Ошибка резидента
Как-то прогуливаясь по вечернему Осло, я увидел в переулке скрюченного человека в крови, замерзающего. По одежде - вроде бы не бродяга, цилиндр валялся рядом. Я скинул пальто, укрыл его, сбегал на площадь Сторторвет за каретой и отвез его домой. Служанка разогрела ванну, помыла его, ушла за врачом, я перенес его в гостиную и положил под плед на диван, налив немного коньяку. Он открыл глаза, озноб колотил так, что стучал зубами о стакан. И вот какую историю он мне поведал:
«- Есть там, за углом, где вы меня нашли, один кабак. Он приличный, хотя с сегодняшними ценами на спиртное, каждый кабак стал приличным, не все могут позволить себе рома. Я пришел туда немного навеселе, был у свояка на поминках, там много пил и плакал. Заказал глинтвейн, озяб по дороге. Подсаживается ко мне джентльмен с горящими как звезды глазами, снимает шляпу, и берет огромный стакан подогретого рому.
Отпивает большой глоток, кашляет, кладет мозолистую ладонь доверительно мне на руку, и спрашивает - «А что ты скажешь о стране, которая как большой айсберг, вокруг океан, ни одного клочка земли не выглядывает из-под белого покрова, даже летом, но все-таки на ней есть жизнь, в этом холодном аду?». Я говорю, что такого не может быть, это выдумки, организму нужно тепло и огонь.
Тогда он лезет за пазуху, достает ворох желтоватых рисунков и тычет мне в лицо - «Смотри, смотри плавники вдоль берега! Это касатки, большие хищные киты, которым акулу сожрать, что тебе допить твой глинтвейн, дружище. А знаешь, что они здесь ищут? Птиц, птиц, представляешь? Здесь есть толстые черные птицы, которые не летают в небеса, а летают под водой, вылавливая рыбу. А их самих вылавливают касатки».
Здорово ты можешь придумывать, говорю я ему, тебе сказки писать. На что он дает мне следующую картинку, где нарисован зверь, гладкий, черный, похож на собаку, только вместо лап у него плоские штуки, как листы. Очень диковинный зверь, таких точно не бывает. - «Мы назвали их морскими котиками, больно морда у них такая же и рыбку любят. Так вот, касатки их тоже едят, но иногда они сами собираются в небольшие стайки и сами нападают на касаток, рвут их на части». Видя недоверие в моих глазах, он начал злиться, стукнул стаканом по столу и говорит - «Еще там минус сорок по Фаренгейту - это тепло, бывает много ниже, плевок на лету застывает и разбивается о лед».
Я набил трубку, накинул пальто и вышел покурить. Он увязался за мной, бормоча и ругаясь, что-то перебирая в руках свои бумажки. Облокотившись на дверную ручку, посмотрел вдаль, на дорогу, то есть, и говорит - «Я думаю, что там, под слоем льда, есть живая, настоящая земля, озера и река, горы и долины, нужно только туда докопаться. Может это и есть спрятанный от нас Эдем, рай земной?». Тут я не выдержал, расхохотался и крикнул - «Вот ты Андерсен!».
Дальше как в тумане - он сбивает меня с ног, бьет тростью куда придется, пару раз по голове попал и сквозь шум внутри черепа и боль слышу, как он кричит - «Я Амундсен, Амундсен, задрали уже!».