Все люди делятся на две части
Если вы расскажете мозоли на ладошках, то штангисты подумают одно, а все остальные - другое.
Black hole для астрономов великая штука, для остальных повод мечтательно что-то вспомнить или похихикать.
Сплюнуть можно в кабинете стоматолога или не в кабинете стоматолога.
Вставить свой болт может правильно только монтажник.
А вот щупать булочки - каждый посетитель пекарни.
Вся прелесть эвфемизмов в том, что вы, несмотря на крайнюю развращенность, моральный упадок и зависимость от основного инстинкта, будет продолжать себя ощущать полноценным, нормальным членом общества. Членом - в хорошем смысле. Те же, кто освободился от пут пуританства и ложного стыда, наверняка прочли великолепный опус Стивена Фрая под названием «Скажи «е*ать»». Вот он, кстати:
"Я не уверен, что Норрис Макхуэртер сочтет мои притязания оправданными и внесет неправдоподобное достижение, о котором я сейчас расскажу, в свою Книгу рекордов Гиннесса, в раздел «Рекорды Британии». Я считаю, и пусть люди более сведущие меня опровергнут, что смог на протяжении всего лишь одной телевизионной передачи произнести слово «е*ать» (и производные от него) большее число раз, чем это когда-либо удавалось любому другому жителю Соединенного Королевства, - речь, разумеется, идет о людях одного со мной возраста и весовой категории. Не исключено, что Макхуэртер, как ключевая фигура организации, ведущей борьбу за свободу личности, которой он отдает все свои силы и энергию, сочтет мой рекорд неприличным и постыдным. Конечно, неодобрение «Ассоциацией британской свободы» (если я правильно помню ее название и задачи) человека, произносящего слово «е*ать» с экрана телевизора, было бы семантическим нонсенсом, но, с другой стороны, люди много более испорченные, чем Макхуэртер, умудрились обратить в бессмыслицу и само понятие свободы, так что меня такое неодобрение и вправду не удивит.
Важно рассказать о подробностях передачи, в ходе которой я побил стародавний рекорд Кеннета Тайнана. Условия для предприятия столь отважного на ней были созданы идеальные: прямой эфир, ночная дискуссионная программа, которую вели, если память мне не изменяет, хорошо известные телезрителям Роджер Кук и Сьюзен Джей. Место: комплекс студий Центрального телевидения в Ноттингеме. Студийная аудитория состояла из студентов и пенсионеров. В дискуссии принимали участие Майкл Бентин, Бен Элтон, Джон Ллойд (телевизионный продюсер, не теннисист - и уж тем более не бывший редактор), Хью Ллойд, я, Барри Крайер и сценарист Нейл Шэнд. Предметом обсуждения была комедия.
Продюсеры рассчитывали получить ожесточенную перебранку, говорил он, однако стоит делу дойти до размножения, и все, что мы себе позволяем, это либо медицинские латинизмы - «копуляция», «коитус» плюс громоздкое «совокупление», - либо до отвращения изысканные и иносказательные эвфемизмы - «интимные отношения», «заниматься любовью», «половые сношения» и так далее. То же самое относится и к нашей неспособности найти простое слово для описания процесса избавления от твердых отходов жизнедеятельности человеческого организма с использованием заднего прохода: «опорожняться», «иметь стул», «сходить по большому», «дефекация», «извержение» - все это ходит, так сказать, вокруг да около подлинной сути происходящего. Слово «срать» нам ну никак не дается. Столь благопристойные околичности свидетельствуют о том, что эти физические процессы порождают в нас чувство вины и смущение, которые здоровыми определенно не назовешь. Думаю, столкнись мы с культурой, которая стыдится дыхания и зевания и потому настаивает на использовании какой-нибудь «вентиляции легких» или «пандикуляции», она показалась бы нам странноватой. Но намного ли это страннее того, что мы находим секс грязным и норовим лингвистически дезинфицировать его?
Когда бы телевидение, радио и журналы использовали «е*ать» и его сородичей как слова само собой разумеющиеся, не непечатные, оскорбительные или выражающие большое огорчение, а просто-напросто описывающие то, что они описывают, я, право же, не удивился бы, обнаружив, что мы обратились в нацию куда более здоровую. Если бы школьные учителя, рассказывая о жизни животных, говорили не о «процессе спаривания», а о том, как они е*утся, если бы адвокаты и судьи использовали, рассматривая дела об изнасиловании, слово «е*ать» вместо таких причудливых судебных оборотов, как «вступать в интимный контакт» или в «телесное взаимодействие», если бы родители прибегали к нему же, объясняя детям, как те появились на свет, у нас выросло бы поколение, на которое это слово нагоняло бы примерно такой же виноватый испуг и нечистый трепет, какой внушает нам слово «омлет». И что тогда стало бы со статистикой преступлений на сексуальной почве? Вот если бы мы наложили табу на слова «убивать», «пытать» и «калечить», это, пожалуй, могло бы сделать наше общество более совершенным, ибо жестокость и убийство суть вещи, которых нам и вправду следует стыдиться.
В общем, слово за слово - и я обнаружил, что, проговорив три минуты, воспользовался словом «е*ать» и его ближайшими родственниками раз этак восемнадцать, побив все установленные к тому времени рекорды. У ведущей Сьюзен Джей немного остекленели глаза и стало слегка подрагивать левое колено, но, в общем и целом, она держала удар, как подобает настоящему профессионалу. Доказательством же справедливости моих доводов, хоть они на самом-то деле и не мои, стало то, что никаких жалоб по поводу этого выпуска программы Центральное телевидение не получило.
Ничего шокирующего в слове «е*ать» нет; шокирует лишь то, что мы находим его шокирующим. А лучше бы нам волноваться по поводу «коитуса». Меня он, по правде сказать, пугает до непроизвольного извержения фекальных масс."
Считаю, что это прекрасно, дорогие друзья. Так же прекрасно, как июльский оранжево-розовый рассвет, осторожно трогающий росинки на тонкой паутине.