Путин и мое грехопадение
К нам сильно-сильно хотел приехать товарищ Владимир Владимирович на открытие новехонькой установки производящей кокс. Не надо шмыгать носами, кокс черного цвета, жутко маркий и вообще для сталелитейной промышленности. Почему-то нефтяному местному начальству показалось, что товарищ президент не очень любит несвежеокрашенные фасады, немного ржавые металлоконструкции и трехгодичный асфальт. Просто на дух не переносит. И все это надо за три недели заменить. Ну, мы и заменили, а за скорость нам заплатили очень хорошие деньги. За десять дней я заработал как за четыре месяца.
Повел нас на радостях друг в самое аутентичное кафе Солнечной Черниковки под названием Северное Сияние. О диковинках экстерьера, интерьера и персонала рассказывать не буду ибо это может негативно отразиться на вашей неустойчивой психике или станет императивом припереться к нам, в Уфу, в то время, когда гостей и так через ободок хлещет. Но место козырное, как я смутно помню. Даже магнитофон был!
Ребята пили водку и пиво, я пил самогон, в котором несколько раз заварили Принцессу Нури и ловко обозвали это настоящим дагестанским коньяком, привезенным по знакомству. Помню - танцевал с прелестными местными жительницами, играл в покер с друзьями, немного пел - и все…
Проснувшись на левом боку, увидал «Изумруд» и чуть не закричал! Я такой телевизор двадцать лет, если не больше, не видал. А здесь он работал и даже звук выдавал. Скосив тяжелые глаза вниз, заметил неплохой ковер с длинным ворсом. На ковре стояла стенка оттенка «Беж», наполненная мутным хрусталем. За спиной что-то аритмично сопело.
Минут десять я лежал и придумывал сотни причин, чтобы не повернуться, тихонько сползти на пол и провалиться сквозь плиту перекрытия в мир, где всего этого нет и никогда не было. Все таки характер сопения ну никак не оставлял даже малейшего шанса, что это первокурсница-блонди с пухлыми губами и другими хорошенькими поверхностями. Внутренний Артурчик жестко подкалывал и пихал в ребра диким любопытством.
Я сжал указательный палец до боли зубами и резко повернулся. Да, это была бабушка. Если учесть, что мне тогда было годков 29, а моя всхлипывающая во сне пассия уж точно разменяла пятый десяток крупными купюрами. Но больше всего меня испугало счастливое безмятежье и благостная улыбка, заполнившие кожистые борозды и покрывшие легкой элегантной патиной уже начинающую проявляться возрастную пигментацию. Это значит - все. Я решил не проверять степень своей разоблаченности заглядыванием под одеяло, и так ясно.
Быстро оделся, решил не чмокать на прощанье и сквозь скрип входной двери вывалился в нагретый летним солнцем подъезд хрущевки. По лестнице поднималась красивая девушка в белых шортиках и в маечке с продирающимися сквозь нее сосками величиной с… соски. Классная, в общем. Девушка взглянула на меня из-под шелковых ресниц, немножко улыбнулась и вошла в ту дверь, из которой выпал я.
Бежал вниз, прыгая через три ступеньки, хлопая себя горячими пунцовыми ушами по затылку и чертыхаясь на всех языках мира. Как же мне было стыдно, господа. С тех пор я не очень люблю Путина.
Повел нас на радостях друг в самое аутентичное кафе Солнечной Черниковки под названием Северное Сияние. О диковинках экстерьера, интерьера и персонала рассказывать не буду ибо это может негативно отразиться на вашей неустойчивой психике или станет императивом припереться к нам, в Уфу, в то время, когда гостей и так через ободок хлещет. Но место козырное, как я смутно помню. Даже магнитофон был!
Ребята пили водку и пиво, я пил самогон, в котором несколько раз заварили Принцессу Нури и ловко обозвали это настоящим дагестанским коньяком, привезенным по знакомству. Помню - танцевал с прелестными местными жительницами, играл в покер с друзьями, немного пел - и все…
Проснувшись на левом боку, увидал «Изумруд» и чуть не закричал! Я такой телевизор двадцать лет, если не больше, не видал. А здесь он работал и даже звук выдавал. Скосив тяжелые глаза вниз, заметил неплохой ковер с длинным ворсом. На ковре стояла стенка оттенка «Беж», наполненная мутным хрусталем. За спиной что-то аритмично сопело.
Минут десять я лежал и придумывал сотни причин, чтобы не повернуться, тихонько сползти на пол и провалиться сквозь плиту перекрытия в мир, где всего этого нет и никогда не было. Все таки характер сопения ну никак не оставлял даже малейшего шанса, что это первокурсница-блонди с пухлыми губами и другими хорошенькими поверхностями. Внутренний Артурчик жестко подкалывал и пихал в ребра диким любопытством.
Я сжал указательный палец до боли зубами и резко повернулся. Да, это была бабушка. Если учесть, что мне тогда было годков 29, а моя всхлипывающая во сне пассия уж точно разменяла пятый десяток крупными купюрами. Но больше всего меня испугало счастливое безмятежье и благостная улыбка, заполнившие кожистые борозды и покрывшие легкой элегантной патиной уже начинающую проявляться возрастную пигментацию. Это значит - все. Я решил не проверять степень своей разоблаченности заглядыванием под одеяло, и так ясно.
Быстро оделся, решил не чмокать на прощанье и сквозь скрип входной двери вывалился в нагретый летним солнцем подъезд хрущевки. По лестнице поднималась красивая девушка в белых шортиках и в маечке с продирающимися сквозь нее сосками величиной с… соски. Классная, в общем. Девушка взглянула на меня из-под шелковых ресниц, немножко улыбнулась и вошла в ту дверь, из которой выпал я.
Бежал вниз, прыгая через три ступеньки, хлопая себя горячими пунцовыми ушами по затылку и чертыхаясь на всех языках мира. Как же мне было стыдно, господа. С тех пор я не очень люблю Путина.