Столб -1.
- Хочешь, приведу тебе пример российской бюрократии?
- Да уж. Большая новость. Может, всё же про баб-с?
- Нет. Сегодня меня трясёт от этих воспоминаний!
Я закурил.
- Чёртовы бюрократы! Жлобы. Глупые надутые индюки и индюшки. Особенно, индюшки. Не пробьёшь ведь!
- Слушай, Дока, ну чего ты завёлся? Ну, бюрократы, ну, индюшки…
На втором этаже, на веранде у моего приятеля было славно.
Солнце уже не припекало зверски, как это бывает в июле-августе в районе Изреельской долины.
Оно только недавно взошло и приятно грело наши бренные торсы, обнажённые на предмет лучшего восприятия ультрафиолетовых лучей для поддержки пошатнувшихся, по поводу вчерашнего, организмов.
Вчера мы отмечали его день рождения, после чего я проснулся не дома, а на этой самой веранде.
- Сам посуди. Приезжаю чин-чинарём в гости в родной город-герой. Меня просят проставить штамп в паспорте по случаю приезда.
И - всё!
То я торчу три часа в дикой очереди, чтобы попасть к какой-то бабе, глаза бы на неё не смотрели, а она меня посылает за справкой или за оплатой чего-то, чего я уже не помню, а там эти уроды работают, мало того, что не каждый день, да ещё и не все часы подряд с восьми до двух! В той конторе на меня не смотрят в упор, пока я не подмажу десяткой, о чём мне грубо и зримо намекнули тут же, не отходя от кассы! Потом я вернулся в первую контору, где очередь удвоилась по сравнению с предыдущим днём, причём в неё набежали какие-то узбеки и таджики, которые по-русски ни бум-бум, но строго следят, чтобы я, не дай бох, не попал впереди него, красавчика косноязычного.
Потом ещё чего-то, не упомню сейчас, но факт - на эту букашку в паспорте я потратил неделю! И никакого морального вознаграждения! Нахрена, скажи мне, кататься в такую дикую державу? Больше не поеду! Пусть теперь родня сюда приезжает! У нас бюрократии меньше! Чего ты ржёшь? ***
- Ну, ну. Меньше. Намного? Ха. Вот, например, видишь, там столб? Вон там, у дома, электростолб с кабелями от Безека!
- Вижу. И что?
- Обрати внимание, как он стоит, столб этот. Видишь, накренился?
- Ну.
- А теперь, глянь, как он стоит! На самом обрыве, на честном слове и на одном крыле, как пелось в одной советской песенке.
- Ну.
- Гну. Чего ты нукаешь?
- Ну и что? Не понял. Он же рухнет с этого обрыва в долину и потянет остальные столбы или убьёт кого?
- Во! Понял. Молодец! А сейчас я расскажу тебе о нашей, доморощенной израильской бюрократии, и ты сможешь сравнить её с той, российской. Рассказать?
- Давай.
- Как-то после большого ливня я увидел, что край этого обрыва стал сползать, а точнее, проваливаться вниз. Смотрю, метра два уже сползло, и этот дурной столб оказался теперь на самом краю и наполовину голый.
- Что значит голый?
- А то, что со стороны дороги он ещё, вроде, в земле, а со стороны обрыва он уже на воздухе загорает, то есть, метра на полтора не подпёрт! Ферштеешь?
- Так. Ну и что? Надо звонить и сообщать!
- О!
- А… Тут-то у тебя и пошла бюрократия?
- Да. Но заметь, как всё красиво! Это тебе не букашку на родине поставить в паспорт всего за неделю! Это уже Большой Театр! Опера с балетом! Хованщина-захованщина!
Риголетто с кордебалеттом! Эх, ёльки-пальки…. Давай ещё по одной, а то с ума съеду в этот самый овраг.
Кстати, насчёт оврага, обрыва и прочего пейзажа.
Очень красиво.
Как говорил в своё время один мой приятель из-под Киева, очень элегантно. Причём, буква Г была мягкая, хохлацкая: элехантно!
Этот обрыв, весь покрытый жёлтыми плетьями мимозы, плавно переходит в саму Изреельскую долину, одну из самых, если не самую, плодородную долину страны.
И само название долины идёт от слова "зроа", что на иврите означает, в одной интерпретации, "посев, семя", а в другой "мощь, сила", причём и то и другое применимо к этим местам.
Вдали видны зелёные квадраты полей, дающих по нескольку урожаев в год, а между этими квадратами, там и сям, блестят прямоугольные, скруглённые, а порой и бесформенные плоскости пресных прудов, в которых разводят рыбу.
Дальше, к горизонту уходят холмы Самарии, на которых, практически беспрерывной лентой, набросаны кубики зданий израильских Афулы и Умм-эль-Фахма и палестинского Дженина.
В общем и целом, а-ча-ровательный пейзаж, как любил говорить другой мой приятель в некоторых случаях, в особенности, если перед нашими взорами вдруг появлялась красивая фигурка девушки на высоких каблуках и в короткой юбочке!
Итак, я отвлёкся.
Продолжу про столб.
Приятель, напряжённо наморщив лоб, чтобы, не дай бог, не упустить важную деталь, ударился в подробное изложение своей борьбы с отечественными бюрократами:
- Вначале я позвонил по номеру 106 - ну, знаешь, в городскую службу помощи в аварийных ситуациях. Девушка внимательно послушала меня, попыхтела, переспросила детали и сказала, что все будет о-кей, то-есть, сделаем-с, пришлём-с кого надо!
И пропала.
Нихрена, конечно, не сделала, но на ожидание ушла неделя.
Затем, будучи продвинутым гражданином, я шлю письмо по электронной почте мэру города.
Так, мол, и так.
Обрыв, мол, оборвался слегка, надо подсобить населению, укрепить обрывчик, чтобы, мол, не обрывался далее!
Через неделю получаю от мэра письмо по обычной почте, что, мол, какой разговор, сделаем, мол, а будет увлекаться этой твоей проблемой сам главный инженер мэрии, такой-то сякой-то.
Целую, мол, в щёчку, твой мэр. Мол.
Жду.
Неделю жду. Месяц жду.
Это тебе не на родине за недельку жучок в паспорт поставить!
Через полтора месяца, день в день, звонок.
Это я, мол, главный инженер мэрии.
Ты писал?
Я, говорю.
Щас приду, говорит.
Пришёл.
Поболтали за жизнь, за пейзаж, за погоду.
Ну, показывай, говорит.
Я показал.
Вот обрыв, мать его, вот столб, который уже начал заваливаться слегка, а вот он - я, потому что боюсь, что столбом этим получу по кумполу, не дай и не приведи!
Посмеялся надо мной Главный.
А ты, говорит, не ходи тут, у столба и не езди около него, а лучше позвони в телефонную компанию Безек, это ведь ихний столбец, пусть они это дело починят! Потому что дорога эта у тебя вспомогательная, на случай пожара, наводнения и землетрясения, чтобы трупы вывозить и огонь тушить, если чего вдруг. А так, говорит, не ходи здесь и не катайся, не мельтеши, короче, а то, правда, схлопочешь по кумполу!
Ну, поговорили ещё малость, я-то вначале не врубился, что он, собака, мне лапшу вешает и понты понтует!
Попрощались по-дружески, и он испарился в ночи.
Правда, правда, он ведь, гад, припёрся в сумерках, чтобы я деталей ему не показывал, всякие там осыпи, глубину обрыва и прочее, ну, чтобы не нагнетал!
Это я потом понял. Позже.
Ладно.
Что делать? Куда бежать? Кому жалиться?
Этим-то до фени! Ну, треснет по башке одному-другому, подумаешь, невидаль! У нас тут такого добра каждый день только на автодорогах хватает.
Статистика - она мать родная! Плюс-минус, да и все дела!
Сел я и задумался.
Примечание.
***Рассказ описывает время, когда оформление приезда в Россию было не на Главпочте.
(продолжение следует)
- Да уж. Большая новость. Может, всё же про баб-с?
- Нет. Сегодня меня трясёт от этих воспоминаний!
Я закурил.
- Чёртовы бюрократы! Жлобы. Глупые надутые индюки и индюшки. Особенно, индюшки. Не пробьёшь ведь!
- Слушай, Дока, ну чего ты завёлся? Ну, бюрократы, ну, индюшки…
На втором этаже, на веранде у моего приятеля было славно.
Солнце уже не припекало зверски, как это бывает в июле-августе в районе Изреельской долины.
Оно только недавно взошло и приятно грело наши бренные торсы, обнажённые на предмет лучшего восприятия ультрафиолетовых лучей для поддержки пошатнувшихся, по поводу вчерашнего, организмов.
Вчера мы отмечали его день рождения, после чего я проснулся не дома, а на этой самой веранде.
- Сам посуди. Приезжаю чин-чинарём в гости в родной город-герой. Меня просят проставить штамп в паспорте по случаю приезда.
И - всё!
То я торчу три часа в дикой очереди, чтобы попасть к какой-то бабе, глаза бы на неё не смотрели, а она меня посылает за справкой или за оплатой чего-то, чего я уже не помню, а там эти уроды работают, мало того, что не каждый день, да ещё и не все часы подряд с восьми до двух! В той конторе на меня не смотрят в упор, пока я не подмажу десяткой, о чём мне грубо и зримо намекнули тут же, не отходя от кассы! Потом я вернулся в первую контору, где очередь удвоилась по сравнению с предыдущим днём, причём в неё набежали какие-то узбеки и таджики, которые по-русски ни бум-бум, но строго следят, чтобы я, не дай бох, не попал впереди него, красавчика косноязычного.
Потом ещё чего-то, не упомню сейчас, но факт - на эту букашку в паспорте я потратил неделю! И никакого морального вознаграждения! Нахрена, скажи мне, кататься в такую дикую державу? Больше не поеду! Пусть теперь родня сюда приезжает! У нас бюрократии меньше! Чего ты ржёшь? ***
- Ну, ну. Меньше. Намного? Ха. Вот, например, видишь, там столб? Вон там, у дома, электростолб с кабелями от Безека!
- Вижу. И что?
- Обрати внимание, как он стоит, столб этот. Видишь, накренился?
- Ну.
- А теперь, глянь, как он стоит! На самом обрыве, на честном слове и на одном крыле, как пелось в одной советской песенке.
- Ну.
- Гну. Чего ты нукаешь?
- Ну и что? Не понял. Он же рухнет с этого обрыва в долину и потянет остальные столбы или убьёт кого?
- Во! Понял. Молодец! А сейчас я расскажу тебе о нашей, доморощенной израильской бюрократии, и ты сможешь сравнить её с той, российской. Рассказать?
- Давай.
- Как-то после большого ливня я увидел, что край этого обрыва стал сползать, а точнее, проваливаться вниз. Смотрю, метра два уже сползло, и этот дурной столб оказался теперь на самом краю и наполовину голый.
- Что значит голый?
- А то, что со стороны дороги он ещё, вроде, в земле, а со стороны обрыва он уже на воздухе загорает, то есть, метра на полтора не подпёрт! Ферштеешь?
- Так. Ну и что? Надо звонить и сообщать!
- О!
- А… Тут-то у тебя и пошла бюрократия?
- Да. Но заметь, как всё красиво! Это тебе не букашку на родине поставить в паспорт всего за неделю! Это уже Большой Театр! Опера с балетом! Хованщина-захованщина!
Риголетто с кордебалеттом! Эх, ёльки-пальки…. Давай ещё по одной, а то с ума съеду в этот самый овраг.
Кстати, насчёт оврага, обрыва и прочего пейзажа.
Очень красиво.
Как говорил в своё время один мой приятель из-под Киева, очень элегантно. Причём, буква Г была мягкая, хохлацкая: элехантно!
Этот обрыв, весь покрытый жёлтыми плетьями мимозы, плавно переходит в саму Изреельскую долину, одну из самых, если не самую, плодородную долину страны.
И само название долины идёт от слова "зроа", что на иврите означает, в одной интерпретации, "посев, семя", а в другой "мощь, сила", причём и то и другое применимо к этим местам.
Вдали видны зелёные квадраты полей, дающих по нескольку урожаев в год, а между этими квадратами, там и сям, блестят прямоугольные, скруглённые, а порой и бесформенные плоскости пресных прудов, в которых разводят рыбу.
Дальше, к горизонту уходят холмы Самарии, на которых, практически беспрерывной лентой, набросаны кубики зданий израильских Афулы и Умм-эль-Фахма и палестинского Дженина.
В общем и целом, а-ча-ровательный пейзаж, как любил говорить другой мой приятель в некоторых случаях, в особенности, если перед нашими взорами вдруг появлялась красивая фигурка девушки на высоких каблуках и в короткой юбочке!
Итак, я отвлёкся.
Продолжу про столб.
Приятель, напряжённо наморщив лоб, чтобы, не дай бог, не упустить важную деталь, ударился в подробное изложение своей борьбы с отечественными бюрократами:
- Вначале я позвонил по номеру 106 - ну, знаешь, в городскую службу помощи в аварийных ситуациях. Девушка внимательно послушала меня, попыхтела, переспросила детали и сказала, что все будет о-кей, то-есть, сделаем-с, пришлём-с кого надо!
И пропала.
Нихрена, конечно, не сделала, но на ожидание ушла неделя.
Затем, будучи продвинутым гражданином, я шлю письмо по электронной почте мэру города.
Так, мол, и так.
Обрыв, мол, оборвался слегка, надо подсобить населению, укрепить обрывчик, чтобы, мол, не обрывался далее!
Через неделю получаю от мэра письмо по обычной почте, что, мол, какой разговор, сделаем, мол, а будет увлекаться этой твоей проблемой сам главный инженер мэрии, такой-то сякой-то.
Целую, мол, в щёчку, твой мэр. Мол.
Жду.
Неделю жду. Месяц жду.
Это тебе не на родине за недельку жучок в паспорт поставить!
Через полтора месяца, день в день, звонок.
Это я, мол, главный инженер мэрии.
Ты писал?
Я, говорю.
Щас приду, говорит.
Пришёл.
Поболтали за жизнь, за пейзаж, за погоду.
Ну, показывай, говорит.
Я показал.
Вот обрыв, мать его, вот столб, который уже начал заваливаться слегка, а вот он - я, потому что боюсь, что столбом этим получу по кумполу, не дай и не приведи!
Посмеялся надо мной Главный.
А ты, говорит, не ходи тут, у столба и не езди около него, а лучше позвони в телефонную компанию Безек, это ведь ихний столбец, пусть они это дело починят! Потому что дорога эта у тебя вспомогательная, на случай пожара, наводнения и землетрясения, чтобы трупы вывозить и огонь тушить, если чего вдруг. А так, говорит, не ходи здесь и не катайся, не мельтеши, короче, а то, правда, схлопочешь по кумполу!
Ну, поговорили ещё малость, я-то вначале не врубился, что он, собака, мне лапшу вешает и понты понтует!
Попрощались по-дружески, и он испарился в ночи.
Правда, правда, он ведь, гад, припёрся в сумерках, чтобы я деталей ему не показывал, всякие там осыпи, глубину обрыва и прочее, ну, чтобы не нагнетал!
Это я потом понял. Позже.
Ладно.
Что делать? Куда бежать? Кому жалиться?
Этим-то до фени! Ну, треснет по башке одному-другому, подумаешь, невидаль! У нас тут такого добра каждый день только на автодорогах хватает.
Статистика - она мать родная! Плюс-минус, да и все дела!
Сел я и задумался.
Примечание.
***Рассказ описывает время, когда оформление приезда в Россию было не на Главпочте.
(продолжение следует)