Серия шестая. Страна победившего феминизма.
Жанр: утопия.
Итак, у Ансальдо есть своя страна. Определенно не похожая ни на что до тех пор.
Она состоит из трех кусков в разных углах мира. (Эх, думает Ансальдо, только я понадеялся перестать носиться из конца в конец ойкумены, сесть на месте и заняться делом.)
Она является независимым государством, но никем не признана таковым. Что, впрочем, обычное дело с начала существования понятия "государство" и посейчас.
Она считается предприятием Святого Престола, при этом в ней официальная веротерпимость и официальное язычество.
Она является, в общем, пока ничем, при этом в ней уже стабильный приток мигрантов. Привет Израилю в 45 году.
Она состоит, по сути, из армии, и единственным законом пока является боевой устав. При этом не собирается воевать, а ставит себе мирные цели. При этом гражданских госслужащих нет вообще, если, конечно, самого Ансальдо не считать.
Ансальдо начинает с нацбанка. Без денег нет ничего.
Деньги, удивительная ситуация, пока есть. Даже когда розданы долги, которых при подготовке к войне набралось изрядно. И снова занять, опять же, можно: еще прежде, чем узнают название "Киприда", уже многие знают, что там не обманывают и долги всегда отдают.
Это мгновенно обращается в источник дохода. Перевод денег между Генуей и Раккой, например, очень востребованная услуга. Следом - страховка товаров, принятие на реализацию или ответственное хранение/доставку. Следом - кредитование. Выгоды понимают очень многие; Ансальдо очень быстро удается договориться с генуэзцами и венецианцами, и создать финансовый евросоюз. Совместными усилиями они создают терминал на Красном море, и все, основные потоки - их. Тампль, разбогатевший на этом в реале, печально смотрит на проплывающее мимо (и не знают, от какой участи это их спасает). Несколько лет спустя к союзу, со слышным на всю Европу зубовным скрежетом, присоединяется Пиза - альтернативой становится оправдать собственное название. Еще немного спустя - Барселона. Далее везде.
(Англия, разумеется, сначала входит, потом выходит.)
Следом - законодательство страны.
Что обычно, вводится три сословия - благородных, простецов и подлецов. Что крайне необычно - считается, что благородными в итоге должны стать все, или стремиться к этому. "Объявите всех форами, и навсегда покончим с этой чепухой". Благородным (в специальном таком статусе кандидата) можно стать просто по желанию - но приняв на себя серьезные обязательства. Практика уже отработана у Стражей Афродиты, теперь распространяется на всех. Нарушение кодекса чести приравнивается к тяжким уголовным преступлениям, карается смертью или переводом в подлецы. Кодекс чести при этом принято иметь с индивидуальными добавлениями, вроде гейсов, принято иметь понятие о собственном пути развития, личный герб и девиз. Только личный, никаких родовых.
Простецы - те, кто пока не готов стать благородным. Куда более почтенно, чем заявиться и не справиться. Кроме того, жизнь, как обычно, не вписывается в принцип - и со временем появляется парадоксально очень уважаемый статус простеца, остающегося таковым просто потому, что не вписывается ни в какие рамки. Никаких ограничений для этого сословия не существует, кроме запрета на профессии, в которых подразумевается наличие чести.
Подлецы - люди, признанные недееспособными и недостойными доверия. Люди, место которых подле. Подлежащие управлению, вроде рабов. Обычно преступники. Хотя не обязательно, можно быть умственно неполноценным, например. Теоретически это не позор, для совсем негодных людей есть казнь или тюрьма, а это вроде как дети, которым по каким-то причинам не удалось повзрослеть. Позор - это назваться благородным и при этом быть подлецом.
Социальный лифт, опять же, открыт: любой не-подлец может взять подлеца на поруки и возвысить до своего сословия, если считает, что тот причислен ошибочно или же уже достаточно поумнел. Но если тот потом совершит преступление, то отвечают уже оба.
Что необычно для тех времен - у женщины статус свой собственный, а не по мужу.
Что еще более необычно - статус не наследуется. Вообще ничего не наследуется, заимствовать что-то у родителей считается признанием себя неспособным ничего добиться самостоятельно и потенциальной заявкой в подлецы. При передаче крупных предприятий принято выбирать наследника вне семьи. Исключение, впрочем, тоже возникло - в некоторых случаях считается, что боги благословили продолжать дело родителей. Работало, как отрицательный гандикап - признается только тогда, когда ты в деле на голову выше нормы.
Декларируется подотчетность власти коммуне, неприкосновенность личности, независимость судей, свобода слова, свобода вероисповедания. С последним, впрочем, быстро наступает существенное ограничение. Тут надо сказать о храме Афродиты и главной героине.
Назовем ее, скажем, Марина. Она, вроде как, первосвященница богини, а фактически комиссар страны. Лично Мэри Сью, безусловно. Пожилая умнющая тетка с пронзительными глазами и шилом в заднице, одаренный психолог и гипнотизер. Откуда взялась, не показано, просто возникла с какого-то момента. Милостью Афродиты явлена была. Блеф Ансальдо дал ей грандиозную возможность в жизни, и она выжала из нее все и еще немножко.
За ней быстро возникает шлейф легенд. Вроде того, что кому-то при попытке изнасилования пленницы пообещала импотенцию, и стало по слову (внушаемый народ был). Наоборот, впрочем, тоже может. И вообще, к ней неплохо обращаться за устройством личной жизни и решением супружеских проблем. Затем она быстро подбирает себе клир с такими же талантами, и открывает постоянно действующий сервис. Спроса - более, чем достаточно. Авторитета тоже.
Стоило завершиться войне, и ударными темпами восстанавливается храм в Пафосе. Помимо того, возникает сеть небольших храмов по стране. При них шелтеры. Богиня назначена Богом (номинально поначалу было именно так) покровительствовать женщинам в первую очередь, и любая женщина может обратиться за защитой. В том числе за разводом, по собственному усмотрению. А кому не ясно, есть Стражи Афродиты: самое боеспособное подразделение страны, где боеспособны все. Вот тут, понятное дело, возник религиозный конфликт. В первую очередь с оказавшимися на территории страны мусульманами.
Впрочем, тех, кого это устроило в качестве меньшего зла, было больше. Очень много кто в те времена оказывается преследуемым религиозным меньшинством - и всех охотно, даже с предоставлением минимального соцобеспечения, принимают в Киприде. Из католического Египта, с которым граница оказывается практически по Александрии, массово переселяются копты, прямо во главе со своим патриархом, и даже некоторая часть мусульман. Есть несториане. Где-то несторианская церковь строится дверь в дверь с коптской, и они норовят плюнуть друг другу на порог. Издалека плывут богумилы и катары. Последних столько, что язык страны, который был просто пиджин-латынью, обретает черты окситанского.
Есть, кстати, и свое, особое христианство, с картами Таро и женщинами-духовниками. Киприда же еще и церковный орден, как это ни смешно. Новосозданная доктрина состоит в том, что христианство - религия любви к людям, в которой агапэ и эрос две стороны одного, и два храма дополняют друг друга. Слуг христовых готовят примерно те же и там же, что и слуг богини. Полную автономию Ансальдо в самом первом мандате прописал.
Римский клир смотрит на все это, хватаясь за разные места и понимая, что катары и вальденсы были мелкими неприятностями. Но тут и крестовый поход не объявишь: еще кто на кого больше соберет. Проведена пиар-кампания в том духе, что попробовали же поправить христианство в направлении веротерпимости и посмотрели, что бог скажет, а бог недвусмысленно одобрил - те Иерусалим протеряли, а эти вернули. Вековой пиар Иерусалима, который Рим замечательно использовал для повышения влияния, обернулся против них.
У святого престола, к тому же, очередные трудности с Филиппом Швабским. И если тот договорится с Ансальдо, тот тут уже не то, что прощай право инвеституры - тут как бы не прощай, римский престол, здравствуй, александрийская патриархия! Прямо за Кипридой, конечно, немногие пойдут, это все-таки слишком радикально, но разговоры о компромиссных вариантах не прекращаются.
Общечеловеческие ценности на то и, что во все века есть. Жене столько воли давать, конечно, дураков нет - но согласитесь, друг мой, какие сиськи у этой их Афродиты! И такие интересные вещи, знаете ли, рассказывают.
В общем, с таким трудом собранный монолит католицизма ощутимо подтаивает. Иннокентий III даже лично встречается с Мариной - и после встречи имеет бледный вид и заговаривается. Богиня весть, что она ему сказала.
А Марина после этого, через орденских священников, начинает без препон давать разводы желающим принять ради этого подданство Киприды. И Рим это проглатывает. А через храм богини она вовсе регистрирует нестандартные браки, хоть гомосексуальные, хоть полигамные - а фиг ли, всякая любовь священна. Правда, тут не так чтобы запросто, но - это порождает отдельный поток иммигрантов.
Еще больше, впрочем, образуют женщины, мигом выравнивая гендерный дисбаланс. Любая женщина, добежавшая до любого представителя Киприды и попросившая о подданстве, может рассчитывать на защиту - а заодно на свободный жизненный выбор, пособие, бесплатное образование, все что угодно. На удивление немало оказывается желающих служить в армии. Туда брали с самого начала, желающих тогда было мало - но те немногие отлично себя зарекомендовали, как стрелки, например. Было много рассказов о сильно отличившихся в Александрии командире Базилио и его пулеметчице Анне, которая никогда не промахивалась с двухсот шагов.
Киприда единственное в пределах тогдашней Ойкумены место, где женщина среди мужчин - в безопасности всегда. Это оказывается очень привлекательным элементом.
Для пущей идеологической путаницы невесть откуда в Киренаике объявляется буддистский проповедник, и порождает большую моду.
Киренаику окончательно умиротворяют, и там строятся города. А в Пафосе создается университет - и в считанные годы становится вне конкуренции, объединяя знания Запада и Востока, а также собственную наработку по прикладной инженерии, при минимуме догматики.
Мир изменился.
This entry was originally posted at https://arthin.dreamwidth.org/38845.html. Please comment there using OpenID. Now there are
comments.
Итак, у Ансальдо есть своя страна. Определенно не похожая ни на что до тех пор.
Она состоит из трех кусков в разных углах мира. (Эх, думает Ансальдо, только я понадеялся перестать носиться из конца в конец ойкумены, сесть на месте и заняться делом.)
Она является независимым государством, но никем не признана таковым. Что, впрочем, обычное дело с начала существования понятия "государство" и посейчас.
Она считается предприятием Святого Престола, при этом в ней официальная веротерпимость и официальное язычество.
Она является, в общем, пока ничем, при этом в ней уже стабильный приток мигрантов. Привет Израилю в 45 году.
Она состоит, по сути, из армии, и единственным законом пока является боевой устав. При этом не собирается воевать, а ставит себе мирные цели. При этом гражданских госслужащих нет вообще, если, конечно, самого Ансальдо не считать.
Ансальдо начинает с нацбанка. Без денег нет ничего.
Деньги, удивительная ситуация, пока есть. Даже когда розданы долги, которых при подготовке к войне набралось изрядно. И снова занять, опять же, можно: еще прежде, чем узнают название "Киприда", уже многие знают, что там не обманывают и долги всегда отдают.
Это мгновенно обращается в источник дохода. Перевод денег между Генуей и Раккой, например, очень востребованная услуга. Следом - страховка товаров, принятие на реализацию или ответственное хранение/доставку. Следом - кредитование. Выгоды понимают очень многие; Ансальдо очень быстро удается договориться с генуэзцами и венецианцами, и создать финансовый евросоюз. Совместными усилиями они создают терминал на Красном море, и все, основные потоки - их. Тампль, разбогатевший на этом в реале, печально смотрит на проплывающее мимо (и не знают, от какой участи это их спасает). Несколько лет спустя к союзу, со слышным на всю Европу зубовным скрежетом, присоединяется Пиза - альтернативой становится оправдать собственное название. Еще немного спустя - Барселона. Далее везде.
(Англия, разумеется, сначала входит, потом выходит.)
Следом - законодательство страны.
Что обычно, вводится три сословия - благородных, простецов и подлецов. Что крайне необычно - считается, что благородными в итоге должны стать все, или стремиться к этому. "Объявите всех форами, и навсегда покончим с этой чепухой". Благородным (в специальном таком статусе кандидата) можно стать просто по желанию - но приняв на себя серьезные обязательства. Практика уже отработана у Стражей Афродиты, теперь распространяется на всех. Нарушение кодекса чести приравнивается к тяжким уголовным преступлениям, карается смертью или переводом в подлецы. Кодекс чести при этом принято иметь с индивидуальными добавлениями, вроде гейсов, принято иметь понятие о собственном пути развития, личный герб и девиз. Только личный, никаких родовых.
Простецы - те, кто пока не готов стать благородным. Куда более почтенно, чем заявиться и не справиться. Кроме того, жизнь, как обычно, не вписывается в принцип - и со временем появляется парадоксально очень уважаемый статус простеца, остающегося таковым просто потому, что не вписывается ни в какие рамки. Никаких ограничений для этого сословия не существует, кроме запрета на профессии, в которых подразумевается наличие чести.
Подлецы - люди, признанные недееспособными и недостойными доверия. Люди, место которых подле. Подлежащие управлению, вроде рабов. Обычно преступники. Хотя не обязательно, можно быть умственно неполноценным, например. Теоретически это не позор, для совсем негодных людей есть казнь или тюрьма, а это вроде как дети, которым по каким-то причинам не удалось повзрослеть. Позор - это назваться благородным и при этом быть подлецом.
Социальный лифт, опять же, открыт: любой не-подлец может взять подлеца на поруки и возвысить до своего сословия, если считает, что тот причислен ошибочно или же уже достаточно поумнел. Но если тот потом совершит преступление, то отвечают уже оба.
Что необычно для тех времен - у женщины статус свой собственный, а не по мужу.
Что еще более необычно - статус не наследуется. Вообще ничего не наследуется, заимствовать что-то у родителей считается признанием себя неспособным ничего добиться самостоятельно и потенциальной заявкой в подлецы. При передаче крупных предприятий принято выбирать наследника вне семьи. Исключение, впрочем, тоже возникло - в некоторых случаях считается, что боги благословили продолжать дело родителей. Работало, как отрицательный гандикап - признается только тогда, когда ты в деле на голову выше нормы.
Декларируется подотчетность власти коммуне, неприкосновенность личности, независимость судей, свобода слова, свобода вероисповедания. С последним, впрочем, быстро наступает существенное ограничение. Тут надо сказать о храме Афродиты и главной героине.
Назовем ее, скажем, Марина. Она, вроде как, первосвященница богини, а фактически комиссар страны. Лично Мэри Сью, безусловно. Пожилая умнющая тетка с пронзительными глазами и шилом в заднице, одаренный психолог и гипнотизер. Откуда взялась, не показано, просто возникла с какого-то момента. Милостью Афродиты явлена была. Блеф Ансальдо дал ей грандиозную возможность в жизни, и она выжала из нее все и еще немножко.
За ней быстро возникает шлейф легенд. Вроде того, что кому-то при попытке изнасилования пленницы пообещала импотенцию, и стало по слову (внушаемый народ был). Наоборот, впрочем, тоже может. И вообще, к ней неплохо обращаться за устройством личной жизни и решением супружеских проблем. Затем она быстро подбирает себе клир с такими же талантами, и открывает постоянно действующий сервис. Спроса - более, чем достаточно. Авторитета тоже.
Стоило завершиться войне, и ударными темпами восстанавливается храм в Пафосе. Помимо того, возникает сеть небольших храмов по стране. При них шелтеры. Богиня назначена Богом (номинально поначалу было именно так) покровительствовать женщинам в первую очередь, и любая женщина может обратиться за защитой. В том числе за разводом, по собственному усмотрению. А кому не ясно, есть Стражи Афродиты: самое боеспособное подразделение страны, где боеспособны все. Вот тут, понятное дело, возник религиозный конфликт. В первую очередь с оказавшимися на территории страны мусульманами.
Впрочем, тех, кого это устроило в качестве меньшего зла, было больше. Очень много кто в те времена оказывается преследуемым религиозным меньшинством - и всех охотно, даже с предоставлением минимального соцобеспечения, принимают в Киприде. Из католического Египта, с которым граница оказывается практически по Александрии, массово переселяются копты, прямо во главе со своим патриархом, и даже некоторая часть мусульман. Есть несториане. Где-то несторианская церковь строится дверь в дверь с коптской, и они норовят плюнуть друг другу на порог. Издалека плывут богумилы и катары. Последних столько, что язык страны, который был просто пиджин-латынью, обретает черты окситанского.
Есть, кстати, и свое, особое христианство, с картами Таро и женщинами-духовниками. Киприда же еще и церковный орден, как это ни смешно. Новосозданная доктрина состоит в том, что христианство - религия любви к людям, в которой агапэ и эрос две стороны одного, и два храма дополняют друг друга. Слуг христовых готовят примерно те же и там же, что и слуг богини. Полную автономию Ансальдо в самом первом мандате прописал.
Римский клир смотрит на все это, хватаясь за разные места и понимая, что катары и вальденсы были мелкими неприятностями. Но тут и крестовый поход не объявишь: еще кто на кого больше соберет. Проведена пиар-кампания в том духе, что попробовали же поправить христианство в направлении веротерпимости и посмотрели, что бог скажет, а бог недвусмысленно одобрил - те Иерусалим протеряли, а эти вернули. Вековой пиар Иерусалима, который Рим замечательно использовал для повышения влияния, обернулся против них.
У святого престола, к тому же, очередные трудности с Филиппом Швабским. И если тот договорится с Ансальдо, тот тут уже не то, что прощай право инвеституры - тут как бы не прощай, римский престол, здравствуй, александрийская патриархия! Прямо за Кипридой, конечно, немногие пойдут, это все-таки слишком радикально, но разговоры о компромиссных вариантах не прекращаются.
Общечеловеческие ценности на то и, что во все века есть. Жене столько воли давать, конечно, дураков нет - но согласитесь, друг мой, какие сиськи у этой их Афродиты! И такие интересные вещи, знаете ли, рассказывают.
В общем, с таким трудом собранный монолит католицизма ощутимо подтаивает. Иннокентий III даже лично встречается с Мариной - и после встречи имеет бледный вид и заговаривается. Богиня весть, что она ему сказала.
А Марина после этого, через орденских священников, начинает без препон давать разводы желающим принять ради этого подданство Киприды. И Рим это проглатывает. А через храм богини она вовсе регистрирует нестандартные браки, хоть гомосексуальные, хоть полигамные - а фиг ли, всякая любовь священна. Правда, тут не так чтобы запросто, но - это порождает отдельный поток иммигрантов.
Еще больше, впрочем, образуют женщины, мигом выравнивая гендерный дисбаланс. Любая женщина, добежавшая до любого представителя Киприды и попросившая о подданстве, может рассчитывать на защиту - а заодно на свободный жизненный выбор, пособие, бесплатное образование, все что угодно. На удивление немало оказывается желающих служить в армии. Туда брали с самого начала, желающих тогда было мало - но те немногие отлично себя зарекомендовали, как стрелки, например. Было много рассказов о сильно отличившихся в Александрии командире Базилио и его пулеметчице Анне, которая никогда не промахивалась с двухсот шагов.
Киприда единственное в пределах тогдашней Ойкумены место, где женщина среди мужчин - в безопасности всегда. Это оказывается очень привлекательным элементом.
Для пущей идеологической путаницы невесть откуда в Киренаике объявляется буддистский проповедник, и порождает большую моду.
Киренаику окончательно умиротворяют, и там строятся города. А в Пафосе создается университет - и в считанные годы становится вне конкуренции, объединяя знания Запада и Востока, а также собственную наработку по прикладной инженерии, при минимуме догматики.
Мир изменился.
This entry was originally posted at https://arthin.dreamwidth.org/38845.html. Please comment there using OpenID. Now there are
comments.