Слово о палке Игореве
Меня совершенно удручает, что у славян нет книг о любви в самом ее натуральном воплощении. У индусов есть, у китайцев есть, у японцев есть, у арабов даже был свой трактат «Сад благоухающий». А у наших предков сплошь военные походы да борьба с чудищами внутри страны. Девушки и женщины из продолговатых предметов в руках держат разве что копье, подавая его избраннику, обливаясь в душе слезами, ведь уезжают на ратную битву обе надежды на гормональный выброс - он и это чертово копье, хотя он даже не подозревает, по какой такой причине на нем, простоявшем десять лет в чулане, совсем нет пыли.
Ведь могли бы потрясти мир литературным изумрудом, где дедка бабку за репкой, где баба-яга, подмигивая, поворачивала для Ивана свою избушку к лесу передом, а к нему задом, где тридцать три богатыря, с ними дядька Черномор привечали бы княжну, где Илья Муромец, проспав на печи треть жизни и накопив силушку богатырскую, выполз в село и как следует пропахал там борозды, где Елена Прекрасная в своем шатре…
Но - нет, отчего в наших сказках, преданиях, сказаниях максимум эротики - это пылающие ланиты, а в конце кто-нибудь обязательно умирает. Да, пусть это злодей, но умирает. Умирает от избыточного давления в канатиках, от того, что сублимировать, переводя энергию на подкладывание свиней людишкам, устал. Умирает просто так, махнув рукой, накаченной правой рукой на землю эту проклятую, где и полонянку-то как следует не…
Отсюда вся эта печальность в более-менее свободную эпоху. Печальность Спид-Инфо, смакующего секс поп-звезды с охранником. В классической позиции, господа, в классической! Печальность отечественных порнофильмов, от Школы-2 до Самбуки и уже внезапно старушки Берковой, в которых больше всего ждешь титров, потому что тебе немного грустно, хочется всех там пожалеть и отчего-то стыдно. Покажите хоть одного человека, который делился ссылкой на русскую порнушку? Вот то-то же. Печальность любовных песен, где поцелуи ниже, но мы-то понимаем, что это максимуму про подбородок, печальность стихов, печальность современной наскальной живописи и каллиграфии, способной в крайнем случае на сиськи маркером в подъезде и кратким трехбуквием, которое в большинстве несет в себе все, что угодно - ненависть, радость, слезы, смех, ярость, безнадегу, но не сексуальный контекст.
Хотелось бы сказать, что еще все можно изменить, что все в наших руках, но нет. Вторичность будет во всем, немцы давно описали секс с медведями и балалайками, а японцы - с матрешками и березками. И нам остается только изобретать все новые и новые бомбы, чтобы хоть как-то дать понять миру, что и у нас есть боеголовки.