Про войну, друзей и Надежду.
Из моей рубрики "Воспоминания о Второй Ливанской войне"
- Ну?
- А что?
- Как настрой? Вот звоню, чтобы проверить твой дух, так сказать.
- А. Это хорошо. Но насчет духа не спрашивай! Пиво, ржаной хлеб и прочее, да все это перед обедом….
- Да. Дух тово….
- А Старику звонил?
- Только что. Он не в духе. Матерится.
- Что так? Может нам прогулку устроить, а то заржавели мы без разговоров о бабах?
- О!
- Ну, значит, ты звони ему, а я побреюсь, заведу свою телегу, и рванем!
- Заметано.
Проблема в том, что мы втроем разбросаны по городам Севера.
Не ахти как далеко, но все же.
Хайфа, Кармиэль и Мигдаль а-Эмек - как раз то, что обстреливается.
Всем приказано сидеть в укрытиях, но ….
Без болтовни о бабцах на фоне шикарных пейзажей Галилеи скучно.
А потом, судьба - она индейка, если она желает прицепить полсотни кило тебе на голову, то крути-не крути, не отвертишься.
В общем, фаталисты мы втроем.
Вторая Ливанская война в разгаре.
Каждый день обстрелы со стороны Ливана.
Хисбалла старается.
- Так, куда едем? - спросил Старик, когда я собрал всех вместе за пару часиков.
- А погнали просто так по шоссе. Какая разница? Куда руль закрутится!
И мы погнали.
Мда-а-а.
Пустоваты дороги.
Машин мало.
Многих людей в последнее время сдуло войной из Галилеи в центр страны и на юг - к родственникам, в отели Эйлата, Тель-Авива, Герцлии.
Обстрелы ежедневно.
Уже есть убитые и раненые.
В 91-м году в последний раз видел такое.
Правда с нашей стороны потерь больше.
- Так. Не будем отвлекаться, - попросил Старик, - предлагаю штраф за одно слово о ситуевине, договорились?
Едем отвлечься. Забудем о войне на время.
Мы с Другом утвердительно мотнули головами.
- Что за штраф? - поинтересовался я.
- Ну, скажем, литр.
- В бутылках, в банках или в розлив? - уточнил Друг.
- Кончай базар! Дока, ты первый! Давай что-нибудь душевное. С грустинкой.
И рули к Гамле! Красотища там, скажу я вам! И, вроде, пока что там не стреляют. За полчасика достигнем и полюбуемся. Вид оттуда на Кинерет - закачаешься!
Разговор этот мы вели уже в Кармиэле, куда я доставил Старика из Хайфы.
Дорога из Башни-в-Долине, как переводится Мигдаль-ха-Эмек, через Хайфу до Кармиэля была необычно пустынной, ибо стреляют, а потому гнал я на приличной скорости, вперив глаза в горизонт, потому как нарваться на полицейского и получить штраф за превышение скорости не входило в мои планы.
До Гамлы из Кармиэля можно добраться двумя путями: коротким, в объезд озера Кинерет с севера через перекресток Амиад, Табху и Капернаум, и длинным - огибая все озеро, через Тверию и все-все зоны отдыха.
Учитывая то, что времени у нас было в избытке, мы поехали длинным, кружным путем.
Сама дорога своей красотой может бросить в дрожь новичка, но мы-то давнишние израильтяне, минимум пятнадцать лет в Стране, а потому привычно восхищались и холмами справа по курсу возле Гинносара, и относительно плоской дорогой от перекрестка Мигдаль, через Тверию, Дганию и дальше, когда повернули к северу, через Эйн-Гев и Курси.
К зелени с обеих сторон дороги привыкнуть и не вскрикивать от ее райской красоты невозможно и через двадцать лет.
А потому даже циник Старик временами охал, бормоча вполголоса:
- Ну это ж надо, твою в бога и в переносицу мать! до чего же мне по душе вот эти бугенвиллии, а особенно вон те белые и вот такие розовые! Душевные цвета! И главное, стеной! Ну, это ж надо так круто насадить. Молодцы, евреи!
- Да тут, кроме бугенвиллий, глянь, сколько безымянной зелени! - подплескивал я.
Друг тоже кайфовал.
Это чувствовалось по его сопению и блаженной улыбке.
- Приехали! - доложил я. - Всем выгружаться!
Поставив машину, мы прошли к смотровой площадке.
С неё открывается величественная панорама ущелья, над которым парят гордые птицы, как пишется в пошлых дамских романах.
Внизу, на склоне холма, вырисовываются контуры древней крепости Гамла.
- Так. - четко сказал Старик. - Мы сразу приступим к рассказам о бабах или отдадим дань легендарному месту, куда прибыли?
- О бабах! - сходу ответил возбужденный красивой дорогой Друг.
- О бабах, - согласился с ним я.
- Хлопцы, - кивнув головой продолжил Старик, - про баб-с расскажет нам один из вас, а я потом все же скажу два слова о Гамле, с вашего позволения, потому что в это тяжкое время, которое мы с вами переживаем….
- Алле, алле, - кисло вставился Друг, - ты что, Дед, рехнулся? Будешь нас передовицами душить? Мы сюда зачем приехали? Оттянуться!
- Литр! - громко сказал я.
- Что литр? - удивился Старик.
- С тебя литр, согласно давешней нашей договоренности!
- Оп-с! - заржал Друг, - так его по черепу, по лысому!
Похохотав, мы уселись на скамеечку спинами к плато Голан и фронтально к шикарному виду на Галилейское море, оно же Тивериадское, оно же озеро-море Кинерет.
- Перед основной темой нашей беседы я хотел бы сделать заявление, - попросил я.
- В чем дело? Не уводи нас в сторону! - Старик искоса глянул на меня.
- Нет, я просто хотел спросить у вас, коллеги, как вы относитесь к тому, что в данной непростой ситуации оголяется, так сказать, суть межлюдских, как говорят, взаимоотношений.
Вот, к примеру, пьешь много лет с человеками, вместе на выезде шашлыки кушаешь, а когда приходит час пик, как сейчас, они втихую смываются в непростреливаемое пространство, типа Тель-Авива или Герцлии, не сказав даже «до свидания, милое создание»! Я не возражаю, что есть веские причины: малые дети, больные старики, страх перед бомбежкой, но ты будь человеком - если ты, так сказать, дружишь, пьешь и ешь регулярно с приятелем, позвони, скажи, что сил нет, сматываюсь, мол, а не удирай втихую! Приятель-то остается в зоне досягания насральных железяк с порохом! Нехорошо как-то, по-моему. Или я ошибаюсь?
- Дока, будь философом! Положь на это дело с прибором! Друг, начинай ты. Про любовь. Про дружбу Дока уже высказался. И, кстати, чтобы быть абсолютно справедливым, я назначаю еще литр с тебя, шофэр ты наш надежный! Опять ведь болтовня на запретную тему!
- Погоди, я только добавлю два слова к тому, что сказал Дока, предварительно по-честному, конечно, поставив на кон третью бутыль! - Друг даже привстал от негодования, - Это еще ладно, что приятели от страха смотались подальше от бомб.
А вот огромная куча наших бывших, так сказать, друзей в разных странах, которые вообще не понимают, что у нас творится, считают своим долгом плюнуть в нас издалека!
Из каких-нибудь там Тьмутараканей, не видевших нихера, кроме заскорузлой антисемитской пропаганды, они считают, что нет ничего интересного в том, что «какой-то Перец гоняется за какой-то Насраллой и ну их обоих в жопу, потому как в Тьмутаракани своих интеллектуальных дел по горло».
Вот такие, с позволения сказать, приятели, мало того, что недальновидны - они не понимают элементарного: завтра они или их дети и внуки будут получать от всяких насралл, которые с Кораном или идеями Чучхэ или того же Мао - буквально то же самое, то есть сапогом по хлеборезке!
Вот ведь какая оказия!
Ну да хрен с ними.
Таких друзей - за хер, да в музей! А теперь я приступаю к обещанному накануне.
(Продолжение следует)
- Ну?
- А что?
- Как настрой? Вот звоню, чтобы проверить твой дух, так сказать.
- А. Это хорошо. Но насчет духа не спрашивай! Пиво, ржаной хлеб и прочее, да все это перед обедом….
- Да. Дух тово….
- А Старику звонил?
- Только что. Он не в духе. Матерится.
- Что так? Может нам прогулку устроить, а то заржавели мы без разговоров о бабах?
- О!
- Ну, значит, ты звони ему, а я побреюсь, заведу свою телегу, и рванем!
- Заметано.
Проблема в том, что мы втроем разбросаны по городам Севера.
Не ахти как далеко, но все же.
Хайфа, Кармиэль и Мигдаль а-Эмек - как раз то, что обстреливается.
Всем приказано сидеть в укрытиях, но ….
Без болтовни о бабцах на фоне шикарных пейзажей Галилеи скучно.
А потом, судьба - она индейка, если она желает прицепить полсотни кило тебе на голову, то крути-не крути, не отвертишься.
В общем, фаталисты мы втроем.
Вторая Ливанская война в разгаре.
Каждый день обстрелы со стороны Ливана.
Хисбалла старается.
- Так, куда едем? - спросил Старик, когда я собрал всех вместе за пару часиков.
- А погнали просто так по шоссе. Какая разница? Куда руль закрутится!
И мы погнали.
Мда-а-а.
Пустоваты дороги.
Машин мало.
Многих людей в последнее время сдуло войной из Галилеи в центр страны и на юг - к родственникам, в отели Эйлата, Тель-Авива, Герцлии.
Обстрелы ежедневно.
Уже есть убитые и раненые.
В 91-м году в последний раз видел такое.
Правда с нашей стороны потерь больше.
- Так. Не будем отвлекаться, - попросил Старик, - предлагаю штраф за одно слово о ситуевине, договорились?
Едем отвлечься. Забудем о войне на время.
Мы с Другом утвердительно мотнули головами.
- Что за штраф? - поинтересовался я.
- Ну, скажем, литр.
- В бутылках, в банках или в розлив? - уточнил Друг.
- Кончай базар! Дока, ты первый! Давай что-нибудь душевное. С грустинкой.
И рули к Гамле! Красотища там, скажу я вам! И, вроде, пока что там не стреляют. За полчасика достигнем и полюбуемся. Вид оттуда на Кинерет - закачаешься!
Разговор этот мы вели уже в Кармиэле, куда я доставил Старика из Хайфы.
Дорога из Башни-в-Долине, как переводится Мигдаль-ха-Эмек, через Хайфу до Кармиэля была необычно пустынной, ибо стреляют, а потому гнал я на приличной скорости, вперив глаза в горизонт, потому как нарваться на полицейского и получить штраф за превышение скорости не входило в мои планы.
До Гамлы из Кармиэля можно добраться двумя путями: коротким, в объезд озера Кинерет с севера через перекресток Амиад, Табху и Капернаум, и длинным - огибая все озеро, через Тверию и все-все зоны отдыха.
Учитывая то, что времени у нас было в избытке, мы поехали длинным, кружным путем.
Сама дорога своей красотой может бросить в дрожь новичка, но мы-то давнишние израильтяне, минимум пятнадцать лет в Стране, а потому привычно восхищались и холмами справа по курсу возле Гинносара, и относительно плоской дорогой от перекрестка Мигдаль, через Тверию, Дганию и дальше, когда повернули к северу, через Эйн-Гев и Курси.
К зелени с обеих сторон дороги привыкнуть и не вскрикивать от ее райской красоты невозможно и через двадцать лет.
А потому даже циник Старик временами охал, бормоча вполголоса:
- Ну это ж надо, твою в бога и в переносицу мать! до чего же мне по душе вот эти бугенвиллии, а особенно вон те белые и вот такие розовые! Душевные цвета! И главное, стеной! Ну, это ж надо так круто насадить. Молодцы, евреи!
- Да тут, кроме бугенвиллий, глянь, сколько безымянной зелени! - подплескивал я.
Друг тоже кайфовал.
Это чувствовалось по его сопению и блаженной улыбке.
- Приехали! - доложил я. - Всем выгружаться!
Поставив машину, мы прошли к смотровой площадке.
С неё открывается величественная панорама ущелья, над которым парят гордые птицы, как пишется в пошлых дамских романах.
Внизу, на склоне холма, вырисовываются контуры древней крепости Гамла.
- Так. - четко сказал Старик. - Мы сразу приступим к рассказам о бабах или отдадим дань легендарному месту, куда прибыли?
- О бабах! - сходу ответил возбужденный красивой дорогой Друг.
- О бабах, - согласился с ним я.
- Хлопцы, - кивнув головой продолжил Старик, - про баб-с расскажет нам один из вас, а я потом все же скажу два слова о Гамле, с вашего позволения, потому что в это тяжкое время, которое мы с вами переживаем….
- Алле, алле, - кисло вставился Друг, - ты что, Дед, рехнулся? Будешь нас передовицами душить? Мы сюда зачем приехали? Оттянуться!
- Литр! - громко сказал я.
- Что литр? - удивился Старик.
- С тебя литр, согласно давешней нашей договоренности!
- Оп-с! - заржал Друг, - так его по черепу, по лысому!
Похохотав, мы уселись на скамеечку спинами к плато Голан и фронтально к шикарному виду на Галилейское море, оно же Тивериадское, оно же озеро-море Кинерет.
- Перед основной темой нашей беседы я хотел бы сделать заявление, - попросил я.
- В чем дело? Не уводи нас в сторону! - Старик искоса глянул на меня.
- Нет, я просто хотел спросить у вас, коллеги, как вы относитесь к тому, что в данной непростой ситуации оголяется, так сказать, суть межлюдских, как говорят, взаимоотношений.
Вот, к примеру, пьешь много лет с человеками, вместе на выезде шашлыки кушаешь, а когда приходит час пик, как сейчас, они втихую смываются в непростреливаемое пространство, типа Тель-Авива или Герцлии, не сказав даже «до свидания, милое создание»! Я не возражаю, что есть веские причины: малые дети, больные старики, страх перед бомбежкой, но ты будь человеком - если ты, так сказать, дружишь, пьешь и ешь регулярно с приятелем, позвони, скажи, что сил нет, сматываюсь, мол, а не удирай втихую! Приятель-то остается в зоне досягания насральных железяк с порохом! Нехорошо как-то, по-моему. Или я ошибаюсь?
- Дока, будь философом! Положь на это дело с прибором! Друг, начинай ты. Про любовь. Про дружбу Дока уже высказался. И, кстати, чтобы быть абсолютно справедливым, я назначаю еще литр с тебя, шофэр ты наш надежный! Опять ведь болтовня на запретную тему!
- Погоди, я только добавлю два слова к тому, что сказал Дока, предварительно по-честному, конечно, поставив на кон третью бутыль! - Друг даже привстал от негодования, - Это еще ладно, что приятели от страха смотались подальше от бомб.
А вот огромная куча наших бывших, так сказать, друзей в разных странах, которые вообще не понимают, что у нас творится, считают своим долгом плюнуть в нас издалека!
Из каких-нибудь там Тьмутараканей, не видевших нихера, кроме заскорузлой антисемитской пропаганды, они считают, что нет ничего интересного в том, что «какой-то Перец гоняется за какой-то Насраллой и ну их обоих в жопу, потому как в Тьмутаракани своих интеллектуальных дел по горло».
Вот такие, с позволения сказать, приятели, мало того, что недальновидны - они не понимают элементарного: завтра они или их дети и внуки будут получать от всяких насралл, которые с Кораном или идеями Чучхэ или того же Мао - буквально то же самое, то есть сапогом по хлеборезке!
Вот ведь какая оказия!
Ну да хрен с ними.
Таких друзей - за хер, да в музей! А теперь я приступаю к обещанному накануне.
(Продолжение следует)