Дон Дракон Игорь.
Игорь по кличке «Дракон» висел на одной руке в окне кухни, расположенной на одиннадцатом этаже и спал. Да, именно спал, уцепившись ладонью за ребро подоконника внутри квартиры. Висел уже прилично, судя по синеватому цвету кожи затекшего плеча. Вторая просто прижата к телу. Внизу собралась маленькая кучка, ждущая, когда же он уже брякнется, растечётся мясом по асфальту отмостки.
Мы с Салаватом и Русланом побежали наверх, сломали дверь и втащили его внутрь, неаккуратно уронив на пол. Не проснулся. Закрыли окно, в ванной обнаружился его отец-инвалид, которого он пытался немножко топить. Вытащили и его, отнесли в комнату и положили на кровать.
****************************************************************************
При взгляде на этого опрятного небольшого почти дедушку в коричневом лапсердаке, с расчёсанными пятерней редкими темными волосами и немигающим взглядом, трудно представить, что это был гроза двора и окрестностей, член молодежной сборной СССР по самбо.
Ходил тогда он строго в спортивном костюме и кроссовках, мог в течение одной минуты расшвырять пяток могучих оппонентов в классическом споре «Ты с какого района», а мелочь вроде нас пряталась за углом дом, кричала «Игорь-козел!» и что есть духу бежала на школьный двор прятаться в кустах. Так мы воспитывали в себе мужество.
Приехал его старший брат, с золотой цепью в мизинец толщиной, белой кепкой, четким и точным плевком через щель в передних зубах, прошибающим тетрадный листок в мелкую клетку. Старший брат рассказал Игорю страшную тайну, что можно пить пиво и заниматься самбо без ущерба для самбо. Однако самбо быстро оказалось в партере и проиграло болевым приемом пенному напитку. Игорь бросил спорт, спорт тоже незаметно для Игоря бросил его, и примерно через два года бывший член сборной постоянно терся на лавочке во дворе, хлебая из горла уже не пиво, а более мужские напитки.
Водка стала дорожать относительно содержимого карманов Игоря, но он был паренек неглупый. Скоро двор узнал, как правильно выделять спирт из клея БФ при помощи стиральной машинки «Малютка», что нужно делать с «Нитхинолом», чтобы привести его в дружелюбное для организма состояние, какой именно толщины должен быть слой гуталина на черном хлебе, чтобы утром можно было опохмелиться.
Не помню, чтобы он когда-либо где-нибудь работал; часть доходов доставляла ему мышечная память, все еще помнящая парочку приемов. Благодаря ей он мог пройти в густой толпе на площади Учкудук-Три Колодца к окошку и взять без очереди пива. Площадь называлась так, потому что на ней было три пивнушки, куда частенько завозили разливное пивко, бывшее тогда в дефиците. В день завоза площадь бурлила тысячеголовой небритой перегарной гидрой, неистовой и не прощающей. Игорь выбирался с кровоподтеками, всегда выбирался, держа в руках мятые алюминиевые бидончики. Банки и мешки использовать в этом случае было абсолютное не эффективно.
Еще он был очень везуч. Пару раз стреляя у меня сигарету и идя со мной до Универсама - я тоже был без оных - Игорь оба раза находил по пятьсот рублей. Радовался как ребенок, честное слово, и даже купил хлеб и пряников. Но сигареты все равно не купил, а стрельнул у меня. Три штуки.
После того висения в окне Игорь пустился во все тяжкие, пил беспробудно, ночевал на лавочке во дворе или сидя в урне. Или лежа на асфальте и заезжающим во двор автомобилистам приходилось с матюками вылезать из-за руля, с теми же матюками оттаскивать его к тротуару. Приставы сменяли его трешку в Зеленой роще на однушку в Инорсе.
А теперь он - опрятный небольшой почти дедушка в коричневом лапсердаке. Здоровается, улыбается, денег не просит и курить не стреляет. Только улыбается. Возможно - достиг просветления или сбрендил. Что одно и тоже, в общем-то.
Мы с Салаватом и Русланом побежали наверх, сломали дверь и втащили его внутрь, неаккуратно уронив на пол. Не проснулся. Закрыли окно, в ванной обнаружился его отец-инвалид, которого он пытался немножко топить. Вытащили и его, отнесли в комнату и положили на кровать.
****************************************************************************
При взгляде на этого опрятного небольшого почти дедушку в коричневом лапсердаке, с расчёсанными пятерней редкими темными волосами и немигающим взглядом, трудно представить, что это был гроза двора и окрестностей, член молодежной сборной СССР по самбо.
Ходил тогда он строго в спортивном костюме и кроссовках, мог в течение одной минуты расшвырять пяток могучих оппонентов в классическом споре «Ты с какого района», а мелочь вроде нас пряталась за углом дом, кричала «Игорь-козел!» и что есть духу бежала на школьный двор прятаться в кустах. Так мы воспитывали в себе мужество.
Приехал его старший брат, с золотой цепью в мизинец толщиной, белой кепкой, четким и точным плевком через щель в передних зубах, прошибающим тетрадный листок в мелкую клетку. Старший брат рассказал Игорю страшную тайну, что можно пить пиво и заниматься самбо без ущерба для самбо. Однако самбо быстро оказалось в партере и проиграло болевым приемом пенному напитку. Игорь бросил спорт, спорт тоже незаметно для Игоря бросил его, и примерно через два года бывший член сборной постоянно терся на лавочке во дворе, хлебая из горла уже не пиво, а более мужские напитки.
Водка стала дорожать относительно содержимого карманов Игоря, но он был паренек неглупый. Скоро двор узнал, как правильно выделять спирт из клея БФ при помощи стиральной машинки «Малютка», что нужно делать с «Нитхинолом», чтобы привести его в дружелюбное для организма состояние, какой именно толщины должен быть слой гуталина на черном хлебе, чтобы утром можно было опохмелиться.
Не помню, чтобы он когда-либо где-нибудь работал; часть доходов доставляла ему мышечная память, все еще помнящая парочку приемов. Благодаря ей он мог пройти в густой толпе на площади Учкудук-Три Колодца к окошку и взять без очереди пива. Площадь называлась так, потому что на ней было три пивнушки, куда частенько завозили разливное пивко, бывшее тогда в дефиците. В день завоза площадь бурлила тысячеголовой небритой перегарной гидрой, неистовой и не прощающей. Игорь выбирался с кровоподтеками, всегда выбирался, держа в руках мятые алюминиевые бидончики. Банки и мешки использовать в этом случае было абсолютное не эффективно.
Еще он был очень везуч. Пару раз стреляя у меня сигарету и идя со мной до Универсама - я тоже был без оных - Игорь оба раза находил по пятьсот рублей. Радовался как ребенок, честное слово, и даже купил хлеб и пряников. Но сигареты все равно не купил, а стрельнул у меня. Три штуки.
После того висения в окне Игорь пустился во все тяжкие, пил беспробудно, ночевал на лавочке во дворе или сидя в урне. Или лежа на асфальте и заезжающим во двор автомобилистам приходилось с матюками вылезать из-за руля, с теми же матюками оттаскивать его к тротуару. Приставы сменяли его трешку в Зеленой роще на однушку в Инорсе.
А теперь он - опрятный небольшой почти дедушка в коричневом лапсердаке. Здоровается, улыбается, денег не просит и курить не стреляет. Только улыбается. Возможно - достиг просветления или сбрендил. Что одно и тоже, в общем-то.