Цепочка
Рассказ командированного.
Министерство электротехнической промышленности занимало несколько верхних этажей в двадцатичетырёхэтажке на Калининском проспекте города Москвы.
Мне приходилось несколько раз в год бывать там по делам, корректируя планы моего отдела в НИИ или вышибая финансирование.
Как-то раз на площадке двадцать третьего этажа я встретил Олю.
Она работала экономистом в соседнем отделе института и тоже приехала со своим начальником за финансированием.
На Олю я засматривался давно.
Среднего роста, фигуристая, лет тридцати плюс-минус, с красивыми голубыми глазами и слегка подкрашенными ресницами, чистым белым лицом и розовыми щёчками. Прямой носик и полненькие розовые губки, пышные тёмные волосы, уложенные в модную короткую асимметричную причёску, не оставляли равнодушным ни одного мужчину в округе.
- Оля, Оля, Оля, дала бы ты мне, что ля… - пели мужики в курилке, подмигивая и перемаргиваясь между собою, когда она проходила мимо. Это была строгая с виду женщина, знавшая себе цену и потому горделиво несущая свою красивую головку.
Ну, а мужики - они и в Африке козлы, а не только в НИИ, это всем известный факт.
- Вот так встреча! - вскричал я, коротко оглядывая всё её великолепие на голове и значительно ниже, - а чего это ты на лифте странствуешь?
- Так Вы сами, знаете, Дока Батькович, тут, пока все бумаги подпишешь, на лифте до головокружения накатаешься! Всё здоровье погубишь!
- Ну, я вижу, Оленька, здоровье у тебя есть. По розовым щёчкам вижу. Или ты меня засмущалась? Кстати, где ты остановилась, в министерской гостинице или…?
- Нет. Я остановилась у сестры, кстати, и муж мой у неё тоже остановился.
Тут я должен отметить, что муж этой красотки работал в нашем Объединении, в которое входил НИИ и два завода, причём работал не абы кем, а Главным инженером одного из этих самых заводов. То есть, был шишкой, причём, в его кабинет я входил с некоторой грустью, потому что мужик был дурной, грубиян, пьяница и хам. Это если коротко его характеризовать.
Я всегда с ним ругался на технические темы, потому что до него с трудом доходили новые веяния, прогрессивные разработки и прочая маята. Как он достиг такой высокой должности - ума не приложу.
Но факт - работал Главным. В советские времена и не такое бывало. Наверняка, где-то была у него волосатая лапа, как говорили тогда в народе!
Известие о том, что этот грубиян тоже здесь, несколько нарушало мои планы в отношении хорошенькой экономистки, но по-крупному, бывали в моей практике ситуации и побезнадёжнее. А потому я прямо сказал:
- Оля! Но это же нечестно.
- Что нечестно, Батька Докович, ой, то есть, Дока Батькович?
И покраснела.
Догадливая была девчушка. Недаром, в институте за мной, и даже впереди меня, шла слава сердцееда, и это ещё мягко было говорено!
- Оля, - как можно проникновеннее сказал я и взял её за запястье, поглаживая предплечье, локоть, плечо и так далее, согласно анатомическому справочнику, - Оля, ты же знаешь, что я давно хочу с тобой встретиться!
- Первый раз слышу, Дока Батькович! - на этот раз она правильно произнесла имя-отчество, видимо оправившись от моего наскока.
Тут я вынужден поставить прочерк, не потому, что не о чём рассказывать, а только лишь из уважения к моим читателям, мужская аудитория которых наизусть знает методы обольщения красивых барышень при временном цейтноте, а женская аудитория, как более понятливая, вообще не нуждается в пространных описаниях, а именно в тех случаях, когда уговоры со стороны приятного мужчины никогда не являются напрасными или излишними!
Могу только сообщить, что на всё про всё, то есть, на эти самые уговоры, ушло не более пятнадцати минут.
Мы договорились, что вечерком я загляну на огонёк к Оленькиной сестре, причём мужа не будет, он должен задержаться на пару часов в Министерстве, а с сестрой и договариваться не надо, она очень понятливая! Пары часов, по моим прикидкам, должно было хватить, и мы, весело помахав ручками друг другу, разошлись до вечера, при этом адрес сестры Оля набросала на обороте одного из моих документов, который я ей подсунул, а именно, второго экземпляра договора между Министерством и нашим Объединением.
Всё складывалось прекрасно.
Я прибыл в согласованное между нами время. Оля была одна. Лёгкий халат, распущенные волосы, домашние тапочки сигнализировали мне, что горит зелёный огонь, и преград нет!
Музыка звучала, дай бог памяти, то ли Шопена, то ли Рахманинова, но уж очень классическая.
Лёгкое вино и коньяк стояли на столе вперемешку с лёгкой же закусью.
Она подошла к двери и заперла её на замок, задёрнув цепочку.
Я понял всё правильно.
Обняв её, сопроводил к столу, где мы слегка приложились к алкоголю и закуске, а затем, снова обнявшись, повалились на постель.
Да.
Эта женщина была страстна какой-то южно-американской страстью.
- Я три года была с мужем в Боливии, - тяжело дыша, прошептала она, когда всё кончилось. - Какие бешеные там мужчины! Вроде тебя!
Я некоторое время молчал, разрываемый дикой болью в спине.
Слегка отдышавшись, я попросил:
- Посмотри, пожалуйста, что у меня там?
Она глянула и рассмеялась:
- Ты извини, но, кажется, я разорвала тебе спину! Все десять когтей, чёрт побери! Подожди, сейчас я принесу йоду.
Я шипел от йода, извиваясь в простынях.
- Надо открыть хотя бы цепочку на двери, - сказал я, придя в себя. - Муж придёт и всё поймёт. Он же меня зарежет зубами!
Она засмеялась.
- Не зарежет! Он меня любит и боится. Он у меня котёнок! Я только прикоснусь к нему - он тает и мурлыкает!
Я представил себе, как мурлыкает эта хамская свинья - и вздрогнул.
- Нет уж, давай одеваться и откроем хотя бы цепочку!
Мы оделись, она заправила постель, затем мы перешли на кухню, где подняли рюмки, чтобы тостами закрепить нашу кровную, учитывая мою спину, дружбу.
В это время в дверном замке со скрежетом стал проворачиваться ключ.
У меня отвисла челюсть, а Оля вскочила, прошептав:
- Сраная цепочка!
Мне стало не по себе, и я морально приготовился к драке.
Оля подскочила к двери и молниеносно выдернула злополучную цепь, которая послужила бы вещественным доказательством измены!
Муж вошёл, поцеловал в коридорчике жену и вдруг увидел меня.
Сидящего за столом с яствами. Коньяк, вино, закусон.
Картина маслом того же Репина "Не ждали"…
Убиться легче.
Он припёрся на целых полчаса раньше!
Интересно было наблюдать, как с его лошадиной морды волнами сходит улыбка, поэтапно превращающаяся в гримасу недоумения, просветления, боли.
Да. Этот конь любил свою жену.
А она, порхая, цветя и улыбаясь в тридцать два зуба, предложила ему подсесть к столу, щебеча по ходу что-то про случайную встречу и старое знакомство, про подписанные договора и дороговизну в продуктовом…
Конфуз был значительным.
В воздухе возникли тени отца Гамлета, чёрного мавра Отелло, даже архангела Гавриила и всяких других потерпевших и мстителей за поруганную честь, достоинство и супружескую неверность.
Сгустившуюся атмосферу можно было резать обыкновенным перочинным ножиком.
Всё трио старалось держать себя в руках, только чириканье дамы, да желваки на мужских скулах…
Я встал.
Чопорно поблагодарил Ольгу за прекрасный ужин и в мрачной тишине откланялся.
Надо отдать должное её супругу.
Он не набил мне морду, сухо попрощался и сел за стол.
Эпилог.
Собственно, эпилогов было три.
Первый.
Мне врезала жена за две пятерни когтей на моей спине. До развода дело не дошло.
Второй.
Ольга уволилась через месяц.
Третий.
Второй экземпляр договора между Министерством и Объединением, после моего прибытия домой, лёг на стол Главного инженера завода, то есть, именно Мужа Ольги, для визирования…
На обратной стороне рукой Ольги был написан адрес её сестры в Москве…
Что произошло дальше в этой семье - не знаю, но догадываюсь.
Он вскоре перевёлся на Дальний Восток.
Она вышла замуж через полгода за одного из сотрудников завода.
Всё.
Министерство электротехнической промышленности занимало несколько верхних этажей в двадцатичетырёхэтажке на Калининском проспекте города Москвы.
Мне приходилось несколько раз в год бывать там по делам, корректируя планы моего отдела в НИИ или вышибая финансирование.
Как-то раз на площадке двадцать третьего этажа я встретил Олю.
Она работала экономистом в соседнем отделе института и тоже приехала со своим начальником за финансированием.
На Олю я засматривался давно.
Среднего роста, фигуристая, лет тридцати плюс-минус, с красивыми голубыми глазами и слегка подкрашенными ресницами, чистым белым лицом и розовыми щёчками. Прямой носик и полненькие розовые губки, пышные тёмные волосы, уложенные в модную короткую асимметричную причёску, не оставляли равнодушным ни одного мужчину в округе.
- Оля, Оля, Оля, дала бы ты мне, что ля… - пели мужики в курилке, подмигивая и перемаргиваясь между собою, когда она проходила мимо. Это была строгая с виду женщина, знавшая себе цену и потому горделиво несущая свою красивую головку.
Ну, а мужики - они и в Африке козлы, а не только в НИИ, это всем известный факт.
- Вот так встреча! - вскричал я, коротко оглядывая всё её великолепие на голове и значительно ниже, - а чего это ты на лифте странствуешь?
- Так Вы сами, знаете, Дока Батькович, тут, пока все бумаги подпишешь, на лифте до головокружения накатаешься! Всё здоровье погубишь!
- Ну, я вижу, Оленька, здоровье у тебя есть. По розовым щёчкам вижу. Или ты меня засмущалась? Кстати, где ты остановилась, в министерской гостинице или…?
- Нет. Я остановилась у сестры, кстати, и муж мой у неё тоже остановился.
Тут я должен отметить, что муж этой красотки работал в нашем Объединении, в которое входил НИИ и два завода, причём работал не абы кем, а Главным инженером одного из этих самых заводов. То есть, был шишкой, причём, в его кабинет я входил с некоторой грустью, потому что мужик был дурной, грубиян, пьяница и хам. Это если коротко его характеризовать.
Я всегда с ним ругался на технические темы, потому что до него с трудом доходили новые веяния, прогрессивные разработки и прочая маята. Как он достиг такой высокой должности - ума не приложу.
Но факт - работал Главным. В советские времена и не такое бывало. Наверняка, где-то была у него волосатая лапа, как говорили тогда в народе!
Известие о том, что этот грубиян тоже здесь, несколько нарушало мои планы в отношении хорошенькой экономистки, но по-крупному, бывали в моей практике ситуации и побезнадёжнее. А потому я прямо сказал:
- Оля! Но это же нечестно.
- Что нечестно, Батька Докович, ой, то есть, Дока Батькович?
И покраснела.
Догадливая была девчушка. Недаром, в институте за мной, и даже впереди меня, шла слава сердцееда, и это ещё мягко было говорено!
- Оля, - как можно проникновеннее сказал я и взял её за запястье, поглаживая предплечье, локоть, плечо и так далее, согласно анатомическому справочнику, - Оля, ты же знаешь, что я давно хочу с тобой встретиться!
- Первый раз слышу, Дока Батькович! - на этот раз она правильно произнесла имя-отчество, видимо оправившись от моего наскока.
Тут я вынужден поставить прочерк, не потому, что не о чём рассказывать, а только лишь из уважения к моим читателям, мужская аудитория которых наизусть знает методы обольщения красивых барышень при временном цейтноте, а женская аудитория, как более понятливая, вообще не нуждается в пространных описаниях, а именно в тех случаях, когда уговоры со стороны приятного мужчины никогда не являются напрасными или излишними!
Могу только сообщить, что на всё про всё, то есть, на эти самые уговоры, ушло не более пятнадцати минут.
Мы договорились, что вечерком я загляну на огонёк к Оленькиной сестре, причём мужа не будет, он должен задержаться на пару часов в Министерстве, а с сестрой и договариваться не надо, она очень понятливая! Пары часов, по моим прикидкам, должно было хватить, и мы, весело помахав ручками друг другу, разошлись до вечера, при этом адрес сестры Оля набросала на обороте одного из моих документов, который я ей подсунул, а именно, второго экземпляра договора между Министерством и нашим Объединением.
Всё складывалось прекрасно.
Я прибыл в согласованное между нами время. Оля была одна. Лёгкий халат, распущенные волосы, домашние тапочки сигнализировали мне, что горит зелёный огонь, и преград нет!
Музыка звучала, дай бог памяти, то ли Шопена, то ли Рахманинова, но уж очень классическая.
Лёгкое вино и коньяк стояли на столе вперемешку с лёгкой же закусью.
Она подошла к двери и заперла её на замок, задёрнув цепочку.
Я понял всё правильно.
Обняв её, сопроводил к столу, где мы слегка приложились к алкоголю и закуске, а затем, снова обнявшись, повалились на постель.
Да.
Эта женщина была страстна какой-то южно-американской страстью.
- Я три года была с мужем в Боливии, - тяжело дыша, прошептала она, когда всё кончилось. - Какие бешеные там мужчины! Вроде тебя!
Я некоторое время молчал, разрываемый дикой болью в спине.
Слегка отдышавшись, я попросил:
- Посмотри, пожалуйста, что у меня там?
Она глянула и рассмеялась:
- Ты извини, но, кажется, я разорвала тебе спину! Все десять когтей, чёрт побери! Подожди, сейчас я принесу йоду.
Я шипел от йода, извиваясь в простынях.
- Надо открыть хотя бы цепочку на двери, - сказал я, придя в себя. - Муж придёт и всё поймёт. Он же меня зарежет зубами!
Она засмеялась.
- Не зарежет! Он меня любит и боится. Он у меня котёнок! Я только прикоснусь к нему - он тает и мурлыкает!
Я представил себе, как мурлыкает эта хамская свинья - и вздрогнул.
- Нет уж, давай одеваться и откроем хотя бы цепочку!
Мы оделись, она заправила постель, затем мы перешли на кухню, где подняли рюмки, чтобы тостами закрепить нашу кровную, учитывая мою спину, дружбу.
В это время в дверном замке со скрежетом стал проворачиваться ключ.
У меня отвисла челюсть, а Оля вскочила, прошептав:
- Сраная цепочка!
Мне стало не по себе, и я морально приготовился к драке.
Оля подскочила к двери и молниеносно выдернула злополучную цепь, которая послужила бы вещественным доказательством измены!
Муж вошёл, поцеловал в коридорчике жену и вдруг увидел меня.
Сидящего за столом с яствами. Коньяк, вино, закусон.
Картина маслом того же Репина "Не ждали"…
Убиться легче.
Он припёрся на целых полчаса раньше!
Интересно было наблюдать, как с его лошадиной морды волнами сходит улыбка, поэтапно превращающаяся в гримасу недоумения, просветления, боли.
Да. Этот конь любил свою жену.
А она, порхая, цветя и улыбаясь в тридцать два зуба, предложила ему подсесть к столу, щебеча по ходу что-то про случайную встречу и старое знакомство, про подписанные договора и дороговизну в продуктовом…
Конфуз был значительным.
В воздухе возникли тени отца Гамлета, чёрного мавра Отелло, даже архангела Гавриила и всяких других потерпевших и мстителей за поруганную честь, достоинство и супружескую неверность.
Сгустившуюся атмосферу можно было резать обыкновенным перочинным ножиком.
Всё трио старалось держать себя в руках, только чириканье дамы, да желваки на мужских скулах…
Я встал.
Чопорно поблагодарил Ольгу за прекрасный ужин и в мрачной тишине откланялся.
Надо отдать должное её супругу.
Он не набил мне морду, сухо попрощался и сел за стол.
Эпилог.
Собственно, эпилогов было три.
Первый.
Мне врезала жена за две пятерни когтей на моей спине. До развода дело не дошло.
Второй.
Ольга уволилась через месяц.
Третий.
Второй экземпляр договора между Министерством и Объединением, после моего прибытия домой, лёг на стол Главного инженера завода, то есть, именно Мужа Ольги, для визирования…
На обратной стороне рукой Ольги был написан адрес её сестры в Москве…
Что произошло дальше в этой семье - не знаю, но догадываюсь.
Он вскоре перевёлся на Дальний Восток.
Она вышла замуж через полгода за одного из сотрудников завода.
Всё.