потом, через несколько лет, когда он уже остепенился, то есть, получил кандидатские корочки, мы снова встретились в нашей альма-матер, где я на одной научной конференции качал с трибуны речь на робототехническую тему.
Гена попросил показать ему мои достижения по этой тематике.
Ну, я и выложил несколько своих авторских свидетельств на изобретения, фотографии внедрённых в производство комплексов и статьи, опубликованные в московских и других технических журналах союзного значения.
Гена так и сел, где стоял:
- Ну и дурак же ты, Дока!
- Да. А что такое? - скромно спросил я.
- Мы тут мудохаемся, чтобы хоть где-нибудь получить акты внедрения наших научных высасываний из всех пальцев, включая двадцать первый, а ты уже всё повнедрял, и до сих пор не защитился! Ну, надо же быть таким дураком на большую букву Д!
- А на кой мне кандидатские корочки? Что они мне дадут? Больше денег? Меньше работы? Ты вон, вкалываешь на этой вонючей кафедре по двенадцать часов: лекции, практика, домашние заготовки, нервная обстановка и прочее, о чём ты мне пять минут назад рассказал, мало тебе этого, так ты хочешь, чтобы и я так страдал?
- Погоди, погоди, ты же меня неправильно понял, - дал Гена задний ход, - ты не учитываешь положительные моменты кандидатства-доцентства…
- Положил я с прибором на эти положи…
- Не, не! Не гони лошадей, ямщик! Давай-ка сходим к профессору Алабухову, да покажем ему твои бумаги! Чего ты теряешь? Авось, что-то получится, и сам вылезешь в доктора наук, да и будешь поплёвывать свысока на нас, грешников, с нашей суетой и маятой!
Вот так это началось.
А потом продолжилось так, если вкратце:
Профессор закричал:
- Боже мой! Какое счастье!
Это у него такая поговорка была про счастье.
- Какое, - говорит, - счастье, боже мой! Давайте-ка сюда, голубчик, ваши материалы, так, так… Да здесь точно на кандидатскую, да и на докторскую вкупе, материалу достаточно.
Голубчик! План таков: год - на сдачу экзаменов, ещё год - написание диссертации и защита. Потом то да сё, взрастите пару-тройку кандидатов наук, потом оформление докторской, и защита. На всё про всё, думаю, лет шесть-семь уйдёт, не более. Сколько вам сейчас лет, голубчик? Ага. Ясно. Значит, годам к тридцати шести - сорока вы у нас станете доктором технических наук. Подойдёт?
Я, натурально, прибалдел и согласился, не мешкая.
Гена сиял рядом, как медный таз.
Через месячишко после того, как я стал строчить, подошёл ко мне Гена, и упавшим голосом сообщил, что дед-профессор, которому только что стукнуло семьдесят один годик, развёлся с третьей женой, нашёл себе молодайку тридцати годков, кстати, корейского происхождения, по-быстрому женился, и как раз вчера умотал с ней то ли в Курск, то ли в Брянск, где ему вырешили кафедру.
Не сказав мне прощальное прости.
Но Гену просил состыковать меня с неким доцентом Радугиным, которому как раз понадобились негры, потому как он работал над докторской.
Так я был продан в рабство другому плантатору.
Этот плантатор был крайне интеллигентным человеком, всё время просил прощения ни за что, и держал мизинец правой руки на взлёте, даже если мы с ним и не обедали вместе, а просто писали планы глав моей и немного его диссертаций.
В результате совместной работы в течение года пять глав моей кандидатской были готовы и просились уже в переплёт, но тут я сам попал в переплёт!
Для солидности, и вообще так принято, я обязан был выступить с материалами диссертации на научных конференциях по робототехнике, хотя бы на нескольких.
И вот еду я в стольный град Ригу, где как раз проходила такая конференция.
Радугин попросил показать мою работу одному члену-корреспонденту Академии Наук, но тот оказался просто членом, в самом плохом смысле этого слова, то есть, в физиологическом смысле. Хотя мой научный шеф предполагал использовать этого члена в качестве Главного научного руководителя или Главного научного оппонента при защите диссертации.
Это потом я выяснил, что нарвался на ярого антисемита и ретрограда - противника новой науки, которой на тот момент была робототехника.
- Какая робототехника, какие-такие роботы? - визжал он, обливая меня с ног до головы презрением и слюной.
- Напридумывали всяких слов всякие Чапеки, а вы повторяете всякие глупости! Есть автоматизация, и только автоматизация! Есть автоматы, и никаких ваших роботов! Ясно? Перепишите диссертацию и уберите из неё глупости! Тогда и приезжайте!
Повернулся и ушёл.
С тем я и уехал к своему шефу.
Говорю Радугину:
- Давай другого Главного руководителя и Главного оппонента заодно. Знаешь ли ты такого доктора наук, только помоложе Алабухова и менее казановистого, чтобы тоже не сбежал с молодкой?
- Знаю, - говорит. - Есть такой. Проректор наш. Профессор, доктор наук, известный учёный. Мы зовём его Отец Василий, потому что у него седые патлы и говор мягкий.
- Ладно, - соглашаюсь. - Мягкий говор - это хорошо.
Отец Василий сразу меня обнадёжил:
- Да. У вас, молодой человек, диссертация - пальчики оближешь! Мечта, а не диссертация! Год работы - и сразу защита кандидатской, а потом ещё два-три, не больше - и сделаем докторскую! Нет проблем. Вот вам план работы, сейчас на этом листочке изложу.
Он изложил.
Я показал изложение Радугину и сказал:
- Может, доктору и вправду в попы податься, глянь, что он накарябал!
Мы сдержанно посмеялись, потому что Отец написал план работы для специалиста по своему профилю, не имевшему отношения к моей работе. Что называется, в лужу дунул! Но зато сроки дал прекрасные: год, два-три…
Плюнул я на проректора.
Через полгода вылезаю со своей работой на другую конференцию.
Вылез.
Смотрю, в перерыве идёт ко мне Радугин и ведет за ручку здорового, симпатичного мужика.
Сердце у меня ёкнуло: однако, новый плантатор!
Точно.
Новый оказался заместителем директора большого научно-исследовательского института по науке и председателем какого-то Совета по робототехнике Какого-то Чего-то, сейчас не упомню, но помню, что чего-то большого и важного в областном масштабе!
Ему, оказывается, шибко понравилось моё выступление, а тут и Радугин напел про меня красивых песен.
Пригласил он меня потолковать о том, о сём в стенах его НИИ, где мне сделали предложение создать с нуля отдел робототехнических комплексов определённой направленности.
Точнее, мне предложили поначалу создать сектор в рамках отдела, но я не согласился, доказав тут же на бумажке, что задачу можно решить только в рамках отдела, силами нескольких секторов.
Вот во что вылилось нежелание работать с пьяными балбесами на заводе, и во что вылилась же диссертация как таковая, то есть, чистая наука!
Я занялся наукой прикладной, а не академической, в рамках НИИ.
А теперь можно вернуться к началу моей повести!
Итак, я приступил к созданию отдела в составе научно-исследовательского института комплектного электропривода.
Минимальное количество работников, по всем канонам института, должно было составить сорок человек.
А я пока что был один. Как перст.
http://artur-s.livejournal.com/3289927.html
- Пап, а пап! Расскажи поподробнее, как ты начал это дело… ну, то-есть, как ты стал организовывать свой отдел? С чего вообще это начиналось? Мне ведь интересно! Может, и я как-нибудь… тоже… Что для этого нужно?
- Для начала надо иметь голову. Это важно.
Эта голова должна всё придумать и продумать до начала процесса, будь то процесс рубки дров или сотворения нового подразделения в научно-исследовательском институте!
Ладно, ладно, согласен!
Не всё можно продумать заранее, но чем рубить дрова и куда их складывать - это же надо прикинуть, до того как!
То же самое и с отделом.
Ну, ладно, ладно, ладно, тут чуть посложнее, согласен! Но я же предупредил, что для начала надо иметь голову.
Так вот.
В моём случае голова была, и, можешь себе представить, это была как раз моя голова.
Но начнём по порядку.
Не торопясь. Что, мы - торопыги какие, что ли?
Всё началось тогда, когда мне вусмерть надоело работать на заводе.
Ужас, как надоело!
Рутина, алкаши-начальники, курс на латание дыр, затыкание прорех и зубодробительная скука.
Я стал искать выход из этой безысходности.
А именно, кинулся в науку.
За десяток лет до этого я заслужил на заводе определённый авторитет своими разработками, от перенапряжения долго болел, и об этом все знали, а потому не трогали: хрен, мол, с ним, пусть малость оклемается от тяжёлого труда, а потом снова впряжётся!
Ага.
Как же.
Впрягусь.
Ха.
Надоели вы мне, ребята, и глупости ваши поперёк горла, и уровень работы, который вы всем навязываете, обрыдл мне по самое не могу!
Короче, стал писать диссертацию.
Но у этого дела тоже была предыстория.
Сейчас расскажу.
В городке Богодухов, под Харьковом, я проходил военную переподготовку с бывшим сокурсником Геной.
Этот самый Гена делал кандидатскую диссертацию, работая на кафедре в нашем вузе, куда попал сразу после его окончания.
Мучился мужик с этой диссертацией жутко.
Он сам, Гена, то есть, - такой, тормозной слегка, тугодум, но внешне создаёт впечатление этакого "самостоятельного мужчины", по выражению бывшей моей соседки, приехавшей недавно в город из районного центра в сибирской глубинке. Медленно говорит, движения плавные, и не мельтешит.
Так вот, этот Гена, хороший парень, тогда ещё, в этом Богодухове, в учебном центре, обратил внимание на то, как быстро я "хаваю" новый материал.
Хавать - это значит усваивать, на научно-блатном жаргоне, если кто не в курсе.
И потом, через несколько лет, когда он уже остепенился, то есть, получил кандидатские корочки, мы снова встретились в нашей альма-матер, где я на одной научной конференции качал с трибуны речь на робототехническую тему.
Гена попросил показать ему мои достижения по этой тематике.
Ну, я и выложил несколько своих авторских свидетельств на изобретения, фотографии внедрённых в производство комплексов и статьи, опубликованные в московских и других технических журналах союзного значения.
Гена так и сел, где стоял:
- Ну и дурак же ты, Дока!
- Да. А что такое? - скромно спросил я.
- Мы тут мудохаемся, чтобы хоть где-нибудь получить акты внедрения наших научных высасываний из всех пальцев, включая двадцать первый, а ты уже всё повнедрял, и до сих пор не защитился! Ну, надо же быть таким дураком на большую букву Д!
- А на кой мне кандидатские корочки? Что они мне дадут? Больше денег? Меньше работы? Ты вон, вкалываешь на этой вонючей кафедре по двенадцать часов: лекции, практика, домашние заготовки, нервная обстановка и прочее, о чём ты мне пять минут назад рассказал, мало тебе этого, так ты хочешь, чтобы и я так страдал?
- Погоди, погоди, ты же меня неправильно понял, - дал Гена задний ход, - ты не учитываешь положительные моменты кандидатства-доцентства…
- Положил я с прибором на эти положи…
- Не, не! Не гони лошадей, ямщик! Давай-ка сходим к профессору Алабухову, да покажем ему твои бумаги! Чего ты теряешь? Авось, что-то получится, и сам вылезешь в доктора наук, да и будешь поплёвывать свысока на нас, грешников, с нашей суетой и маятой!
Вот так это началось.
А потом продолжилось так, если вкратце:
Профессор закричал:
- Боже мой! Какое счастье!
Это у него такая поговорка была про счастье.
- Какое, - говорит, - счастье, боже мой! Давайте-ка сюда, голубчик, ваши материалы, так, так… Да здесь точно на кандидатскую, да и на докторскую вкупе, материалу достаточно.
Голубчик! План таков: год - на сдачу экзаменов, ещё год - написание диссертации и защита. Потом то да сё, взрастите пару-тройку кандидатов наук, потом оформление докторской, и защита. На всё про всё, думаю, лет шесть-семь уйдёт, не более. Сколько вам сейчас лет, голубчик? Ага. Ясно. Значит, годам к тридцати шести - сорока вы у нас станете доктором технических наук. Подойдёт?
Я, натурально, прибалдел и согласился, не мешкая.
Гена сиял рядом, как медный таз.
Через месячишко после того, как я стал строчить, подошёл ко мне Гена, и упавшим голосом сообщил, что дед-профессор, которому только что стукнуло семьдесят один годик, развёлся с третьей женой, нашёл себе молодайку тридцати годков, кстати, корейского происхождения, по-быстрому женился, и как раз вчера умотал с ней то ли в Курск, то ли в Брянск, где ему вырешили кафедру.
Не сказав мне прощальное прости.
Но Гену просил состыковать меня с неким доцентом Радугиным, которому как раз понадобились негры, потому как он работал над докторской.
Так я был продан в рабство другому плантатору.
Этот плантатор был крайне интеллигентным человеком, всё время просил прощения ни за что, и держал мизинец правой руки на взлёте, даже если мы с ним и не обедали вместе, а просто писали планы глав моей и немного его диссертаций.
В результате совместной работы в течение года пять глав моей кандидатской были готовы и просились уже в переплёт, но тут я сам попал в переплёт!
Для солидности, и вообще так принято, я обязан был выступить с материалами диссертации на научных конференциях по робототехнике, хотя бы на нескольких.
И вот еду я в стольный град Ригу, где как раз проходила такая конференция.
Радугин попросил показать мою работу одному члену-корреспонденту Академии Наук, но тот оказался просто членом, в самом плохом смысле этого слова, то есть, в физиологическом смысле. Хотя мой научный шеф предполагал использовать этого члена в качестве Главного научного руководителя или Главного научного оппонента при защите диссертации.
Это потом я выяснил, что нарвался на ярого антисемита и ретрограда - противника новой науки, которой на тот момент была робототехника.
- Какая робототехника, какие-такие роботы? - визжал он, обливая меня с ног до головы презрением и слюной.
- Напридумывали всяких слов всякие Чапеки, а вы повторяете всякие глупости! Есть автоматизация, и только автоматизация! Есть автоматы, и никаких ваших роботов! Ясно? Перепишите диссертацию и уберите из неё глупости! Тогда и приезжайте!
Повернулся и ушёл.
С тем я и уехал к своему шефу.
Говорю Радугину:
- Давай другого Главного руководителя и Главного оппонента заодно. Знаешь ли ты такого доктора наук, только помоложе Алабухова и менее казановистого, чтобы тоже не сбежал с молодкой?
- Знаю, - говорит. - Есть такой. Проректор наш. Профессор, доктор наук, известный учёный. Мы зовём его Отец Василий, потому что у него седые патлы и говор мягкий.
- Ладно, - соглашаюсь. - Мягкий говор - это хорошо.
Отец Василий сразу меня обнадёжил:
- Да. У вас, молодой человек, диссертация - пальчики оближешь! Мечта, а не диссертация! Год работы - и сразу защита кандидатской, а потом ещё два-три, не больше - и сделаем докторскую! Нет проблем. Вот вам план работы, сейчас на этом листочке изложу.
Он изложил.
Я показал изложение Радугину и сказал:
- Может, доктору и вправду в попы податься, глянь, что он накарябал!
Мы сдержанно посмеялись, потому что Отец написал план работы для специалиста по своему профилю, не имевшему отношения к моей работе. Что называется, в лужу дунул! Но зато сроки дал прекрасные: год, два-три…
Плюнул я на проректора.
Через полгода вылезаю со своей работой на другую конференцию.
Вылез.
Смотрю, в перерыве идёт ко мне Радугин и ведет за ручку здорового, симпатичного мужика.
Сердце у меня ёкнуло: однако, новый плантатор!
Точно.
Новый оказался заместителем директора большого научно-исследовательского института по науке и председателем какого-то Совета по робототехнике Какого-то Чего-то, сейчас не упомню, но помню, что чего-то большого и важного в областном масштабе!
Ему, оказывается, шибко понравилось моё выступление, а тут и Радугин напел про меня красивых песен.
Пригласил он меня потолковать о том, о сём в стенах его НИИ, где мне сделали предложение создать с нуля отдел робототехнических комплексов определённой направленности.
Точнее, мне предложили поначалу создать сектор в рамках отдела, но я не согласился, доказав тут же на бумажке, что задачу можно решить только в рамках отдела, силами нескольких секторов.
Вот во что вылилось нежелание работать с пьяными балбесами на заводе, и во что вылилась же диссертация как таковая, то есть, чистая наука!
Я занялся наукой прикладной, а не академической, в рамках НИИ.
А теперь можно вернуться к началу моей повести!
Итак, я приступил к созданию отдела в составе научно-исследовательского института комплектного электропривода.
Минимальное количество работников, по всем канонам института, должно было составить сорок человек.
А я пока что был один. Как перст.